Книга Брак - Диана Джонсон

– Кристал, скажите, чем я могу помочь? Вы же знаете, я помогу вам. Может быть, Сью-Энн следует показать другому врачу?

– Я больше не могу швырять деньги на ветер – ваши деньги, между прочим. Ее уже осматривали лучшие врачи, и, насколько я поняла, из нее сделали подопытного кролика. Так что давайте не будем об этом. – И она принялась рассказывать о миссис Холли, которая уже спала.

– Хорошо, – с облегчением отозвалась Клара и охотно сменила тему.

– Врач назначил ей новое лекарство, теперь она, слава Богу, засыпает рано. Я имею в виду вашу маму.

– А вы до сих пор на ногах.

– Что поделаешь – привычка, – вздохнула Кристал.

Как только Клара положила трубку, Серж вошел в комнату, сжимая в руке пачку газетных вырезок.

– Вот, – сказал он, показывая ей статью, только что вырезанную из «Геральд трибюн». Эти вырезки он складывал в металлическую коробку, которая была заполнена почти доверху. – Четверо мужчин, взлом, оружейный магазин в Канзасе. Дальше на восток, чем прежде, – сказал он.

Клара прочла статью и положила ее поверх стопки вырезок. Речь шла о месте действия по сюжету гипотетического фильма. Наверное, в ту ночь Серж обсуждал этот вопрос с Уоли и сотрудниками студии. Такие разговоры он вел уже несколько лет, заполнял коробку вырезками, притворялся, что работает над сценарием, но дело продвигалось медленно.

– Канзас? Пшеничные поля, фермы… это было бы неплохо, – ободряюще отозвалась Клара.

– Если просмотреть вырезки за последние полгода, станет ясно, что там у гражданского населения скопился настоящий арсенал, – продолжал Серж, – причем не только в Оклахоме!

Америка представлялась ему страной мятежей, отчаянных школьников, бойскаутов, ведущих подрывную деятельность, ренегатов из торговых палат, тайно вооружающихся членов разных клубов – страной на грани революции. Это Серж никогда не обсуждал с женой, считая, что она, как истинная американка и к тому же женщина, не в состоянии заметить в поведении соотечественников что-либо подозрительное. В статьях, собранных в коробке, говорилось об ограблениях оружейных магазинов, бомбах, подброшенных в места скопления людей, о вспышках насилия, привлекших пристальное внимание журналистов, – в Уэйко, Руби-Ридж. Да, Клара признавала, что эта череда трагедий настораживает. Серж воображал себе фильм грандиозного размаха, запечатлевший весь гнев, накопившийся у жителей прерий, отражение внутреннего протеста всех патриотов всех стран, безнравственности любых притеснений.

Ибо кино, при всем его ограничении в том, что касается передачи идей, присуще преимущество движения и широты. Кадр, или экран, казался Сержу бесконечно широким, безграничным, как разум; оставалось лишь найти подходящие визуальные образы, чтобы заполнить это пространство. Существовали образы для таких абстрактных понятий, как свобода, природа, потенциальные возможности, мало-помалу перерастающие в реальные, и задачей режиссера было найти и передать их наряду со всей комедией, красотой и прелестью жизни. Серж неизменно представлял себе эту «жизнь» как человека, удовлетворенно прислонившегося спиной к освещенной солнцем стене, в сомбреро, надвинутом на лоб, с улыбкой на лице, завернутого в синий плащ, с прищуренными внимательными глазами. Кадры выстраивались в определенном порядке, как ходы в игре. Какая красота – по сравнению с путаницей и сбивчивостью сюжетов в книгах с их желтоватой бумагой и заляпанными корешками; впрочем, книги он тоже любил. Он любил их как предшественников кино, неуклюжих, двухмерных, лишь отдаленно напоминающих человеку о долге, желаниях и страсти.

– Не забудь, что сегодня приедет тот журналист. Его зовут Тим Нолинджер, – сказала Клара.

