Книга Книга для… - Марат Немешев

Или вот еще. Был один эпизод в моей студенческой жизни, когда произошел конфликт с местными властями. Сам я не сидел несколько месяцев в палатке перед горисполкомом. Но тоже был студентом. И даже провел одну ночь перед горисполкомом. Правда, не в палатке. В палатке были активисты. А я был простым студентом. Я сидел в эту ночь на пустой пластиковой бутылке. Если есть такая бутылка, можно хоть неделю сидеть вне палатки. Главное прикрутить крышку, надавить на бутылку, чтобы вышел примерное треть воздуха и плотнее прикрутить крышку.

А по телевизору каждый вечер новости. Их новости. Там, где у нас все хорошо. Удои повышаются, пенсии повышаются, раскрываемость повышается, очередного иностранного студента избили. Иногда кажется, что это для них тоже хорошая новость. Ведь помещают ее после повышающихся пенсий и перед Каннским фестивалем. Но еще в этих новостях говорят о подкупленных молодых людях, выдающих себя за студентов моего вуза, которые нарушают общественный порядок, вытаптывают траву на лужайке перед горисполкомом, мусорят, предаются разврату и так далее и тому подобное. А ведь я знал, что это не так. Не так это. И не выдавал себя за студента. Я и был этим студентом. И другие не выдавали. И не подкупленные. И разврату не предавались. Как можно предаваться разврату на глазах собственных родителей?

Ведь родители (не мои – я был иногородним студентом, – а другие родители других студентов) эти тоже ночевали. Нет, не в палатках. Они прятались…

Прятались! От своих детей. Сидели в припаркованных на соседней улице «Жигулях» и «Москвичах». Стояли всю ночь в круглосуточно работающем магазине, из окон которого были видны палатки. Просто сидели на лавочках. На тех лавочках, которые вроде бы не видны со стороны палаток, но со стороны которых, эти палатки очень хорошо видны. Они волновались за своих детей. Но прятались. Боялись их оскорбить. Всю ночь прятались и волновались, а утром шли на работу.

Так вот никто не предавался разврату. И алкогольных напитков никто не пил. И траву топтали, но не вытаптывали. И мочиться ходили в общественный бесплатный туалет на соседней улице.

А она… Ведущая вечерних новостей. Я же её хорошо знал, видел каждый вечер. Знал, как её зовут. Вообще, мы были в неплохих отношениях, пусть она меня никогда и не видела. И она говорит все это… Почему?..

И тут я понимаю. Я понимаю, что она ведь не знает! Ей дали текст, она и прочитала его. И может быть, она даже догадывалась, что не все, что она читает – правда. Или даже знала, что все неправда. Но все равно читала. Потом репортаж с Каннского фестиваля, прогноз погоды (ну, это то точно – неправда), реклама. И говорю себе: «Надо написать ей письмо». Но не пишу.

Потому что желание написать письмо, иногда еще должно быть подкреплено уверенностью, что его прочтут. Пусть даже не те, кому оно было адресовано. Просто кто-нибудь прочет и согласится. Или не согласится. Но хоть как-то отреагирует. Можно даже не вслух. Хотя… На самом деле я всегда жду ответов на свои письма, и часто их получаю. Письмо как стрела, где цель – сам автор. И если последний получит ответ, значит, он не промахнулся.

Девушке из такси я хотел написать письмо без надежды на ответ. Почему-то мне казалось, что она ждет именно такое письмо. Что оно ей необходимо. Я бы, например, с радостью получил письмо от незнакомого человека. Теплое и светлое. О море или о горах. Можно и о море, и о горах одновременно. Когда прихожу домой после работы и поднимаюсь по ступеням, всегда заглядываю в почтовый ящик. Даже если всего через несколько минут отправляюсь в магазин или прогуляться, то, спускаясь вниз, вновь проверяю почту. Знаю, что почтальон приходит раз в сутки, что делает он это утром, что совсем недавно ящик был пуст. Но все равно заглядываю и грустно хлопаю металлической дверцей. При этом складывается впечатление, что меня обманули. Или я кого-то обманул. Уверен, девушке из такси будет приятно получить письмо, а мне будет приятно, если она его получит. Но вначале надо написать. Часы на стене пискнули – полночь.

