Книга Обитель милосердия (сборник) - Семён Данилюк

— Детям сколько? — опять вмешался Танков.

— Пацан восьми лет и девка. Пяти, что ли? Пальнул вдруг из двух стволов по грузовику. Кузов — в щепки, машина — в кювет. Сунулся было к дому агроном — чего полез, дурень? Так он по нему на полном серьезе шарахнул. В плечо попал.

— Опасно?

— Да вроде в мякоть. В медпункт отвели. Вот кончится карусель, повезем в город. Чем только кончится? — Захаров вздохнул. — Совсем озверел мужик.

— Как это он пьяный попасть ухитрился? — усмехнулся Велин, ласково поглаживая большим пальцем ненаглядную свою кобуру.

— Чего ж не попасть? — опять втерся Степан Кременчук. — Он же егерем был. Одних кабанов сколько завалил. Так что в лоб — без смысла. Мы уж мозговали. Это он щас притих, а то ведь даже на площадь не подпускает, орет, требует, чтоб курва эта вышла, а иначе грозит мальцов порешить, а себя сжечь.

— Керосин у него там, — растерянно добавил Виктор Мефодьич. — Прямо хоть штурмом бери.

— А может он, по-вашему, это сделать?

Захаров помолчал, давно, видно, этим мучился.

— Н-не знаю. Не могу поверить. Хотя вон чего наворотил. Не приведи бог такое несчастье. Да и в районе потом объясняться.

— Обязательно может, — заверил Кременчук. — Так-то он на вид спокойный, не шебутной, только вот мозги к лесу передом повернутые. Я сколько раз замечал, изобьет — на ней-то как на кошке, а он по три дня сам не свой. Я ж говорю: такая коза.

— Дом обложили? — строго прервал Велин.

— Как это?

— А вот так, — Велин незаметно оказался на прежнем месте и говорил громко, для всех. — Так что надоест ему в доме отсиживаться, выйдет сейчас вот из-за угла с двумя стволами и жахнет. Может, уже стоит за углом?

Люди занервничали, кто-то из женщин охнул.

— Раззявы! — Велин задумался. Танков меж тем подошел к углу сельсовета и оттуда выглянул. Прямо перед ним открылась небольшая, где-то сорок на сорок, площадка, вытоптанная и выезженная до последнего чахлого стебелечка, — центральная площадь. На противоположном, крутом ее конце над сельсоветом завис небольшой деревянный дом в три окна. Ни справа, ни слева от него строений или густых посадок не было.

— Специально вы бандита в такую крепость поселили? Чтоб ему отбиваться легче было? — досадливо съязвил выглянувший из-за его плеча Велин. — Хоть сзади огородами можно подойти?

— Нет там ни огородов, ни пристроек. Дом для рабочих из города держали, а потом этих вот пустили. На свою голову, — Захаров удрученно насупился. — Кто ж мог такое знать?

— Мило, — оценил ситуацию Велин. — Маленькая загадочка из детской игры: как казакам поймать разбойника, если последнему помогает власть на местах?

— А вы что ж, так втроем и прибыли? — поинтересовался не отстававший Кременчук. — Дело-то, кажись, серьезное. Как тут втроем-то?

— Кажись! Серьезное! — передразнил раздраженно Велин. — Привыкли, понимаешь, вороньего шума пугаться. Одна пьянь всю деревню в страхе держит.

— Пьянь-то пьянь. Это не он один, — не стал спорить Кременчук. — Да ведь пальнуть может. Эдак картечью из двух стволов — и пополам.

— Выкурим. Значит, так. — Велин повернулся к Танкову и подошедшему Игнатьеву. Танков невольно подтянулся. — Наша задача, служивые, — обложить дом. Чтоб не вышел. Ну, и попробуем склонить к сдаче. Мужики с ружьями есть?

— Найдутся, — заверил Захаров.

— А чего ж, браконьеров-то полно, — подтвердил Кременчук.

— Сам небось промышляешь?

— А то.

Он хотел добавить что-то развеселое, но Велин повелительно махнул рукой и продолжил:

— Значит, обкладываем дом. Потом попробую с ним поговорить. Рупор есть?

— Пробовали уж. — Захаров кивнул на прислоненный к бревнам большой, свернутый трубкой металлический лист.

— Не так пробовали, — отрезал Велин. — Ну, и после этого будем ждать прибытия группы захвата.

— А вы-то кто ж? — Кременчук, не любивший ироничного с собой обращения, задал вопрос со всей немалой насмешливостью, на какую оказался способен.

— А мы, — Велин оглядел толпящихся жителей, — передовая бригада группы захвата. Обеспечиваем подготовку объекта к дезъюкции.

От диковинного этого слова, смысл которого Танков, как ни напрягался, осилить не смог, народ почувствовал к Велину безграничное доверие.

— Уж побыстрей бы, ребята, — попросил кто-то. — Детишки в доме. Мать уж отливали.

— Быстро что? Правильно: кошки родятся. — Велин браво подмигнул какой-то смазливой девице, отчего та покраснела.

— Игнатьев!

— Чего орешь? — Игнатьев стоял рядом с Велиным и без малейшего к нему почтения ковырял в зубах. От панибратского обращения на людях Велин поморщился и строго спросил:

— С отделом по рации связывался?

— А то сам не знаешь — не берет. Сколько раз просил: замените, замените. Как километров за пятнадцать отъедешь, так и недостает.

Велин неодобрительно покачал головой.

— Стало быть, так, Виктор Мефодьич. — Он ткнул председателю сельсовета в грудь длинным и холеным, словно револьверное дуло, пальцем. — Беги в правление, звони в отдел. Объясни от моего имени ситуацию. Пусть ускорят прибытие группы.

Замаявшийся от бессилия и теперь обрадовавшийся возможности подчиниться другому, более ответственному и знающему, увесистый Виктор Мефодьич, перепрыгивая через лужицы, припустил к задней двери правления.

— Ставлю задачу. Танков, обойдешь дворами, заляжешь с той стороны дома. Теперь ты, зубоскал. Кременчук, да? Поглядим, на что ты годен. Твоя задача…

Выстрел, короткий, с мерно угасающим эхом, прервал диспозицию.

— Подходи, лярвы! Чего затихли?! — Голос был надсадный, неуправляемый. — Выводи курву на площадь! Галка! Подлая! Выходи под винтарь, а то щас щучат твоих…

— Папочка, не надо! — долетел из глубины дома отчаянный мальчишеский голос.

— Не надо, родименький! — заревел и голосок потоньше.

— Убьет! Убьет, зверь! — так же истошно навстречу голосам детей закричала Будакова. — Убьет! Люди! Люди! Погань!

Она упала на землю и, катаясь по ней, выкрикивала, выплескивала, вжимаясь ртом в траву, изощренные угрозы и ругательства.

Новый выстрел отщепил кусок бревна на венце дома.

— Милиция, сделайте что-нибудь. Убьет ведь детишков-то! — не выдержала одна из женщин. Напряглись в готовности заголосить и другие.

— Чего они сделают? — обозлился подбежавший на выстрелы Захаров. — Чего они втроем-то? Утихните! Не до вас.

Он обтер лоб, сказал тихо:

— Не дозвонился, занято там. — Взял за рукав Велина, сказал, поглаживая — Товарищ, родненький, надо чего-то решать. Нельзя ж так. Детишки ведь.