Глава 16МАНУСКРИПТЫ

Тим взял машину Анны-Софи, чтобы успеть выполнить все намеченные на сегодня дела. Едва он сел за руль, как зазвонил телефон. В трубке послышался сбивчивый, испуганный голос Делии.

– Вчера ночью кто-то пытался вломиться ко мне в комнату, – затараторила она. – Я точно знаю: кто-то охотится за мной, кто-то свел счеты с Габриелем…

Тим постарался успокоить ее как мог и попросил дождаться его в кафе рядом с отелем, предупредив, что сможет приехать только к часу дня.

Встреча с Сержем Креем была назначена на утро. До замка Тим добрался, следуя указаниям, которые предоставили ему в парижском офисе студии «Манди Бразерс». Замок располагался близ Этан-ла-Рейна, совсем рядом с Марн-Гарш-ла-Тур и деревушкой Валь-Сен-Реми, где жила бабушка Анны-Софи; он стоял в стороне от дороги, среди чахлых, посаженных рядами деревьев и кустов рододендронов. Живописный большой особняк, или, если угодно, маленький замок XVIII века, стоял посреди запущенной рощи, занимающей несколько гектаров; ближе к дому был разбит цветник в английском стиле, где еще цвели астры. Подъехать к дому можно было либо по длинной аллее, начинающейся за внушительными воротами, либо со стороны стоянки у дороги, проложенной еще в том же XVIII веке. Тим решил подъехать к дому по аллее.

Дверь открыла не горничная, а сама Клара Холли, хотя откуда-то из глубины дома доносились шум пылесоса и голоса. Сегодня утром, в джинсах, Клара выглядела еще эффектнее, чем предыдущим вечером. Ее красота казалась естественной, полученной в дар от природы, а не приобретенной благодаря наряду и макияжу: большие глаза с поволокой, яркие и без помады губы, чуть припухшие, роскошная свежая кожа. Тим так и не смог определить, помнила ли Клара о его приезде.

Она провела гостя в превосходно обставленную гостиную со стенами, просто выкрашенными белой краской – наверное, когда-то их украшали панели и позолота, – и оставила у камина. Несмотря на внушительные размеры, комната выглядела уютной, будто здесь по-прежнему витал дух исчезнувшей мебели XVIII века. Ее заменили классические, но довольно банальные современные вещи – кожаные кресла от Имса, журнальный столик от Миса, лампа от Ногучи, неизбежный Уорхол у стены и яркая голубизна «Венеры» Ива Клайна.

При виде Клары Тиму вспомнились события минувшего дня. Как ни странно, он был потрясен, увидев, что Клара Холли так беспечно сидит в баре, словно уличная девка, пусть даже в баре респектабельного теннисного клуба, в котором она, вероятно, состоит. Мысленно он вернулся к этой сцене; она не имела ровным счетом никакого значения, но своевольно вторгалась в его размышления. Когда тот француз заговорил с Кларой, она вспыхнула, словно юная девушка. Давний друг? Нет, наверняка незнакомец – это ясно по тому, как осторожно оба вели разговор, и по тому, какой сдержанной была Клара. Тиму вспомнилось, как она пила джин и смеялась, как ее лицо, теперь такое вежливо-непроницаемое, оживилось во время разговора с незнакомцем. При этом у нее на щеках появились детские ямочки. Все это напоминало сцену из фильма. Тим вообразил, как кто-то сказал «стоп!» и Клара мгновенно надела на себя привычную отчужденно-вежливую маску.

Он задумался о том, как влияют на представления о характере человека фильмы с его участием – и наоборот, как фильмы выхватывают из жизни образ сидящей в баре печальной женщины, к которой подсаживается какой-то мужчина, и позволяют делать выводы о ее характере. Надо будет расспросить Крея об архетипах из фильмов и книг, обо всех этих героинях Хэммета и Чандлера. Ах да! В барах обычно сидят не героини, а распущенные девчонки, соблазнительницы, даже преступницы. Но только не порядочные женщины.