Книга Штормовое море любви - Марион Леннокс

Распахнув двери, Рауль включил свет, и люстра ожила. Когда‑то давно в нее вставляли свечи, но потом подсоединили электричество, и лампы, мгновенно вспыхнув, заставили хрусталь играть волшебными переливами радуги.

Люстру украшали сотни хрустальных подвесок. Может быть, даже тысячи. Прекрасный массивный каркас был изготовлен в давние времена, когда подобные вещи создавались искусными мастерами по заказу самых богатых людей мира. Казалось, она излучает радость.

Клэр никогда не видела ничего подобного. Она остановилась на пороге огромного пустого зала и затаила дыхание.

— Какая огромная, — наконец пролепетала она.

— Бывают и больше. Если тебе интересно, самая большая в мире люстра висит во дворце Долмабахче в Стамбуле. Она рассчитана на семьсот ламп, весит свыше четырех тонн и расположена над лестничным маршем с балясинами из того же хрусталя «баккара», как и она сама.

Клэр на минуту задумалась, но в конце концов решила сознаться:

— Я не знаю, что такое балясина.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но так написано в путеводителе. Эту информацию мы включили туда из скромности.

Она снова посмотрела на сверкающее произведение искусства.

— Из скромности? Сомневаюсь. Как ты можешь после армии спокойно приехать и жить здесь?

— Откуда тебе знать, может, я все время носил с собой в рюкзаке маленькую хрустальную люстру.

В голосе внезапно послышалось напряжение. Неужели она задала некорректный вопрос? С люстрами или без, но он жил не там и не так, как хотел.

Рауль улыбнулся, и Клэр поняла, что он смирился с неизбежным. И бесплодные сожаления тут ни к чему.

Повернув ее лицом к себе, он улыбнулся. Сама нежность.

— Клэр, я не позволю люстре запугать тебя. Это всего лишь полезная вещь, не более.

— Полезная для чего?

— Чтобы танцевать под ней. Ты умеешь танцевать? Я требую, чтобы ты пообещала мне хотя бы один вальс.

— Только один?

— Посмотрим. Если я буду танцевать с тобой больше двух раз, газеты тут же нас поженят и начнут гадать, сколько у нас будет детей. Хотя я не имею ничего против.

— Тогда только два танца. Рауль, мы должны быть благоразумны.

На какое‑то время оба замолчали. Она увидела, как он снова замкнулся, но вскоре это прошло. Он снова взял себя в руки.

— Как скажешь. Но вальс обязательно. Клэр, к нам будет приковано внимание всего мира. Тебе не нужно немного подучиться?

Она было возмутилась:

— Я умею танцевать вальс! Ладно, я не вращаюсь в тех кругах, где вальс обычное дело. Моя мама умела танцевать и научила меня.

— Но танцевать со мной — это совсем не то, что с твоей мамой.

— Ты так думаешь?

— Давай попробуем.

Он подхватил ее за талию. Клэр засомневалась, стоит ли. Чем больше ей хотелось таять в его объятиях, тем отчетливее она понимала, что не подходит для этого. Но он просил потанцевать под второй по величине люстрой в мире, и его руки уже обнимают ее.

Рауль.

Она улыбнулась, обуреваемая сомнениями и страхами, намекая на то, что влюблена. Глубоко и сильно. Пути назад нет. Она знает о боли, которую причинит неминуемое расставание, но все равно любит и ничего не может с собой поделать.

Клэр шагнула в объятия Рауля. Он держал ее легко, не слишком прижимая к себе, как принято в классическом вальсе, но при этом так, словно она самое ценное, что есть в этом мире.

Клэр таяла.

Они танцевали без музыки, однако та звучала в ее сердце. Клэр ее знала, чувствовала.

Рауль вел ее, она двигалась вместе с ним с идеальной синхронностью. И как у них это получалось? Загадка.

Казалось, он был ее партнером уже много лет.

Целую жизнь.

Они танцевали в великолепном бальном зале под огромной люстрой, столетиями смотревшей, как в ее сверкающих лучах расцветает любовь. И вот теперь видела принца крови, который влюблялся все сильнее и сильнее.

Когда танец подошел к концу, лампы продолжали наблюдать, как Рауль поцеловал свою даму.

И в это время на пороге возник молодой парень — ученик электрика, который регулярно приходил проверять люстру.

В преддверии большого бала у электриков менялся обычный график работы. Требовалось проверить каждую гостевую комнату, убедиться, что все дворцовые электроприборы функционируют идеально. Проверку лампочек в люстре закончили еще утром, но куда‑то подевали моток провода и отправили помощника на поиски.

— Иди посмотри, нет ли его в бальном зале. Да поживее.

Паренек проскользнул в дверь и замер.

Он знал принца. А фотографии девушки мелькали на первых полосах всех газет. Она спасла принца, приехала, чтобы быть представленной королю с королевой и сделать какую‑то юридическую работу. Газеты с грустью писали, что о романтической привязанности речи не идет.

И вот они стоят перед ним и целуются.

Возможно, парень не семи пядей во лбу, но сообразил, какой случай ему подвернулся, и достал мобильник, за один клик сделав свое дело. Сфотографировал их. Незаметно. И вернулся к своему боссу, сообщив, что не нашел провод.

Поцелуй кончился. Они в некотором смущении смотрели друг на друга.

«Я могла бы остаться в этих объятиях, — думала Клэр. — Хотя бы попытаться».

А если у нее ничего не получится? Разбить сердце принца — не просто интрижка. Клэр чувствовала себя злодейкой. А какие варианты? Жизнь в золотой клетке, где каждый будет ее судить?

Она вздрогнула. Рауль, заметив это, коснулся ее лица.

— Нет. Сегодня мы не позволим будущему украсть у нас то, что есть. Знаешь, чего мне сейчас хочется?

— Чего?

— Отвести тебя в спортзал, чтобы ты показала мне свое мастерство в карате. Ты говорила, что преуспела в этом.

— Да.

— Так докажи это.

Клэр понимала, чего он хочет. Поцелуй, страстный, жадный, нетерпеливый. Она почувствовала, что теряет самообладание, и в страхе отшатнулась. Где здравый смысл?

Рауль, должно быть, заметил испуг в ее глазах.

— Спорим, тебе со мной не справиться?

— Спорим. А здесь есть спортзал?

— Да.

— И ты пользуешься им один?

— Слуги тоже. Дворец очень большой, и мы должны заботиться о людях. Но я могу в любое время закрыть его и заниматься один. Сегодня я об этом позаботился.

— Хотел, чтобы я продемонстрировала мастерство?

— Клэр, тебе ничего не надо доказывать. Ты уже все доказала.