Книга Дневник восьмиклассника - Юрий Ра

деловых качествах. Состряпал?

— Ага. Вот оно. Они, для газеты и для журналов.

— То-то. А чего мялся? Испугался что ли?

— Побоялся подменять собой школу. А то скажете, что шибко много на себя беру.

— Комсомолец и должен брать на себя много. Человек способен вынести всё. А комсомолец — еще больше. Так что за вами особый присмотр нужен. Шучу. Это он ремарку сделал, потому что я не посмеялся его шутке? Так не шибко я в тутошних порядках разбираюсь. С кем можно шутить, с кем рожу кирпичом держать — хрен знает.

А потом всё-таки решился запустить мульку насчет типографского бланка официальных писем. Мол, солидно, красиво, удобно. А если они будут лежать под замком, но ни одна скотина не сможет через голову начальства что-то куда-то отправить на бланке школы.

— Вообще, мысль неплохая. Чтоб, так сказать, видели и знали — наша школа не фига с маслом. Да. Надо подумать. Но это небыстрое дело, Корчагин. Сопроводительные письма пойдут на обычной бумаге со штампом.

— Понятно. За отсутствием гербовой пишем на простой.

— Именно! В самый раз пословица пришлась. Всё, иди. Секретарю отдам черновик. Статьи эти у отца распечатывал?

— Ага.

Это было в пятницу, а в понедельник из школы уже улетели письма в адрес редакций. Так что осталось только ждать. Ждать реакции от редакции, как пошутил физрук. Какие у нас таланты в школе преподают, практически Пушкин с Прутковым!

Погода в середине октября испортилась окончательно, что никого не удивило. Зато тренировки кружка юных роллеров пришлось до мая перенести в спортзал. И теперь всем стало ясно, не без моего участия, что ролики — это не только громкий смех, но и три-четыре литра зеленки, льющиеся на ссадины и ушибы энтузиастов. Почему? Потому что лавочки. Потому что горочки. Впрочем, горочки пока только в проекте, а лавочка, вон она стоит посередине зала. И никаких налокотников. Идею с защитой на одном из занятий кружка помусолили, покатали по зубам, а потом слили. Ничего приличного в плане внешнего вида не выходило даже теоретически, а вешать на себя всякие стрёмные штуки никто не захотел.

Стоп, я же про лавочку начал. «На очередном занятии кружка роллеров я предложил неспортивное упражнение, вернее трюк. Предложил и исполнил перед народом. Сначала я перепрыгнул через лавку, стоящую поперек вектора движения, потом через стоящую параллельно движению. А напоследок показал, как можно заскочить на лавку, проехаться по ней и соскочить на пол. При этом я умудрился ни разу не упасть. Пацаны тут же бросились повторять мой трюк, но были остановлены нашим самодеятельным тренером. После показа Валерий Владимирович пресёк все поползновения фразой о том, что красиво, но травмоопасно. Типа, расшибётся кто, и кружок прикроют. А к трюкам надо подходить всерьёз и основательно. И не надо смотреть на Корчагина, он наверняка его сначала в одиночку отрабатывал несколько часов. Так что начали с попыток прыжков на ровном месте на небольшой скорости. И тут все с удивлением осознали — прыгать на роликах несколько непривычно, особенно отталкиваться от поверхности и приземляться. Короче говоря, всё непросто. Кто-то упал, некоторые не по разу. Но прыжки через воображаемую лавочку освоили. А настоящую поставим в следующий раз.»

Блин, всё-таки юное тело в чём-то вполне… его можно научить кое-каким трюкам в отличие от моего прошлого. Как говорится, старую собаку новым фокусам не научить. А у меня под рукой новая оказалась без моего на то желания. Хотя, если честно, я давно уже перестал ныть по поводу попадалова. Как говорили в армии: «Форма номер восемь: что украли, то и носим».

Про горки — рассказал, что в «том американском фильме» роллеры катались на площадках с использованием горок. Ставили по краям площадки одну напротив другой и катались туда-сюда как на гравитационных качелях. Название «гравитационные качели» всем понравилось, хотя все качели таковые по определению. Трудовик сказал, что подумает, где взять фанеру. С ней главный затык. А бруски под основание можно набрать из всякого мусора. Короче, на трудах с шестыми классами они будут делать не табурет, на котором страшно сидеть, а горки. Шеф, кстати, одобрил этот демарш, у него есть намерение стать школой-новатором, вернее директором новаторской школы.

