Книга Воспоминания розы - Консуэло де Сент-Экзюпери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, Тонио, я люблю мечтать, когда твердо стою на земле. В воздухе у меня сердце обмирает, потому что я думаю о долгих полетах, когда ты летишь один. Если однажды тебе будет очень плохо и я не смогу прийти тебе на помощь, я сойду с ума.
– Мы всегда можем спасти тех, кого любим, просто надо любить их как можно сильнее, всем своим существом.
– Да, я знаю, Тонио.
– Слушай, мне пора, извини. Я должен быть в воздухе через десять минут. Завтра получу за полет премию… Нам повезло, мы разбогатеем… Подумай о том, что ты мне подаришь за то, что я укрощу чудовище.
Это было время американского кризиса. Лазурный берег покинули его постоянные обитатели. Но, несмотря ни на что, гостиницы не закрывались. Персоналу все равно нужно платить, так, может быть, хоть французские клиенты воспользуются этим! Но огромные дворцы стояли пустыми. Муж устроил меня в отеле «Континенталь». Вся его семья жила на Лазурном берегу. По цене одной комнаты в нашем распоряжении оказался весь этаж с обслуживанием и горящими каминами в гостиных. Какая роскошь! По вечерам на коктейль у нас собирались друзья мужа – военные летчики, и мы пели старые французские песни.
Пока Тонио отсутствовал, я разглядывала пустые комнаты, их неслыханную роскошь. Мой песик бегал по самым большим номерам. Какой покой! Какая тишина!
Внезапно я услышала резкий шум, который поплыл надо всем городом. Сухой треск. Все бросились к окнам. Я тоже. Я увидела, как море поднялось в воздух, словно огромное облако, и тут же стремительно рухнуло вниз. Пока я вглядывалась в поверхность воды, мой песик сбежал. Я понеслась искать его. Этот бандит нашел другого пекинеса. Впав в ярость, я потащила Юти домой. И, глядя, как солнце опускается в ледяное море, я мало-помалу начала понимать, что водяным облаком, испугавшим жителей Сен-Рафаэля, был монстр-гидроплан моего мужа. Его машина ударилась о морскую поверхность на такой скорости, что вода поднялась в воздух на несколько метров и упала с ужасающим шумом, всполошив весь город. Но вот наступила ночь, и вода снова выглядела гладкой, словно в Мертвом море… Я не отходила от окна. Уж не знаю, сколько я там простояла. В комнату постучали так тихо, что Юти даже не залаял. Мне это показалось странным. Я решила не открывать и подождать, пока постучат сильнее. Но через несколько мгновений все-таки пошла отворить. Моего мужа внесли на носилках, как раненого, и переложили на кровать. Врачи уже позаботились о нем. Искусственное дыхание, кислород и все такое прочее. Меня оставили с ним наедине.
– Ах, Тонио, ты упал в море! Ты заледенел. Брюки абсолютно мокрые, они намочили всю кровать. Маленький мой, я здесь, я хочу тебя растереть.
Я так торопилась, что схватила первую подвернувшуюся под руку бутылку… Это был чистый нашатырь, которым я высветляла шерсть своей собаки…
– Ах, это разогреет тебе грудь, тебе же так холодно.
Волосы на его груди мгновенно впитали нашатырь, я стала задыхаться. Это оказалось лучше, чем одеколон. Нашатырь добрался до легких Тонио, который был уже практически на том свете, заставил работать его бронхи. Тонио начал дышать, зашевелился, из носа у него хлынула вода.
От страха я закричала:
– На помощь, кто-нибудь, мой муж умирает!
Но Тонио каким-то чудом пришел в сознание. Я поволокла его в ванную, держа за голову, как большую куклу, он ударился лбом, кровь потекла в ванну. Один из летчиков-истребителей пришел мне на помощь. Мы уложили Тонио в ванну с горячей водой. Я чуть не сварила его, он заорал:
– Эй, горячо! Вы хотите, чтобы я умер!
– Но, дорогой мой, это для твоего же блага.
– Я же одет.
– Да, ну и что?
– Помоги мне снять брюки, у меня ноги не гнутся.
– Ты упал в море.
– Ах да, я помню, подожди, я тебе расскажу. Мой гидроплан не хотел садиться на воду… Мне холодно…
– Но, дорогой, ты же лежишь в кипятке!
