Книга Воспоминания розы - Консуэло де Сент-Экзюпери

Главное – вырваться из свинцовой тюрьмы и подняться на поверхность. Я собрал последние силы, подвигал ногами, превозмогая боль, сжал и разжал кулаки, затем широко раскрытым ртом приник к потолку самолета, вдыхая остатки воздуха. Я даже улыбнулся – это было похоже на прощальный поцелуй машине, которая хотела меня утопить. Я нырнул навстречу зеленому свету и оказался в прозрачной воде Средиземного моря. Я поднялся на поверхность, со спасательной лодки меня заметили и выловили, как рыбу. Бездыханного и окоченевшего, похожего на мертвеца. Санитар, водолаз и механик оказали мне первую помощь. В лодке не было аппарата искусственного дыхания. Мое сердце больше не билось… Было слишком поздно. Таким меня и доставили к вам в гостиницу, где растирание нашатырем, которое вы мне сделали, оживило мои умиравшие бронхи.

Моя маленькая Консуэло, я обязан вам жизнью.

13 «Максим Горький»

Моя свекровь Мари де Сент-Экзюпери однажды повезла нас в замок, где прошло ее детство. Он стоял в парке, который Тонио прекрасно описал в «Южном почтовом». Это был старый провинциальный замок с огромными залами и сияющим паркетом – натирать его до такого блеска умеют только во Франции. Деревянные мозаики, отполированные множеством ног и знаменитым французским воском, становились гладкими, как стекло. Библиотека Сен-Мориса с обитой красным войлоком старинной мебелью будто сошла со страниц волшебной сказки. Лестница была такой длинной, что мне казалось, она ведет прямо на небо. Тени деревьев, переплетаясь с лучами южного солнца, превращали закат в великолепное зрелище.

Соседи приезжали в гости, обнимали нас и желали всяческого счастья.

Однако Тонио пора было подумать о работе. Отпуск в Сен-Морисе незаметно подошел к концу, и однажды утром нам пришлось возвращаться в Париж, в свою новую квартиру на улице Шаналей. Она была очень светлой, с уютными комнатами, оклеенными зелеными обоями. В такую зелень одевается лес в начале весны. Я повесила на окна бледно-зеленые тюлевые занавески, по одной на каждое, потому что денег не хватало. Но мы были счастливы вместе. Тонио отдыхал, часами слонялся по квартире, ничего не делая. Просто смотрел на меня, разговаривал со мной… Я играла роль хозяйки дома – заботливой и деловитой.

Создание уюта в этой квартире на первом этаже, состоявшей из трех крохотных комнатушек, обставленных простенькой мебелью, и к тому же с телефоном, который звонил не умолкая, требовало немало энергии, воображения и смелости от влюбленной и преданной супруги.

Через неделю я уже чувствовала себя совершенно разбитой. Мы наняли служанку. Но она оказалась воровкой, Тонио поймал ее за руку. Ее сменил мужчина, араб. Он обожал Тонио. Жить стало легче. Тонио радовался рослому арабскому слуге как ребенок. Это напоминало о жизни в Марокко. Мы устраивали праздники, слуга готовил кускус, который все ели, сидя на полу. В доме собиралось до двадцати человек. Мы читали, пели песни.

Но денег действительно не хватало. Тонио работал над сценарием фильма, но дохода это не приносило.

– Консуэло, вы же знаете, я не из тех, кто будет сидеть в четырех стенах и ждать, когда добрый боженька осыплет его золотом.

– Может, так и получится, Тонио. Ваша книга отлично продается. Ваши сценарии в руках прекрасных агентов. Вот увидите, они еще озолотят вас.

– Я устаю от безделья. С вашей стороны очень мило каждое утро, когда я просыпаюсь, ставить мне пластинку, я действительно люблю Баха, но уже начинаю скучать. Как бы я хотел быть композитором, уметь говорить без слов, на этом тайном языке, доступном только избранным, посвященным, поэтам. Я иногда думаю, что в племени людском есть разные породы.

