Книга Цена настоящей любви - Бетти Райт

— Тэд не мог рассказать обо мне что-либо существенное, — негромко заметила Луиза. — Мы с тобой похожи, Грэг. Свои собственные секреты мы держим при себе.

— Только так в конечном счете можно защититься от превратностей окружающего мира.

— Да.

Грэгори рассказал ей историю своей жизни: к тому времени, когда он родился, его родители были уже в разводе. Мать умерла в молодом возрасте. Отцу он был не нужен. Он едва научился ходить, когда его взял к себе на воспитание дед со стороны матери, живший недалеко от Сан-Франциско. Этот человек воевал против японцев во время второй мировой войны и потерял при этом руку. Он ненавидел все связанное с Японией. И не желал иметь внука, который наполовину был японцем.

— Мне было шестнадцать лет, когда меня передали моему деду Масаки, словно ненужный груз, — грустно сказал Грэгори.

Луиза смотрела в иллюминатор. Неожиданно навстречу ей устремились огни Нью-Йорка. Она подумала, что Грэгу нужен человек, с которым он мог бы делиться своими сокровенными тайнами. Ее собственные тайны не шли ни в какое сравнение с его. У нее шрамы на теле, у него — душевные раны. Это могло бы не иметь большого значения.

Если бы она не любила его.

7

Грэгори постучал в дверь ее номера раньше, чем она ожидала. Было раннее утро. Ночь еще не ушла, и на улицах было темно. Луиза схватила пальто и вдруг остановилась. Она понятия не имела, куда они пойдут с Грэгом. Неизвестно было, куда этот человек захочет пойти в половине шестого утра.

Сам Грэгори точно знал, что было у него на уме в этот ранний час и даже еще раньше — в четыре, три и два часа ночи. Луиза не выходила у него из головы, все время стояла перед глазами. Она должна быть в его постели. Всякий раз, когда он ее целовал, она реагировала как женщина, безумно желающая жить и любить. Грэг взглянул на нее и увидел на ее щеках розовый румянец от сна. Веки ее казались слегка припухшими.

Я бы мог овладеть тобою так быстро, что ты не сумела бы даже опомниться, подумал Грэг.

Но он не для этого явился к ней в такую рань. Луиза между тем была одета словно для визита на чай к какой-нибудь герцогине. Грэгори сухо улыбнулся.

— Дорогая, — сказал он с мягкой иронией, — нам нужно одеться попроще… и потеплее.

— В самом деле?

— В самом деле.

Луиза в отчаянии покачала головой.

— Грэг, я не взяла с собой джинсы. Только одежду, которая годится для деловых контактов и, возможно, для званого обеда.

— У тебя, по крайней мере, есть с собой другая обувь?

— Туфли?

— Да, без каблуков, — уточнил он.

Луиза случайно захватила с собой кожаные башмаки, в которых иногда ходила возле дома. Она сунула их в чемоданчик вместо тапочек, но, конечно же, не имела намерения выходить в них на улицу.

— То что нужно, — одобрил Грэг, но тут же нахмурился оглянувшись вокруг. — Почему твой номер вдвое меньше моего?

— Потому что гостиницу заказывала я. Комната нормальная, а твои деньги бросать на ветер я не намерена… Так что мы собираемся делать на улице в пять утра?

— Нужно осмотреть Нью-Йорк.

— Ты хочешь сказать, что мы идем на экскурсию? — изумилась Луиза.

— Боже мой, нет, — рассмеялся Грэг. — Только посмотрим на жизнь города.

Вдоволь побродив по улицам, они оказались возле двух ювелирных магазинов. Луиза сразу же обратила внимание на богатое ожерелье из трех ниток жемчуга бледно-голубого цвета. Оно было необыкновенно красивым. Замочек ожерелья украшал сапфир. Грэг облокотился о край витрины и наблюдал за Луизой. На лице его появилась какая-то странная улыбка.

— Хочешь его? — спросил он.

Луиза с трудом отвела глаза от витрины и сказала с улыбкой:

— Мне кажется, мои родители за всю свою жизнь не заработали столько денег, чтобы заплатить за это чудо. Обыкновенные бриллианты и то стоят дешевле.

— Лу…

Она подняла голову.

— Дорогая, ты хочешь их иметь?

Глаза Грэга горели таким огнем, что Луизе показалось, будто у нее готово остановиться сердце. Она поняла, что он говорит серьезно, и какое-то мгновение не знала, что делать, что сказать.

— Разреши мне купить их для тебя, Луиза, — повторил Грэгори тихим голосом.

— Я хочу…

Но в этот момент она сама не знала, чего ей хотелось. Скорее всего — иметь право пригладить его растрепавшиеся от ветра волосы. Этого было бы ей достаточно.

… Ко второй половине дня у нее уже болели от ходьбы все мышцы и косточки. На одной пятке вскочил волдырь. В этот момент она поняла, что день, проведенный с Грэгом в Нью-Йорке, не может быть последним. Она хотела делить все свои дни с этим человеком. Потому что любила его.

— Луиза! Как я рад вас видеть!

— Боб!

Луиза расцеловала ювелира в обе щеки. Боб Кастеллано был ростом не выше нее, но намного полнее.

Взгляд его остановился на Грэгори.

— Это Грэгори Коплин, Боб, — сказала Луиза, отступая на шаг. — Насколько я знаю, вы уже встречались.

— Грэг, — сказал Боб, протягивая пухлую руку, — еще при первой встрече я сделал вывод, что вы напористый человек. Теперь я вам это прощаю. Во-первых, потому что вы взяли на себя труд доставить Луизу в Нью-Йорк. А во-вторых, потому что вы решились захватить с собой свой жемчуг. Вы его привезли?

— Да.

Грэгори извлек из карманов два небольших мешочка, плотно перетянутые веревочками.

— Устраивайтесь поудобнее, — сказал им Боб. — Мне понадобится некоторое время.

Луиза решительно тряхнула головой.

— Я хочу все видеть.

— Вы мне не доверяете? — с обидой произнес Боб.

— Когда речь идет об этих жемчужинах, я не доверяла бы самому Господу Богу… Сейчас сами убедитесь.

— Что же, посмотрим, посмотрим.

Очень осторожно Боб выложил жемчужины Грэгори на длинный прямоугольник бархата. Грэг чувствовал, как напряглась Луиза. Видно было, что его присутствие мало волновало и ее, и Кастеллано.

— Луиза, извини, но ты же знаешь, что я не имею дела с окрашенным жемчугом.

— Они не окрашены.

— Если бы вы предупредили меня, что они с острова Таити или из Центральной Америки…

— Они получены в нашей долине, Боб.

— Но они черные. В вашей долине таких нет. Ну… ладно, — сказал он как-то невесело, — я еще на них посмотрю.

Он неторопливо приладил спектроскоп и лупу на лоб. Несколько минут спустя он сказал:

— Размер соответствует норме.

Последовала долгая пауза, затем ювелир констатировал: