Книга Самая красивая - Гейл Карсон Ливайн

— Хорошо, Учу. Молодец. — Принц дал псу угощение из своего кармана. — Останься со мной. — Несколько секунд он удерживал собаку за ошейник, усыпанный драгоценными камнями. — Ни за что не останется. Все время убегает.

Принц отпустил пса, и тот сразу умчался.

— Никогда не думал, что у меня появится такой друг, как вы, — сказал Айори и пошел дальше.

Так мы с ним друзья?

— А я никогда не думала, что моим другом будет принц.

— Принцы тоже годятся для дружбы. Шелк столь же прочный материал, как мешковина, хотя никто так не думает.

— Я так думаю.

— Спасибо, Эза. — Он помолчал. — У меня есть двоюродная сестра, мы с ней дружим, но она совершенно на вас не похожа.

Интересно, что он имеет в виду?

— Это оттого, что я простолюдинка. Можно прибавить слово «леди» перед моим именем, но по сути я все та же мешковина.

— Нет, вы не мешковина, — галантно возразил принц.

Я хмыкнула.

— У нас в «Пуховой перине» временами встречается и лен в полоску.

— Теперь я должен кое в чем признаться. Ужасная правда заключается в том, что я еще ни разу не ночевал в гостинице.

— Ни разу? Тогда как же вы путешествуете?

— От замка к замку. А если мы едем с дядей в поход на великанов, то спим в палатках.

В поход на великанов. Кошмар какой-то.

— Когда мне было четырнадцать, меня чуть не убила одна великанша.

— Ой!

— Она убедила меня, что мой отец жив. Я знал, что он погиб, но ей удалось всего несколькими словами уверить меня в обратном. Я поверил, что она отведет меня к отцу. Меня спас дядя. — Принц рассмеялся. — В первую минуту я страшно разозлился на него.

— И как же он спас вас?

— Он сидел на боевом коне и пел так громко, что не слышал великанши, поэтому подхватил меня с земли и посадил к себе. — Принц покачал головой. — Иногда в кошмарах я до сих пор слышу ее сладкие речи, и я до сих пор ей верю. Великаны все законченные обманщики.

И я недалеко от них ушла.

Вдали послышались голоса. Это в саду пели люди.

— Эза… если можно, я бы хотел узнать ваше мнение о ее величестве, — мнение хозяйки гостиницы.

Я не знала, что сказать. Я не знала его мнения. Нужно было придумать что-то нейтральное.

— Она неопытна.

— С содроганием думаю, что она станет делать, когда наберется опыта. Как она могла распустить совет?

— Она не понимает, как он для нас важен.

— Как она могла не… — Он не договорил. — Впрочем, я поступаю опрометчиво. — Принц перешел на пение: — Вы, наверное, меня презираете.

Он свистнул собаке, и на этот раз Учу примчался быстро.

— Нет, нисколько.

Принц со мной разоткровенничался, а я продолжала скрытничать.

— Вы слишком добры, чтобы презирать кого-то.

Какой комплимент! Нет, я была не настолько добра. Я презирала Иви.

Не всегда, конечно. Временами я ей сочувствовала.

Как мне хотелось облегчить душу! Как мне хотелось во всем признаться!

— Мне просто необходимо с кем-то поделиться. Но мы с вами знаем ее лучше, чем кто-либо другой здесь, не считая моего дяди.

Я с трудом высказала свое мнением о королеве:

— Она упряма, иногда вспыльчива, как мы знаем, но это, наверное, потому, что она такая энергичная.

— Да. Дяде как раз и нравилась… нравится… ее энергичность. Он говорил, что рядом с ней снова становится молодым. Он говорил, что она заставляет его думать, будто он способен на любые подвиги.

— Я верю, что она отвечает ему такой же любовью. — Я рассказала принцу, что королева провела ночь у постели короля.

Он был приятно удивлен.

— А еще она щедрая. — Я призналась ему, что Иви заплатила за мой гардероб.

Однако эта новость не произвела на него никакого впечатления.

— В королевской казне достаточно средств для такой щедрости, — он коснулся моей руки, — но, мне кажется, вы и в великане-людоеде найдете добрые черты.

— Ненавижу великанов! И некоторых гостей в «Пуховой перине» я тоже ненавидела.

— А что они делали?

— Ну… вели себя грубо.

— Грубо? — Принц помолчал. Я чувствовала, как он переваривает это. — Понятно.

Видимо, действительно понял. А жаль.

— А кто из гостей вам нравился больше других?

Я рассказала ему о гноме по имени жамМ.

— А еще мне нравится герцогиня Оликсо.

— Это все равно что признаться в симпатии к великанам.

— Нет, не все равно! Она любит кошек.

— А великаны их едят. Теперь я понимаю разницу.

Я расхохоталась.

Принц снова переключился на королеву:

— По крайней мере, вчерашнюю ночь она провела у постели больного.

— Да.

— И у нее хотя бы первоклассный голос.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Прошла неделя. Настроение в замке царило подавленное. Коридорные трубадуры пели о боли и горе. Каждый раз, иллюзируя для Иви, я не сомневалась, что на моем лбу вот-вот появится слово «мошенница». Я боялась чихнуть, икнуть или упасть в обморок. У меня постоянно кружилась голова, и меня знобило.

В начале следующей недели я получила два письма: одно из дома, а второе от Арейды, учившейся в школе. Перед тем как одеться к ужину, я распечатала письма у себя в комнате, сидя у окна, и прочла их при свете заката.

Письмо сестры состояло в основном из вопросов. Абзац за абзацем она расспрашивала меня о королевской семье, дворе и замке. В конце она написала:

Когда мама сообщила в своем письме твои новости, я заснула счастливая и проснулась с улыбкой. Наконец-то я узнала, что кто-то сумел по-настоящему тебя разглядеть. Это удалось незнакомому человеку — королеве с ясным взором и необычайно острым умом. Может быть, поэтому король и полюбил ее, что она узнаёт золото, когда оно ей попадается.

Милая Арейда. Как хорошо, что она не знает правды. Я с любовью разгладила ее письмо и, отложив в сторону, взялась за второе, из дома, написанное мамой, семейным хроникером. Сначала она выразила глубокую скорбь по поводу короля, а потом свою радость в связи с нашими общими переменами. Я наслаждалась ее восторгами. В ожидании привалившего богатства на семейном совете было решено поменять крышу и пристроить новое крыло, и работа уже шла полным ходом. Мама писала:

Пусть герцогине не нравится королева — это ведь не кошка, если подумать. Зато мы не переставая поем ей дифирамбы! Пожалуйста, передай ее высочеству наши чувства, если сочтешь уместным. Я понятия не имею, что годится для королевы!