Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Коля, мне нужны сведения о лицах, проживающих в этомдоме, – сказал Коротков, протягивая участковому бумажку с адресом.

– Обо всех? – уточнил Коля. – Там всеквартиры коммунальные, жильцов много.

– Туда вошла женщина, Турбина Вероника Матвеевна. Яхочу знать, к кому она могла приходить. Может быть, ты мне навскидку скажешь?

– Турбина, Турбина… – задумчиво повторилНиколай. – Нет, такой фамилии я не помню. Надо смотреть каждого.

Он достал из сейфа папку, из которой извлек длинный списокжильцов интересующего их дома. Ни одна фамилия в этом списке внимания непривлекала.

– Сделаем проще, – предложил участковый. –Сейчас пойдем с поквартирным обходом, быстренько выясним, к кому сегодняприходили гости, а там уже проще будет. Вы со мной пойдете?

– Нет, – покачал головой Коротков. – Турбиназнает меня в лицо, я только сегодня с ней беседовал. Ты уж давай один, ладно?

– Лады. Она из себя какая?

– Пожилая женщина, семьдесят лет, маленькая, худая,волосы седые, забраны в пучок. Одета в темно-синее платье, сверху – серый плащ.Да, еще косынка на шее, светлая такая.

Юра остался в отделении милиции, а молоденький участковыйотправился рассказывать жильцам дома душераздирающую историю о том, как сегодняна улице ограбили девушку и преступник скрылся вот как раз в этом подъезде.Вернулся он примерно через полтора часа и сообщил Короткову, что пожилаяженщина навещала дважды судимого алкаша Павла Смитиенко. Они тут же взяли впаспортном столе данные на Смитиенко, но ничего интересного не обнаружили. Чтообщего могло быть у него с пожилой женщиной?

– Что у тебя есть на этого типа? – спросилКоротков.

– Пьянь, – поморщился Николай. – Не работает,поддает каждый день.

– А на какие шиши, если не работает?

– Ну вы и спросили! – засмеялся тот. – Этораньше, когда статья была за тунеядство, можно было докапываться, кто на какиеденьги пьет. А сейчас это никого не интересует, законом не возбраняется.

– Ты мне про законы-то не рассказывай, я их не хужетебя знаю. А ты как участковый должен знать, кто у тебя на территории чемдышит.

– Да вы что, Юрий Викторович, – возмутилсяНиколай, – у меня других забот нет, что ли? Я с семейными дебоширами-тоеле-еле управляюсь, чтобы не перебили друг друга в случае чего, да с киоскамиэтими как на пороховой бочке живу, от разборки до разборки. А Смитиенкобезвредный мужик, пьет только, но вреда-то от него никакого.

– А ты откуда знаешь, есть от него вред или нету? Ты жеим не занимаешься, – поддел Коротков.

– Раз у меня нет сигналов на него, значит, и вреда нет, –рассудил улыбчивый участковый.

– Бить тебя, Коля, некому, – вздохнул Юра. –А с небитого с тебя толку не выйдет. Запомни: на кого сигналов нету – те и естьсамые опасные. Ладно, бывай.

Он вернулся на Петровку уже поздно вечером. В отделе никогоне было, но на столе его дожидалась справка о том, когда и сколько раз ВероникаМатвеевна Турбина меняла место жительства. Справка эта Короткова озадачила.Выходило, что она с рождения и до шестидесяти лет постоянно жила в одном и томже месте, а потом в течение десяти лет переезжала четыре раза, причем каждыйраз новая квартира оказывалась хуже и меньше предыдущей. Любопытно, с чего быэто?

* * *

Марат Латышев и в самом деле производил впечатлениезавидного жениха. Рослый, уверенный в себе красавец, удачливый в делах, оноднажды уже был женат, но примерно год назад развелся и теперь был свободен длямногочисленных матримониальных посягательств на свою персону. Селуянову былотрудно разговаривать с ним, потому что Латышев относился к тому, к сожалению,часто встречающемуся типу людей, которые считают деньги надежным щитом,позволяющим прикрываться от любых нежелательных событий.

– Прежде чем я буду отвечать на ваши вопросы, –высокомерно говорил он, – я хотел бы понять, в связи с чем вы их задаете.

– В связи с событиями, происшедшими в минувшую субботуво время регистрации брака дочери Бартоша.

– И какое я имею к этому отношение?

– Видите ли, – терпеливо объяснял Селуянов, –у нас сложилось впечатление, что кто-то хотел сорвать свадьбу. Поскольку вы хорошознаете самого Бартоша, его дочь и все их окружение, я надеюсь, что вы поможетенам пролить свет на совершенное преступление.

– Каким же образом, позвольте спросить?

– Ну, например, расскажете, были ли у Элены поклонники,которые сами хотели бы жениться на ней. Или, может быть, у самого Бартоша естьвраги, которые по той или иной причине были не заинтересованы в том, чтобы егодочь выходила замуж. Ведь может такое быть?

– Бред какой-то. Кому может помешать Элина свадьба?

– Вот я и надеюсь, что вы мне это подскажете.

– Вряд ли я могу быть вам полезен. Я не знаю ничеготакого, что могло бы вас заинтересовать.

– Неужели? – скептически усмехнулсяСелуянов. – Давайте все-таки попробуем. Например, не знаете ли вы, почемуБартош отказался заключать контракт с турецкой фирмой «Наза»?

– Боже мой, ну какая связь… При чем тут «Наза»?

– И все-таки почему?

– Послушайте, вы же из отдела борьбы с убийствами, а неиз ОБХСС…

– ОБХСС давно уже нет. Теперь он называется ОБЭП, отделборьбы с экономическими преступлениями, – поправил Селуянов.

– Ну все равно, пусть будет ОБЭП. Я не уполномоченобсуждать с кем бы то ни было условия заключения сделок. Это коммерческаятайна.

– А вы и не обсуждайте, – миролюбиво согласилсяНиколай. – Мне будет достаточно, если вы скажете, что вас условия неустроили. Так почему все-таки контракт с «Назой» не состоялся?

– Вы же сами ответили на свой вопрос: нас не устроилиих условия.

– А что, «Наза» изменила свои первоначальные условия?

– С чего вы взяли?

– Пока ни с чего. Я вас об этом спрашиваю.

– А я вас не понимаю, – раздраженно ответилЛатышев, вытаскивая сигареты. – Какие-то домыслы пустые.

– Насколько я знаю, переговоры с «Назой» начались вянваре, дело быстро продвигалось к заключению контракта, а внезапно в концеапреля дело застопорилось. Так что произошло?

– Я не уполномочен…

– Конечно, конечно, – перебил его Селуянов, –это коммерческая тайна. Это я уже слышал. Но я подумал, что, если бы условия«Назы» с самого начала оказались неприемлемыми для вас, вы бы не тратили тримесяца на согласования. Чем же вы занимались три месяца, если в конце концоввсе пошло насмарку?

– Какое это имеет отношение к событиям в загсе?