Вместе с летчиком-истребителем ко мне поднялся капитан Марвиль, за ним журналисты. Трезвонил телефон, все требовали интервью… Через несколько часов мы устроили праздник в военных казармах министерства авиации. Мы танцевали на столах. Смеялись. Но с того дня Тонио не мог заснуть ночью. Он часами стоял у окна, я в ночной рубашке подходила к нему сзади и тянула обратно в постель. Он опять поднимался. Я снова шла за ним. Это длилось целый месяц… может быть, два.
Он был как мертвец. Он встретился со смертью. Теперь он знал ее в лицо.
Умереть – это так просто, говорил он мне. Утонуть. Позвольте, я расскажу вам. Приходится тут же привыкнуть к мысли, что невозможно дышать кислородом. Нужно впустить воду в легкие. Нельзя кашлять, вода не должна входить через нос. Вы почувствуете облегчение, как почувствовал его я, вдохнув первый глоток воды. Она холодит, дальше будет легче. Я знал, что вместе с самолетом ушел под воду. Вода уже заливала кабину. Если я не вылезу, я так и утону здесь. Если удастся найти открытую дверь и выбраться на поверхность, я обману смерть. Я был недалеко от берега и, несмотря на шок, мог плыть. Меня заметят со спасательной шлюпки. Я ощупал все вокруг, вытянув руку сначала вправо, потом влево. Каких же это стоило усилий! Я ощутил только пустоту. Рука не наткнулась ни на что. Полная чернота – я совершенно не понимал, что творится вокруг. Мой самолет упал в ад, и я висел там вверх тормашками. Я думал об индюке, которого вы купили мне накануне у крестьян и которого я отвез в Мирадор. Вы хотели встретить Рождество дома. Меня ждала индюшатина, я не мог утонуть. Я хотел пролезть в отверстие, которое нащупал рукой, но ногу держало что-то металлическое, словно браслет вокруг щиколотки. У меня был нож, но пока я разрежу ногу или металл, я успею задохнуться. Я почти смирился со смертью и просто хотел принять более удобное положение. Я не знал, что вишу вниз головой. Я сказал себе: «Хочу умереть лежа, вот так!» Я резко дернул ногами, решив сделать второй глоток воды, когда смогу лечь. Я напрягся, и зажатая нога освободилась. С нечеловеческой силой я устремился к дыре, которую нащупал раньше. Это была дверь, ведущая в пассажирский отсек. Задыхаясь, я ввинтился в нее. Инстинктивно рванулся вверх, и вдруг голова моя оказалась над водой. Я смог встать, ударившись об потолок. Разбил голову в кровь. Но наверху оставался еще запас воздуха… Я вдохнул. И тут осознал свою ситуацию.
У самолета, в котором я оказался, верх пассажирского отсека откидывался, как в кабриолете. Там находились инженер и механик. Во время падения их выбросило в море. Спасатели в лодке, следившие за полетом, видели, как они упали, и тут же поспешили на помощь. Механик прекрасно знал этот опытный образец, погубивший уже не один экипаж, последний раз недалеко от Марселя. Команда тогда погибла, потому что не смогла выбраться из самолета. Машина рухнула близко от берега, но при падении металлическая часть деформировалась, двери заклинило, и люди утонули на мелководье, потому что самолет не удалось открыть.
Механик, как только его вытащили, снова отважно нырнул в глубину. Наверно, сказалась привычка работать с этим опасным опытным образцом, а может, случайность или божий промысел, не знаю. Но при первом же погружении он наткнулся на крыло утонувшего самолета. Механик так сильно дергал дверцу, что чуть не оторвал себе руку. Ему не хватало воздуха, и пришлось подняться на поверхность. Вот и все, что он мог сделать. Остальные бросились спасать его. Я слышал только глухой шум. Через полуоткрытую дверь рассеянный зеленоватый свет проникал в пассажирский отсек, где я находился. Я пытался думать, вода уже подступала к горлу, я старался выиграть несколько секунд, прижав нос к потолку, чтобы не упустить последний кислород, оставшийся в самолете. Я глотал кровь, капавшую из раны на голове, она придавала мне сил. И я понял, что единственный шанс спастись – прорваться к этому зеленоватому свету, сулящему освобождение.