– Да, Тонио, все мы совершенно разные, непохожие друг на друга. Мне, например, достаточно цветка, белой скатерти и звука ваших шагов. Я люблю слушать их, как вы – музыку Баха. Они разговаривают со мной, рассказывают мне о жизни. Вы мой скрипичный ключ, вы мой басовый ключ. Именно через вас я пришла к Богу.

– А для меня вы – мой ребенок, даже когда я далеко, даже когда на секунду оставляю вас одну. Когда я улечу навсегда, я буду держать вас за руку. Но вы не должны быть капризницей, которая плачет и изводит своего воспитателя криками и слезами. Я должен уехать, уехать, уехать…

* * *

Однажды у нас дома появилась дама. Она предложила Тонио стать его агентом, сказав, что научит его писать сценарии. Он попросил, чтобы я отпускала его с ней. То есть без меня он всему научится. Я не понимала этого, но доверяла мужу. Они все время исчезали вместе, ходили в кафе и куда-то еще, часами разговаривали. Тем не менее Тонио перестал писать. Я сокрушалась, сидя в своих четырех зеленых стенах.

Один из наших друзей заказал Тонио статьи для «Марианны». Тонио не умел писать для газет и отказался. Но за квартиру надо было платить, мы и так уже задолжали за два месяца. Тогда Тонио откопал среди своих бумаг сказку «Аргентинский принц». Текст имел успех, за него заплатили. Он предложил для публикации новую сказку. Мало-помалу, незаметно, просто и мягко мне удалось засадить его за сценарий. Он быстро втянулся, полюбил своих персонажей. Поклонники, которые забредали к нам, раздражали Тонио. Он путешествовал, летал, умирал вместе со своими героями, это были светлые дни нашей жизни. Увы, я знала, что долго это не продлится.

Тонио предложили подготовить репортаж из Москвы. Идея его вдохновила.

– Консуэло, я уезжаю, завтра я уезжаю в Москву. Мне нужно увидеть людей, эту меняющуюся страну. Я чувствую себя кастратом, когда я привязан к дому вашими лентами.

Мои бедные ленты! Тонио попросил одну из тех, что были у меня в волосах, чтобы хранить в кошельке. По выражению его лица, словно деревянного или отлитого из стали, я догадалась, что он уже далеко. Он был уже в Москве, весь в проблемах новой пятилетки. Время от времени он что-то бормотал.

– Я знаю, что у русских прекрасные самолеты, они очень далеко продвинулись в своих исследованиях. Они очень сильные.

– Да, Тонио, русские очень сильные. Они забыли свои песни, они забыли, что такое любовь. Мне рассказывали, что у них больше нет семей. Что они с рождения отдают детей в ясли.

– Может быть, сейчас это и так. Им нужны силы, они готовятся к великой битве, у них нет времени ни на песни, ни на любовь. Но однажды они вспомнят музыку, песни, любовь, женщин, человеческую жизнь. Жаль, что я не могу взять вас с собой. Но я буду рассказывать вам все-все. Между Парижем и Россией прекрасная телефонная связь, и к тому же это недорого. Каждый вечер я буду описывать вам то, что видел. Соберите мне чемодан.

Перед отъездом Тонио дал мне денег. Однако его отъезд не опечалил меня. Я решила получше обустроить наш дом. Приготовить ему сюрприз.

Я стала посещать курсы скульптуры в Академии Рансона. Майоль поддержал меня. Эти занятия заменили мне поездку в Россию. Однажды на закате, сидя в кафе и потягивая перно с товарищами по мастерской, я услышала крики продавца газет: «Катастрофа! Разбился гигантский русский самолет «Максим Горький». Все пассажиры погибли!» Сент-Экс должен был лететь на «Максиме Горьком». Это входило в программу его поездки для репортажа. Я не видела ничего, кроме аршинных заголовков, которые выкрикивал на разные лады газетчик, чтобы привлечь читателей.