Книга И это тоже пройдет - Милена Бускетс

– Как себя чувствует Дама с камелиями? – спросил он, усаживаясь ко мне на кровать. – Есть хочешь?

Он так и не снял длинные купальные трусы в голубую и желтую полоску. Еще на нем майка с эмблемой школы, в которой он преподает. По загорелому лицу видно, что он в отличном настроении.

– Нет, не хочу, спасибо.

– Не понимаю, зачем ты куришь всякую дрянь?

– Действительно, зачем?.. Посиди со мной, ладно? Дай мне руку…

Он что-то буркнул, но взял меня за руку. Гильем не слишком склонен к внешним проявлениям любви. Но я на сто процентов уверена: случись что-нибудь со мной, возникни у меня нужда в помощи или добром совете, я всегда могу на него рассчитывать. Большую часть своего времени он тратит на насмешки над собой и другими, выпивку и своих учеников, которых пытается приобщить к изу-чению истории. Когда мы женились, я этого не знала. Когда разводились, тоже. Зато знаю сейчас. Может, еще не поздно?..

– Эта твоя подружка, София… Вот ненормальная, – начал он вроде бы беззаботно, но не сводя с меня пристального взгляда: что я отвечу.

– О да! Та еще штучка.

– Она очень тебя любит. Вчера несколько часов только о тебе и говорила, – добавил он.

– Я тоже ее люблю. София – прелесть. Ты положил на нее глаз, да?

– Она симпатичная. Но если ты против… – Он замолк на полуслове.

Мне стало смешно: я тут лежу чуть ли не при смерти, а бывший муж спрашивает у меня разрешения приударить за моей лучшей подругой. Наверное, если я кого-нибудь полюблю, тоже обращусь к Гильему за благословением. В конце концов, они с Оскаром в какой-то мере заменили мне отца.

– Дерзай! – Я крепче сжала его руку. – Но если она разобьет тебе сердце, я ее убью.

– Будем надеяться, до этого не дойдет, – усмехнулся он. – Ладно, я пошел. Надо проследить, чтобы дети нормально поели.

Он ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Какое счастье, что у ревности есть срок годности, подумала я, прикладывая к правому глазу салфетку с кубиками льда. А вот любовь срока годности не имеет. По крайней мере, в моем случае. Я не в силах никого разлюбить. После всех разрывов, предательства и измен (в том числе своих) я по-прежнему вижу в каждом, кого любила, только хорошее – как видела до того, как все пошло прахом. С каким-то тупым упорством я отказываюсь отрекаться от старой любви и не желаю врачевать старые раны: я составляю с ними единое целое.

Я знаю, что не все меня поймут. Не так просто сбросить с себя тяжкое бремя обиды. Многие всю жизнь несут его гордо, как знамя, как награду, и ни за что не согласятся от него избавиться, то есть простить обидчика.

Мы с Гильемом расстались много лет назад. Я все так же люблю его, но освобожу от своей любви. Сделать это тем легче, чем больше ясности в наших отношениях. Спасибо добряку Гильему – он только что дал мне хорошего пинка. А вот Оскар, напротив, будет, подобно Кентервильскому привидению, до скончания дней таскать за собой кандалы моей любви (а я – кандалы его).

Я проспала несколько часов. Пробудившись, обнаружила, что от Дамиана пришла эсэмэска: он просил прощения за то, что «втянул меня в эту историю». Еще одну прислал Санти – с предложением встретиться на пару часов в каком-нибудь отеле. Сообщение Дамиана я стерла, не став отвечать. С Санти договорилась о свидании.

Когда я выходила из дома, увидела, как Гильем с Софией обнимаются, лежа в гамаке. Урсула гремела на кухне тарелками. Эдгар сидел у себя в спальне, погруженный в очередную компьютерную игру, младшие дети давно спали. Я шла через сад под стрекот кузнечиков. Маленькая ящерка, заслышав звук моих шагов, испуганно юркнула в щель между еще теплых камней.

На улицах было полно народу: счастливых семейных пар, исполненных надежд молодых парней, засыпающих на ходу детишек. Работали магазины, на открытых террасах кафе – ни одного свободного столика. Спокойное море чуть поблескивало, как старое серебро. На площади музыканты играли пачангу, пытаясь расшевелить отдыхающих, но лишь трое папаш с малышами на плечах отважились сделать несколько шагов в ритме танца. Проходя мимо казино, я увидела за столиком у дверей давешнего красавчика в компании приятелей. Они пили пиво. Я узнала девушку, которая была с ним на похоронах. Она мне улыбнулась.

Красавчик поднялся и направился ко мне:

– Привет. Как дела?

Нос у него облупился, из пыльной правой туфли вылез большой палец. Он смотрел на меня с вежливым вниманием, но я-то знала, что морской воздух и солнце, золотой отсвет зажженных фонарей, несколько часов сна и перспектива встречи с любовником пошли мне на пользу: мои щеки разрумянились, в глазах появился блеск. Я выпрямила спину и достала сигарету. Он расправил плечи. Сунул руки в карманы и незаметным движением преградил мне путь. Я вдруг подумала – не без горечи, но, в общем, равнодушно, – что он, скорее всего, моложе меня. Впрочем, я никогда не считала молодость орудием соблазнения, хотя, признаюсь, еще недавно мысли о том, что однажды она закончится, нисколько меня не тревожили. Да и сейчас я без особой печали, но и без особой радости наблюдаю за началом своего увядания – пока только физического. И отдаю себе отчет, что за ним, вполне вероятно, последует помрачение рассудка.

– Хорошо.

– Выпьешь с нами?

– Я бы с удовольствием, но не могу – тороплюсь.

– Ну конечно. Вокруг тебя столько мужчин.

Санти, должно быть, ждал меня, но вот что любопытно: мне почему-то уже не так хотелось его увидеть. Вокруг меня действительно много мужчин; наверное, я надеюсь, что с их помощью сумею восстановить в себе что-то очень важное, заранее зная, что у меня ничего не получится. Мне с каждым днем все яснее, как горько одиночество и как просто можно сорваться в пропасть отчаяния.

– Ну ладно, как-нибудь в другой раз, – кивнул он и отступил на шаг, освобождая мне путь. На прощанье он поцеловал меня, на миг прижавшись своей колючей и теплой щекой к моей.

– Вообще-то несколько минут у меня есть, – сказала я, бросив взгляд на часы. – Кстати, как тебя зовут?

– Марти.

– Очень приятно. Бланка.

Я машинально, заученным жестом протянула ему руку. По тому, как он смотрел мне в глаза, по прикосновению его теплой щеки я догадалась, что пожатие будет крепким, а ладонь – сухой и горячей.

Мы присоединились к его друзьям – парню и двум девушкам, – которые радушно приняли меня в свою компанию, одарив дружелюбно заинтересованными улыбками. Девушки говорили о мужчинах. По тону их рассуждений я поняла, что обе они не замужем (только женщины, которые счастливы в браке, способны давать мужчинам суровые и даже злые оценки) и ни у той ни у другой нет детей. Мужчины слушали, насмешливо переглядываясь, но молчали, не пытаясь опровергнуть ни одного из расхожих и по большей части ложных штампов, которые представители одного пола используют для описания противоположного.

– А ты, что ты ищешь в мужчинах? – неожиданно обратилась ко мне девушка – не та, что была с Марти на похоронах, а вторая, темноглазая шатенка с живым взглядом. Она задала свой вопрос с непринужденностью, приглашающей к откровенности, что свойственно женщинам, обсуждающим подобные проблемы.