Книга Станцуй со мной танго - Татьяна Абалова

— У тебя появилась складка между бровями, — наконец произнесла женщина. — Такой прежде не было.

— Тань, меня прежнего вообще нет, — мягко, но не настолько, как желалось бы ей, ответил Леонид.

— Ты меня все еще не простил? Я не хотела, чтобы так все закончилось. И не ожидала, что они решатся на такой шаг.

— Кто они? Отец? Муж? — он позволил себе отвести глаза от дороги. Увидел ее кивок. — Я слышал, ты живешь заграницей.

— Уже нет. Мы развелись, — немного помолчала, гася эмоции. — Я с лета в нашем городе.

Татьяна вернулась из-за документов, которые необходимо было оформить после смерти папы. Здесь остались большая квартира в центре, коттедж дачного типа в престижном поселке и прочее имущество, хозяином которого отец сделался, провернув несколько выгодных сделок еще до того, как успел перебраться в Москву. Тогда же ее семья завела знакомство с бизнесменом Гордеевым, чей сын впоследствии женился на богатой генеральской принцессе.

Стас Тане нравился, он даже стал ее первым мужчиной, научившим азам постельных утех. Но одно дело свободный выбор, совсем другое, когда родители подталкивают в нужную им сторону. Они быстро смекнули, что их чада увлечены друг другом и, сговорившись, запустили брачный механизм под лозунгом «Скрепим деловой союз родственной связью». Татьяну поначалу даже увлекало посещение европейских свадебных салонов, согласование с мамой и будущей свекровью меню и списков гостей, среди которых была тьма знаменитостей, выбор страны, где будет дан свадебный ужин. У нее практически не оставалось времени для общения с женихом, который устранился от хлопот, отдав все решения в руки дам.

Но чем ближе подходил срок свадьбы, тем чаще Татьяна ловила себя на мысли, что замуж за Стаса идти боязно. Да, была увлеченность, азарт первооткрывателя взрослых удовольствий, но что еще их связывало? Душевное родство или договоренность родителей и деньги?

Однажды, промучившись всю ночь, Татьяна отправилась к Стасу, чтобы с ним поделиться сомнениями. Как человек, который был на шесть лет старше, он мог развеять пустые домыслы, зацеловать до смерти, доказывая ей, уставшей после череды любовных актов, что ее страхи пустые, жить они будут долго и счастливо, а влюбленность перерастет в самую настоящую любовь.

Какой же глупой она была в девятнадцать лет!

Надо было заранее позвонить, но уверенность «К чему звонок, в такую рань он точно будет дома» сыграла с ней злую шутку.

Открыв своими ключами квартиру и проходя на цыпочках в спальню, по пути скидывая одежду, чтобы потихоньку забраться под одеяло и поцелуем разбудить жениха, она увидела совсем не ту картину, которую ожидала.

Стас был не один.

Нисколько не смущаясь, он снял с себя голую девицу, больно взял Татьяну за локоть и вывел на кухню, где прошипел, что никогда не обещал быть верным мужем. «И только попробуй вякнуть. Закопаю. Мы поженимся при любом раскладе».

Ошеломленная она прибежала к матери, а та, отвесив пощечину, прошипела, что менять что-либо поздно, все мужчины гуляют, и с этим нужно смириться.

Вот тогда в голове у Тани созрел план, как предать огласке измену невесты накануне свадьбы, чтобы вся ответственность легла только на нее.

Стаса в этот момент она ненавидела. Он убил все зачатки любви, которые при бережном отношении могли взрасти.

Сняла квартиру, написала письмо «Не ищите меня», зная, что искать будут, и отправилась к Баркасу, который всегда был к ней неравнодушен.

Почему она не подумала, соглашаясь идти на день рождения Ваньки, что там непременно будет его лучший друг Леонид?

Явление повзрослевшего и возмужавшего Скворцова всколыхнуло воспоминания, которые унесли Таню в далекое детство с их первыми «взрослыми» переживаниями, а последующие события вечера дали понять, что любить она и не переставала. Просто рана, открывающаяся всякий раз при столкновении с Леней, затянулась и даже позволила чувствам забыться. Но новая встреча обнажила больное место, а взгляды и нечаянные соприкосновения утвердили в мысли о том, что Скворцов всегда был желанным, тем, с кем хотелось быть вместе.

Но не получилось.

Все десять лет она была заложницей семьи, и лишь смерть отца позволила «выйти из дела» и получить развод.

Леонид почувствовал Танино напряжение, резко развернул машину и нырнул в переулок между одноэтажными домами.

— Куда мы едем?

— На соседней трассе есть небольшое кафе, нам нужно выпить.

Татьяна опустила глаза. Она понимала, что пить они будут не за встречу, которая только по началу казалась радостной. Так иногда случается: увидишь человека, который когда-то был дорог, поддашься первому чувству, кинешься навстречу и лишь потом с ужасом вспомнишь, что расстались нехорошо.

И выпить они сейчас собираются лишь для того, чтобы дышать обоим стало легче, чтобы развязался наконец тот узел, который мучил долгие годы.

— Леня, а как же потом?

Леонид напрягся. Он не знал, да и думать не хотел, что будет потом, но следующий вопрос Татьяны заставил дышать ровнее.

— Ты же за рулем?

— Вызову перевозчика. Сейчас с этим проблемы нет.

Кафе встретило теплом. Сели за стол у окна, в ожидании официанта уставились в винные карты. Просматривая предложение крепленых напитков, Скворцов наткнулся на коктейль, о котором прежде не слышал, но его название вызвало однозначные ассоциации, приведшие по логической цепочке до Таниного признания: «Я с лета в нашем городе».

«Татьяна — Рыжая? — Леонид наблюдал за ней поверх развернутой глянцевой книги. Давняя подруга, отгородившись картой, шевелила губами, читая сложные названия коктейлей и напитков. — А почему бы и нет? Когда-то ведь также заманила. Дерзко. Не страшась последствий. И отдавалась без стеснения».

— Согреться бы, — произнес он будничным голосом. — Покрепче чего-нибудь хочется. Как насчет коктейля «Лонг-Айленд»?

— Лонг-Айленд? Что это?

— Водка, джин, текила, ром. Или лучше шотландский виски? Пьешь? Именно шотландский?

Татьяна рассмеялась. Стало проще от того, что Ленька оживился. Теперь он был больше похож на того прежнего, которого она знала.

— Почему именно шотландский? Нет, давай лучше водку. Без всяких извращений. Нашу.

«Наша» хорошо развязывала языки. Проверено и не однажды. Поэтому к концу ужина оба откинули стеснение, вспоминая школу, квартальную «знать», ту саму бабу Нюру, что не дала согрешить малолеткам, а потом заговорили и о «тех» двух днях.

— Я не врала. Я всегда тебя любила. Даже когда оказалась замужем.

Они пересели на диван. Их плечи соприкасались, но Леня не чувствовал того обжигающего импульса, как тогда, во время танцев на дне рождения Ваньки, когда им обоим было больно и одновременно сладко от случайных соприкосновений.