Книга Вампир и девственница - Керрелин Спаркс

— Мне нужны джинсы.

— Конечно, — он подошел к двери и бросил ее мокрые джинсы в раковину рядом со стиральной машиной. — Я вернусь с одеждой и полотенцем.

— Спасибо, — она закрыла дверь, когда он ушел.

Он бросился в спальню, чтобы переодеться. Он взглянул на свою кровать и улыбнулся. Ночь только начиналась, и, как сказал Карлос, хороший вампир может продержаться всю ночь напролет.

Глава 8

Оливия с облегчением обнаружила на сушилке стопку чистых пляжных полотенец. Она ополоснула свой свитер в раковине и положила его на стойку поверх пляжного полотенца. Ополоснув остальную одежду, она бросила ее в сушилку. Она посмотрела на закрытую дверь. Оставалось надеяться, что Робби сперва постучит. Она быстро стянула с себя мокрые трусики, сполоснула их и закинула в сушилку.

Раздался стук в дверь.

— Минутку, — она схватила пляжное полотенце и обернула его вокруг себя. — Можно.

Дверь приоткрылась, и Робби заглянул внутрь.

— О, ты нашла полотенце.

— Прости, что разочаровала тебя.

Он усмехнулся.

— Деваха, ты никогда не сможешь разочаровать меня, — он положил на стойку рядом с ее свитером банное полотенце, и кое-что из одежды. Он все еще был босиком и с обнаженной грудью, но сменил мокрые боксеры на белые штаны для занятий боевыми искусствами. — Выходи, когда будешь готова, — он закрыл за собой дверь.

Готова к чему? Она схватила со стойки бокал с вином и сделала большой глоток. Расслабься. Тебе не нужно делать ничего, чего бы ты не хотела. Но в этом-то и заключалась проблема. Когда дело касалось Робби, она ловила себя на том, что хочет всю эту чертовщину. А ведь она знала его всего несколько дней.

Она включила сушилку, затем осмотрела одежду, которую он ей дал. Она определенно была женской, поэтому Оливия предположила, что они должны принадлежать жене владельца виллы. Это была летняя пижама: голубой топ и хлопковые шортики, синие с белыми пушистыми облаками.

Шортики пришлись впору, хотя они казались немного мешковатыми вокруг ног. Топ плотно прилегал, оставляя немного места для воображения. Поморщившись, она обернула банное полотенце вокруг своих плеч, как шаль. Как только ее одежда высохнет, она переоденется и поспешит домой. А может, и нет? Она не осмелится идти домой, когда где-то там может бродить ягуар.

Может быть, у Робби есть машина. А может быть, ей придется провести с ним ночь.

Она фыркнула. Ее бабушка никогда бы не поверила оправданию в виде ягуара.

Чтобы успокоиться, она сделала еще один глоток вина и вышла из подсобки. Свет в кухне был выключен, но из гостиной просачивалось достаточно света, чтобы она смогла найти дорогу.

Она подошла к арочному входу в гостиную и остановилась.

В камине пылал огонь. На ковре перед камином были разложены запасные подушки и одеяло с дивана. Она с трудом сглотнула. Намерения Робби были совершенно ясны. Он намеревался соблазнить ее.

Он задул спичку, которой только что зажег свечу на кофейном столике.

— Хочешь еще вина? — Все нормально, не нужно, — у меня большие неприятности. Она присела на край дивана и поставила свой бокал на кофейный столик.

— Тебе достаточно тепло? Единственная одежда, которую я смог найти, была летней, которую оставила Шанна.

— Кто такая Шанна? — Шанна Драганести. Она владелица дома, вместе со своим мужем. Точнее, нескольких домов, — он сел на середину дивана и повернулся к ней боком.

Она отметила его мускулистое тело, и что волосы на его груди были скорее каштановыми, чем рыжими. Он собрал свои влажные каштановые волосы в хвост.

— А где же твой дом? — В Шотландии, в нескольких милях к югу от Инвернесса. У меня есть около двадцати акров земли рядом с землей моего деда. У меня есть собственный дом, но он всегда ждет, что я останусь в его замке.

Она моргнула.

— Настоящий замок? — Да. На мой вкус, там немного сыровато. Мой дом уютнее, но я редко там бываю. Обычно я на задании.

— А что за задания? Он положил локоть на спинку дивана.

— Охрана и расследования.

Она кивнула. Несмотря на то, что ее навыки с Робби не работали, она верила, что он был честен.

Физические признаки были верны. Он сидел лицом к ней, держал зрительный контакт и выглядел вполне… комфортно. Более того, она подозревала, что он хочет, чтобы она ему доверяла. Он с самого начала утверждал, что ему можно доверять. Он перенес пытки, не предав своих коллег. Так почему бы ей не доверять ему? Он столкнулся с огромным ягуаром, чтобы спасти ее.

— Ты работал на компанию своего деда прошлым летом, когда попал в плен? — спросила она. — Что это было за задание? Он потер подбородок.

— Иногда Бюро безопасности и расследований Маккея ввязывается в деликатные вопросы безопасности.

Она откинулась на спину.

— Ты имеешь в виду национальную безопасность? Вот откуда ты знаешь людей из ЦРУ? Он кивнул.

— Мы пытались найти группу внутренних террористов.

— Где же? Почему я никогда не слышала об этом? Он пожал одним плечом.

— Это же секрет.

Она глубоко вздохнула.

— И именно эти террористы пытали тебя.

— Да, но я бы предпочел не говорить об этом.

С этим покончено.

— В самом деле? — она повернулась к нему лицом, положив согнутую ногу перед собой на диван. — Можешь ли ты честно сказать, что никогда не думаешь об этом? Он сжал челюсти.

— Я думаю об этом каждый день.

— Когда ты ответил на мой первый вопрос о том, чего ты хочешь больше всего на свете, каков был твой ответ? Его взгляд опустился к ее ноге.

— Ты хочешь поквитаться, Робби? Было бы вполне понятно, если бы ты этого хотел.

Он наклонился вперед и осторожно потянул ее за большой палец ноги.

— Если я скажу тебе, тебе тоже придется раскрыть мне свои ответы.

Она закусила губу.

— Хорошо. По рукам.

Он обхватил рукой ее лодыжку и крепко сжал.

Его зеленые глаза встретились с ее глазами, мерцая от волнения.

— Я хочу отомстить. Больше всего я боюсь, что никогда не отомщу, и нет, это не сделает меня лучше.

Она с трудом сглотнула.

— Значит, ты все еще намерен это сделать? Он медленно кивнул.

— Думаешь, это делает меня плохим человеком? — он провел пальцами вверх по ее голени.

Она смотрела, как его рука медленно приближается к ее колену. О, он определенно может быть плохим. И ей это понравится.

— Думаю, это значит, что ты человек. И ты пострадал больше, чем просто физически.