Книга Побег - Бекс Хоган

Значит, одного моего трупа ему недостаточно.

– Ага, спасибо, но я это уже поняла, когда Бриггс явился за мной прошлой ночью.

Я вижу ее удивление. Она не первая, кто нашел меня. Взгляд Грейс медлит на моих разбитых в кровь кулаках.

– Ты убила его?

Не хочу отвечать. Если такое произнести вслух, все станет слишком реально, и я пытаюсь стыдливо спрятать руки.

– Он убил семью, в которой я жила.

У Грейс как будто начинает складываться картинка, мой гнев становится понятен.

– Мне жаль, – говорит она, – что не смогла прийти раньше.

Но она впечатлена не меньше, чем шокирована, моим подвигом, и это беспокоит меня. Мне не нужно ее уважения. Не за такое.

– А мне жаль, что я замешкалась.

Некоторое время мы обе молчим, и хотя я присаживаюсь за стол напротив нее, ножа из рук не выпускаю. Она до сих пор не объяснила мне, почему так долго торчит в Змеях. Пока не объяснит, я не могу ей доверять.

– Что собираешься делать? – в конце концов спрашивает Грейс. Когда мы встречаемся взглядами, она улыбается. – Ты ведь просто так не сдашься. Я слишком хорошо тебя знаю.

Да неужели?

– Отправлюсь на Первый остров.

Думаю, Грейс не выглядела бы такой потрясенной, если бы я заявила, будто собираюсь вернуться на «Деву».

– Зачем?

Потому что так больше продолжаться не может. Кто-то должен помочь обитателям островов. Если Гадюка не готов защищать людей, тогда этим займется его дочь.

– Мне нужно переговорить с женихом. Думаю, его папаше нужна помощь.

– Тогда и я с тобой.

Полагаю, я могла бы отказаться, велеть Грейс оставить меня в покое, но не хочу. Продолжая ей не доверять, я не могу сейчас оставаться одна.

Следующий рассвет я встречаю сидя у могилы и подыскивая слова прощания. Их нет. Так больно уходить! Но я должна.

Мы с Грейс идем два дня кряду и добираемся до маленького рыбацкого порта на западном берегу. Одной золотой монеты, переложенной из ладони в ладонь, вполне хватает, чтобы обеспечить нам плавание на рыбацком суденышке к Первому острову. Путешествие занимает больше недели, погода милостива, а рыбаки нас сторонятся. Хотя Грейс прячет свои черные наряды Змеи под дорожным плащом, она делает так, чтобы окружающие заметили достаточно и забоялись. Это расчетливый риск – молва о нашем местопребывании может дойти до моего отца. Однако риск того стоит, если учесть защиту, которую он нам обеспечивает. Только идиот захочет попасть в немилость к Змее.

Грейс всячески старается вернуть мое расположение, рассказывая о событиях, последовавших за Посвящением, и я ощущаю в ней искренность, чего никогда раньше не было. После столь открытого неповиновения, столь очевидного провала, моему отцу оставалось только одно. От меня отреклись. Он отдал приказ всем членам экипажа вернуть меня в любом удобном для них состоянии, лишь бы живой. Он хочет, чтобы окончательное наказание осталось за ним. Я понимаю. Гадюка должен обладать полной властью, его должна уважать вся команда, любой признак слабости гибелен для него. И ничто так громко не заявит «не злите меня», как прилюдное убийство собственного ребенка.

Сознание того, что человек, чьего одобрения я когда-то так отчаянно добивалась, желает мне смерти, сокрушительно, однако эта боль задвинута подальше, спрятана в том уголке моего существа, до которого не добраться. Она рядом с воспоминаниями о Томасе и его родителях, потому что, если я не перестану думать обо всем, что потеряла, горе сведет меня с ума. Я должна смотреть только вперед, если хочу выжить.

Грейс совсем не упоминает Бронна, а я боюсь спрашивать о нем. Разумеется, я изо всех сил старалась гнать прочь эти чертовы мысли, которые непрошенно лезут мне в голову с тех пор, как я покинула Четвертый. Я так боюсь узнать, что он мертв, наказан за свою роль в Посвящении! А если жив, значит, действовал на пару с отцом, и это тоже меня не утешит. Поэтому лучше не думать о нем вовсе.

Однако у нас состоялся разговор о Торине. Пока неизвестно, дошла ли до него молва о том, что отец отрекся от меня, а если да, то считает ли он меня по-прежнему своей невестой. Я рассчитываю на то, что имею некоторую власть над Торином, чтобы поговорить с королем. Уверена, никому не позволяется просто так приближаться к трону. Я спросила Грейс, какого она о Торине мнения, можно ли ему доверять. Она лишь ответила, что едва его знает, однако едва ли в данный момент между двором и моим отцом царит мир да любовь.

– Потому что он атаковал королевский флот? – спросила я, отчего лицо Грейс вытянулось от удивления. – Я же не совсем дура.

Она кивнула в знак уважения.

– Да, сомневаюсь, что это пошло на пользу, хотя король может только подозревать, кто атаковал его флот, не имея доказательств. Капитан заботится о том, чтобы не оставлять выживших, которые могли бы сболтнуть лишнее.

И на протяжении всех наших разговоров она так и не удосуживается объяснить, почему оставалась членом команды, которую, как она утверждает теперь, презирала. А потому, охотно ее выслушивая, я остаюсь под охраной собственных мыслей. И вот однажды, когда она присоединяется ко мне на палубе, принеся два графина с ромом и задавая новые вопросы, мое терпение иссякает.

– Ты не узнаешь о том, что я пережила, – восклицаю я, когда Грейс снова сует нос в мою жизнь на Цветочном острове.

Меня, подобно буре, охватывает дикая ярость, с которой я не успеваю совладать. Грейс вздыхает, отпивая из графина большими глотками. Она молчит, и я думаю, что она оставит меня одну, но нет, она остается и в конце концов первой нарушает молчание.

– Ты знала, что у тебя сзади на шее есть родинка?

Это последнее, что я ожидала от нее услышать, и оказываюсь застигнутой врасплох.

– Родинка?

Я машинально трогаю шею, но ничего не чувствую.

– Она скрыта волосами, но за эти годы я несколько раз ее замечала, хотя так и не смогла привыкнуть.

Я вспоминаю ее странное поведение в день моей помолвки, когда предложила поднять прическу. Неужели причина в этом?

– У многих есть родинки.

– Верно. Но лишь у немногих они в форме лунного серпа.

– Отлично, теперь я точно запуталась, – смеюсь я, но смех получается нервным.

Грейс вздыхает и пробегает пальцами по моим волосам. Никогда не видела ее в таком стеснении.

– Хочешь знать, почему я все эти годы оставалась с капитаном?

Я киваю, не улавливая связи.

– Я с Двенадцатого острова.

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Ты с Запада?

Теперь кивает она, кивает гордо.

– Я хранительница королевской родословной.

Она говорит так, будто я об этом должна была слышать. Но я не слышала, хотя неплохо знаю свою историю. Я знаю все о войне двухсотлетней давности, расколовшей Двенадцать островов пополам. Как после столетий гармоничного сосуществования обоих королевств король Запада, Горманд Разрушитель, стал завидовать богатствам Востока, щедрым рудникам и процветающей торговле. Жадность победила Горманда, и он объявил Востоку войну. Чтобы защитить острова и трон, король Востока послал на Запад своего Гадюку. Гадюка убил Горманда, а также всю его семью и всех, кто считался их близкими союзниками.