«Вчера на большой перемене пацаны, кто не ходит в столовку обедать устроили сходку на тему оборзевшего Корчагина, то есть меня. Павлика они обсуждать не собираются. Слово для доклада взял Чуга, в доходчивой манере изложивший своё видение феномена. Выяснилось, что его до сих пор не отпускает чувство вины за тот случай, когда меня месили за школой. Мол, можно было попытаться вписаться за меня против Ашек. Раз уж я стал чётким пацаном, который встал на путь отстаивания своей чести и достоинства. В ответном слове ему оппонировал Антоха, бывший Антошка, заявивший, что Ашек тогда было больше, так что шансов на победу у нас всё равно не было. А ввязываться без шансов не стал бы ни Суворов, ни Наполеон. Блин, какие подкованные у меня одноклассники! Я и не знал».

— В натуре, Миха, если ты и дальше готов в каждый махач бросаться, то мы за тебя. Прямо настоящим мужиком из деревни вернулся, Корчага. Надо было тебе туда сразу ехать.

— Пацаны, а я кое-что слышал, и снова про Корчагу.

— Чего опять?

— Шепчут, Мишка опять с Ашками схлестнулся. На этот раз Толстого отмудохал.

— Иванова? Да бред!

— Мне тоже говорили, только там еще Евсюк был, сказали. И еще кое-чево говорили, — глубокомысленно протянул Слон, который Сериков.

— Чего еще? Мишк, колись давай, правда?

— А чего они первые начали опять! Пусть не пристают.

— А Слон на что намекает?

— А я не намекаю, я прямо говорю. Болтают, Корчага был не то с ножом, не то с кастетом.

— Ха! — Чуга аж с подоконника соскочил — Ну это уже совсем хрень! Где нож, а где кастет. Там и удары разные и… Если бы ножом бил, то уже б в милицию Миху загребли. Корчага, что скажешь?

— Не было там никакого ножа. Я что на голову больной, как Евсюков? Это по нему тюрьма плачет. — Мне он категорически не нравится еще и фамилией своей.

— Не тюрьма, а милиция. Он после школы в Высшую школу милиции пойти хочет.

— Туда только после армии берут.

— Ну и чего, в армию все всё равно пойдут.

— Не все, можно в институт махануть, где кафедра есть — Разговор плавно съехал на другую тему, а там и наши одноклассницы подтянулись очень удачно. Мне категорически не понравилось расследование про меня. Тем более про то, был ли я вооружён. Очень неохота приобретать реноме конченного отморозка, вылупившегося из забитого ботана. Таких тоже боятся, но не шибко уважают. Нужно ли мне уважение одноклассников? Да пусть будет, так жить легче.

— О чём беседуете, мальчики? — Танька Коротеева вспрыгнула на подоконник и уселась на нём как заправский пацан. Поправила подол, но на секунду всем пацанам стало жарко в душе. И было с чего: все девчонки в школе, особенно наши, носят форменные платья так конкретно выше коленок. И иногда особенно резкие их движения, то есть девчонок и коленок, приводят к таким вот ситуациям. Когда видно, что на однокласснице настоящие капроновые колготки, и что эта одноклассница уже вполне созревшая до степени молочно-восковой зрелости девушка. И что на ней красные трусы. Все медленно выдохнули и ничего не сказали.

— Так о чём речь? — Провокаторша продолжала сидеть на подоконнике как Стрекоза на заборе с картины какого-то известного художника в Третьяковской галерее.

— Прикинь, Танюха, поэзию обсуждаем. Я ведь стихи пишу, причём очень хорошие. Вот послушай:

'Приятно у бессонницы в плену

На улицах ночных искать покоя.

Увидеть и услышать тишину…

Ты спросишь вдруг — а что это такое?…'

— А, знаю! Кажись в «Юности» печатали недавно, — выдала Долгополова.

Блин, точно! Это же не мои стихи, как я мог так облажаться, что чужое за своё выдал? Что с моими мозгами? У меня там что, каша? Я ж писал в молодости, на самом деле писал! Н/о надо как-то выкручиваться, а то пацаны не поймут.

— Правильно, в «Юности». Так вот я не хуже могу. Но пока не печатают.

— Почему?

— А всегда такая фигня — чтоб молодому автору пробиться, надо сначала постареть.

— Не, ты с темы не съезжай, Корчагин! Давай своё читай, чтоб мы оценили, умеешь ты стихи писать или нет! — домоталась Ирка.

— Ну ладно, сами просили, потом не жалуйтесь — Я вдохнул как перед прыжком в воду, сделал паузу… и выдохнул. — Нет,