Книга Светлое время ночи - Александр Зорич

– Что еще за новости, Йор? Я не желаю никаких новостей. Я вызвал вас, чтобы поговорить по совершенно безотлагательному вопросу.

– О да, я понимаю. Однако полчаса назад моя Опора приняла почтового альбатроса из Урталаргиса. Я прошу вас позволить мне сообщить дурные вести незамедлительно.

– Валяйте, Шилол с вами.

Все время следить за своей речью у Ларафа не выходило. Но кругом творилось такое, что, похоже, никому сейчас до его расхристанного лексикона дела не было. Тем более, он – гнорр, а гнорру позволительна эксцентричность.

– В Урталаргисе творится что-то небывалое. Я уже сообщал вам о волнениях среди тамошней черни. Наши люди казнили кое-кого для острастки и на несколько дней все вроде бы улеглось. Однако вчера вечером взбунтовался гарнизон Восточного форта. Они убили троих офицеров из моей Опоры, а остальных разоружили, избили и вышвырнули из форта в город. После этого большая толпа простолюдинов вывалила на улицы, разграбила винные склады и несколько богатых особняков. Многие дерзнули демонстративно совокупиться прямо посреди площади. Пели срамные песни. Называли Свод Равновесия притоном мужеложцев, извините.

– Ничего, мелочи. Это все?

Йор, недовольный тем, что гнорр достаточно спокойно воспринимает известия об этих ужасающих, попирающих устои государства преступлениях, перешел к главному.

– Нет. К счастью, большая часть команд парусных кораблей, морская пехота и гарнизон Приморского форта сохранили верность Князю и Истине. По приказу военного коменданта Урталаргиса с зимних квартир была вызвана конная гвардия цинорской границы. В полночь к центру города со стороны порта пробилась колонна панцирной пехоты, а из южных предместий – кавалерия. Толпа была рассеяна. Уцелевшие обыватели разбежались по домам.

– И много уцелело обывателей?

– Ммм… половина, надо полагать. Однако Восточный форт взять с налету не удалось. На беду там в прошлом году поставили шестнадцать самозарядных стрелометов, так что конная гвардия не досчиталась с полсотни своих. Для гвардии это много, как вы понимаете.

– В самом деле, печально.

Ларафу, конечно, было наплевать на далекий Урталаргис, где он никогда не бывал и о котором знал только, что после Пиннарина и Нового Ордоса там самая высокая потребность в метательных машинах. Из Казенного Посада туда частенько отправляли то пару запасных желобов для камнеметов, то комплект упругих блоков для утяжеленного «огневержца».

– Но настоящей катастрофой стал второй штурм, который занял все сегодняшнее утро. Морская пехота вместе с сотней офицеров Свода – правда, среди них было всего лишь семеро дельных аррумов – пошла на приступ и уже заняла стены. Как вдруг среди защитников появились люди с «облачными» клинками. Кто они, откуда взялись – сказать точно нельзя. Единственная правдоподобная версия – аррумы из ближайшего окружения Сонна. Их появление было столь внезапным, что…

– К Шилолу, – при упоминании имени Сонна Лараф почувствовал, что история мятежа плавно переходит из области общепознавательной в сферу его личных интересов. – Чем все закончилось?

– Большими потерями и бунтом галерных гребцов. Основная часть города сейчас находится в руках мятежников. Здание Свода Равновесия блокировано. Мятежники не предъявляют никаких требований, кроме одного: чтобы все офицеры Свода повесились в одночасье на реях.

– Какие меры принимаются?

– Пока никаких. Мы ведь буквально только что об этом узнали.

– А каковы ваши прогнозы?

– Я думаю, нам удастся справиться с мятежом довольно легко. Мятежных солдат никак не больше пяти тысяч. Скоро поступят дополнительные сведения от моих секретных агентов. Думаю, им удастся устранить верхушку мятежников – вольнодумствующих офицеров из дворян – еще до начала решающего сражения.

Лараф припомнил все, что знал о варанской и иноземной истории и, чтобы поддержать реноме великомудрого гнорра, важно осведомился:

– А нет ли опасности распространения мятежа на соседние уезды? Ведь в стране и впрямь много недовольных нашим… как это вы изволили выразиться – «притоном мужеложцев»?

– Это не я, – Йор покраснел. – Это мастеровые в Урталаргисе!

– Не важно. Так что вы скажете насчет расползания этой скверны?

– Совершенно исключено, – с мнимой небрежностью ответил Йор. – Как учит нас история, после первых побед в лагере восставшего сброда всегда начинается головокружение от успехов. Пьянство, дележ награбленного, разврат. Обычно неорганизованное войско мятежников разлагается быстрее, чем успевает преодолеть хотя бы сотню лиг.

«Ой ли. А вот мятежные грюты Эстарты, помнится, когда-то из небольшой горстки сделались могучей армией и сокрушили бессчетную конницу узурпатора Югира», – подумал Лараф, втайне гордясь своей образованностью.

Но препираться с Йором не решился, потому что понимал: ученая сволочь пар-арценц завалит его контрпримерами. Тем более, гнорр вообще не должен опускаться до исторической полемики со своими подчиненными.

– Это пустая риторика, – сухо сказал Лараф. – Какие конкретно силы встретят мятежников, если те вдруг двинутся на Пиннарин?

Йор едва заметно улыбнулся. Гнорр задал первый профессиональный вопрос. Он, Йор, ждал этого вопроса!

И пар-арценц запел соловьем.

Сводный отряд Опоры Единства будет выслан в направлении мятежного города из Староордосской крепости. Десять эскадронов «меднокопытных» оседлают тракт Урталаргис-Пиннарин и возьмут под защиту резиденцию Сиятельной, которая находится в пятнадцати лигах от опасного места. Одновременно с этим из Вергрина…

Лараф, как это уже случалось с ним неоднократно, полностью отключился.

Ну и денек! Еще утром, на площади перед Сводом, он провозглашал прописные истины о службе Князю и Истине.

Днем метался в поисках книги.

Учинил первый раз в жизни самостоятельную Большую Работу.

Испаскудил рябинки, осинки и древнюю книжищу с «Ре-тарскими войнами» Хаулатона. Переговорил с неугомонными баронами Фальмскими, встретить которых намеревался никак не ранее, чем через полтора месяца…

Ну а вечером, вместо того чтобы отдать жизненно важные приказы о поимке Сонна, он обречен выслушивать державную чушь, источаемую многомудрыми устами единственного достойного доверия пар-арценца!

Йор наконец замолк и отвесил своему повелителю едва заметный, но оттого безмерно церемонный поклон.

– Неплохо, – сухо сказал Лараф. – Неплохо. Я даю вам свое разрешение отдать все необходимые приказы от моего лица. И будем считать, что Опора Единства еще в состоянии выбраться из той грязной лужи, в которую усадили ее солдаты Приморского форта.

– Восточного, – поправил Йор, поражаясь одновременно двум вещам: сбою, который дала знаменитая память гнорра, и тому, что Лагха в кои то веки дает своему нелюбимому подчиненному шанс отличиться самостоятельно, разрешая отдавать приказы от своего лица.