17. Вторая половина

Я включил телевизор. В матче был перерыв. Мне был необходим источник вдохновения. Подошел к книжному шкафу. Провел рукой по корешкам обложек. Погладил свое детство. Жюль Верн и Майн Рид, Незнайка на Луне и Порт-Артур. Трудно расположить их в хронологическом порядке. Я читал некоторые из этих книг по нескольку раз, находя в них что-то новое. С другой стороны, я не из тех читателей, которые обязательно раз в год перечитывают «Мастера и Маргариту» или «Евгения Онегина». От подобной периодичности веет чем-то механическим и вульгарным. Многие книги я прочел не целое число раз. Просто, дойдя до середины или трети сюжета, возвращался к началу, подбирая потерянные имена, события или даты. Слишком часто я перепрыгиваю через абзацы и страницы, главы и разделы. Сейчас вот и не заметил, как перескочил в новый день…

Четверг – безымянный.

Но где же источник вдохновения?. И тут меня осенило. У меня же есть номер телефона таксиста, трубку в прошлый раз взяла… Правда, на часах уже первый час ночи, но раз он давал номер мобильного, то мог предположить, что будут звонить круглые сутки. Я вышел в прихожую, что бы позвонить со стационарного. Набрал цифры номера и стал ждать. Один длинный гудок. Тишина. Желание повесить трубку, но вот еще один длинный гудок. Тишина. Наверняка, поднимет он. Третий длинный гудок. Подожду до пятого и вешаю. Четвертый.

– Алле, – я тотчас же нажал на «отбой».

Тот же женский голос, что и в прошлый раз. Не сонный, немного грустный. С какой-то вопросительной интонацией. Я решил не обдумывать и не придумывать, а просто сесть за стол и начать письмо. Включил все лампы люстры, уменьшил до минимума громкость телевизора (будет слышно, только если забьют гол), взял несколько листов ксероксной бумаги и начал писать.

«Здравствуйте, девушка.

…..

Многоточие в самом начале письма – не случайно. Я не знаю Вашего имени, Вы незнакомы с автором, виделись мы лишь однажды – да и то, не уверен, что Вы меня заметили. Кроме того, многоточие означает, как много мыслей хотел бы я донести Вам в первом же после приветствия предложении. Ведь, если Вы будете читать их по порядку, то подумаете, что некоторые для меня более важны, нежели остальные. На самом деле, я хочу, чтобы Вы почувствовали все те эмоции, которые возникают во мне, как только я вспоминаю Вас. Поэтому, сейчас напишу некоторые из этих мыслей, а Вы можете читать их не по порядку, а в зависимости от настроения.

* Кто я такой. Здесь я, конечно, не буду составлять свою краткую автобиографию, и прикладывать фото и ксерокопии документов. Нет. Я лишь собираюсь объяснить, почему это письмо Вам пишу именно Я. Вопрос чуть шире и чуть уже (к таким моим двойственностям стоит привыкнуть, однозначного у меня ничего нет – даже написание фамилии в паспорте отличное от родительской). Хотел бы пояснить, как я буду отвечать на вопрос «Кто я такой?». Есть соблазн попробовать сформировать свой образ, приукрасить и сопроводить некоторыми деталями. В каком то смысле воспарить над обыденностью и стать хотя бы для кого-то тем человеком, которым хотел бы быть сам. А вот здесь важно, поверишь ли ты, что я так поступать не собираюсь. Скорее наоборот. Постараюсь быть таким, какой я есть. Выделить себя для себя, ну и конечно для тебя. Как только начал говорить о себе, то как будто приблизился к тебе и перестал называть на «Вы». Ты не против?