Книга Цена настоящей любви - Бетти Райт

В проеме появилось испуганное лицо Тэда — приход столь позднего гостя оказался для него неожиданным. Грэгори вошел, не говоря ни слова, и сразу же достал из мешка бутылку.

— Говорят, это лучший самогон в здешних местах, — небрежным тоном произнес он. — Называется «Лунный свет» и продается из-под полы. Давайте скоротаем вместе часок?

Грэг покинул хижину в три часа утра, трезвый как стеклышко. Тэд, которого он накачал «Лунным светом», благополучно отключился и был бережно уложен на скрипучий диван и заботливо укрыт одеялом.

Мысли Грэга были сосредоточены на одном: в три часа на следующий день из Остина в Нью-Йорк вылетает самолет, в котором для Луизы и него самого забронированы два места.

— Наш рейс не задерживается? — спросила Луиза.

— Нет, посадка начнется уже через двадцать минут. Ты хочешь немного походить или посидеть?

— Мне как-то все равно.

— Тогда можно прогуляться возле этих автоматов, продающих всякую всячину.

— Они принимают только монеты по двадцать пять центов, — предупредила она его.

В здании аэропорта нужно было поставить регулировщика уличного движения. Сотни людей одновременно устремлялись на посадку в самолеты через узкие воротца. Жизнерадостные и плачущие малыши, клерки, осторожно несущие свои портфели и чемоданчики, словно в них находились несметные сокровища, старушки в шляпах с поникшими краями… Все незнакомые люди. Какая-то девушка, вся в красном, бросилась навстречу моряку, сходящему с самолетного трапа. Оба они были очень юные и не замечали никого, кроме друг друга.

Еще один день, подумала Луиза, я пробуду с ним… Да перестань же ты, одернула она сама себя.

— Я сказала, что мы встречаемся с Бобом Кастеллано завтра в три часа дня?

Грэгори не ответил. Возможно, он не расслышал ее слов. В аэропорту стоял шум, да и толчея здесь была приличная. Разговаривать было трудно, но Луиза вдруг почувствовала, что ей нужно сказать ему нечто важное.

— Я не знаю ювелира Норриса Чапмена лично. Но у него солидная репутация дилера международного класса, занимающегося сбытом жемчуга. Он так же надежен, как и Боб.

Грэгори неожиданно остановился и крепко сжал ее руку у запястья.

— Тебе не о чем беспокоиться, — продолжала она. — Я легко договорюсь с ними. Я нарочно не сказала им, что этот жемчуг особенный. Я не хотела…

Грэгори встал перед ней, загораживая дорогу. Луиза подумала, что он хочет оградить ее от царившей вокруг толчеи. Она продолжала самозабвенно говорить, даже когда он осторожно взял ее пальцами за подбородок.

— Ты же знаешь, что я доверяю Бобу, но мне хотелось, чтобы ты услышал мнение еще одного человека, Грэг. Я всегда работала с Бобом, потому что он был другом нашей семьи. Он помог продать мой первый жемчуг… Сам прилетел в Викторию, чтобы мне не пришлось отправлять в Нью-Йорк, и…

Внезапно слова застряли у нее в горле: Грэгори наклонился и закрыл ей рот поцелуем. Что он делает! — пронеслось у нее в голове. Целоваться в толпе народа…

Вокруг неразборчиво гомонила толпа. Голоса людей то становились громче, то затихали. Их перекрывали голоса диспетчеров, объявлявших по громкоговорителям о движении самолетов. У нее вдруг заболел большой палец на правой ноге — она забыла, когда последний раз надевала туфли на высоком каблуке. Значит, настоящая жизнь продолжалась. Но она сейчас отступила на второй план. Никогда ни один мужчина так на нее не смотрел. Глаза его были какими-то дикими, пронзительными, в них сквозило откровенное желание. Он сунул руки к ней под жакет и крепко прижал ее к себе. У Луизы перехватило дыхание. Его губы впились в ее, и она почувствовала, что кровь закипает.

Она напрягла всю свою волю, чтобы не потерять рассудок. Хорошего понемногу. С плеча упала сумочка. Она подумала о ней, и это была здравая мысль. Он придавил ее груди к себе — вот в этом не было ничего здравого. Руки его блуждали по ее бедрам — и в Этом тоже не было ничего хорошего. Грэг был явно возбужден. Все это он проделывал стремительно, продолжая страстно ее целовать. И произошло это в мгновение ока, так что она не смогла противостоять этому натиску.

Грэг отпустил ее только тогда, когда из ее горла вырвался едва слышный жалобный звук. Он сделал шаг назад, как бы изучая лихорадочный румянец на ее лице и странное выражение ее глаз. Затем нагнулся, поднял с пола ее сумочку и как ни в чем не бывало повесил на плечо Луизы.

— Объявили посадку на наш рейс, — сообщил он как бы между прочим.

Полчаса спустя они были уже в воздухе. Луиза устроилась возле иллюминатора. Грэгори сидел рядом с ней. Вскоре погасла надпись «Пристегните ремни». Появилась стюардесса со столиком на колесах, уставленным напитками. Луиза как бы со стороны слышала, как заказала себе стакан вина. Она не могла понять, почему это сделала. Вина ей совсем не хотелось.

И ей не хотелось любить мужчину, которого звали Грэгори Коплин.

— Луиза? Тебе холодно?

Она отрицательно покачала головой. Грэг тем не менее направил струю воздуха выше, к потолку.

— Я могу попросить плед, — сказал он.

Луиза снова покачала головой. Она чувствовала себя утомленной. Да, ей плохо, но одеяло тут не поможет. Не было способа избавиться от ужасных рубцов на ее теле, скрытых под блузкой. Без изъяна только его жемчужины, а ей этого не дано.

Она не сердилась за то, что он сорвал у нее поцелуй в аэропорту. Как она могла сердиться? Грэг был не из тех мужчин, которые берут от жизни то, чего хотят. А она постоянно его поощряла. Всякий раз, когда он ее касался, она тут же давала ему доказательство, что он желанен. Так что все это было неизбежно в силу ее отношения к нему. Она его желала.

Она попала в глубокую черную яму, которую сама же для себя вырыла. В этой яме не было лестниц или запасных выходов, да и крутые стены не позволяли выбраться наверх. Все это она знала с самого начала, просто ей никогда не приходило в голову, что любовь, какой бы незначительной она ни казалась сначала, имеет порой непреодолимую силу.

Луиза взглянула на Грэгори, сидевшего рядом с закрытыми глазами.

— Мне сломали нос, когда мне исполнилось семь лет, — сказала он, не открывая глаз. — Кажется, тебя это заинтересовало?

— Меня вовсе не интересует твой нос… Мне хотелось бы знать, отчего это сегодня утром у Тэда болела голова.

— А почему ты думаешь, что я имею к этому отношение?

— Он подошел к тебе и разговаривал с тобой. Ты понять не можешь, какой это прогресс для Тэда. Он очень замкнут, у него нет друзей, и он никому не доверяет.

Затем она добавила как бы между прочим:

— Ты выяснил то, что тебе хотелось?

Грэгори приоткрыл один глаз.

— Он рассказал мне о своей жизни, с начала до конца. Но о тебе — ничего.

Хотя он о ней спрашивал.