Книга Судьбы передвижников - Елизавета Э. Газарова

с толку, мешая отделаться от искусственности ради верности натуре. Но трезвая самокритичность Боголюбова помогала решительно «карабкаться» к вершинам подлинного мастерства.

Ещё не до конца определившийся с главной темой дальнейшего творчества, «перебирая себя по костям», Алексей Петрович пришёл к заключению, что его основные персонажи – это всё-таки «корабли и море, а пейзаж – дело второстепенное». С этим осознанием он принялся за написание конкурсных работ, и в сентябре 1853 года Совет Академии художеств постановил удостоить Боголюбова большой золотой медали за три картины с видами Ревеля и одну – с видом Петербурга.

Заслуженная награда открыла Алексею Петровичу заманчивые перспективы традиционного пенсионерства в Европе, но тут грянула Крымская война, подсказав новоиспечённому художнику-маринисту много свежих сюжетов. За «Альбомом подвигов Черноморского флота в 1853 и в 1854 гг.», изданным Боголюбовым по горячим следам отражённых в альбоме событий, последовал масштабный императорский заказ. Николай I поручил художнику исполнить семь больших картин на ту же тему, и, несмотря на суровую реальность военного времени, морского офицера отправили в отставку с одновременным назначением художником Главного морского штаба. Данное обстоятельство позволило не откладывать пенсионерскую поездку, и в апреле 1854 года Алексей Петрович Боголюбов пересёк границу отечества, дабы без устали совершенствоваться, прильнув душой и талантом к богатейшей сокровищнице европейской живописи.

Германия с её жемчужинами Дрезденской галереи сменилась в маршруте живописца Брюсселем и Антверпеном, где русский художник знакомился с творчеством Рубенса и Ван Дейка, не забывая, конечно, беспрестанно писать с натуры. В дорожной карте Алексея Петровича значилась и Швейцария. В этой стране не обошлось без общения с известнейшим в то время пейзажистом Александром Каламом. Слухи о приближающейся холере принудили перебраться в Италию. Переезжая из города в город в компании товарищей по Академии художеств, Боголюбов беспрестанно рисует, пишет этюды. В Милане русские художники рассмотрели знаменитую фреску Леонардо «Тайная вечеря», пребывавшую тогда в плачевном состоянии. А весной 1856 года находившегося в Неаполе Алексея Петровича одолели симптомы сердечного недуга. Доктор нашёл причину болезни в специфике здешнего климата.

Впрочем, задерживаться в Италии Боголюбов не собирался, ему необходимо было подготовиться к созданию серии картин, посвящённых Синопскому бою и другим знаменитым черноморским баталиям Крымской войны. Нуждавшийся в натурных зарисовках художник отправился к местам недавних морских сражений. Работать пришлось в сложных условиях: в воздухе Синопа ещё пахло порохом, не радовала и погода. Однако все эти трудности в сравнении с последующим событием стали казаться обыденными мелкими неприятностями. На отчалившем от Синопа пароходе Боголюбова подло обокрали. В чужой стране художник лишился разом всех денег и документов. Алексею Петровичу пришлось озаботиться поиском хоть какого-нибудь источника заработка. Ему повезло, нашлась работа ретушёра в салоне фотографии. В свободное время Боголюбов усердно зарисовывал виды Константинополя, и однажды интерьер салона украсило отлично изображённое ретушёром английское судно. Молва об этом распространилась среди британских офицеров, и капитан английского корабля «Король Георг» за приличное вознаграждение заказал русскому художнику «портрет» своего корабля. Так неунывающая работоспособность и, конечно, талант помогли Алексею Петровичу преодолеть труднейшую ситуацию, в которой он оказался по прихоти судьбы. Повезло и позднее: случайно встреченный знакомый генерал помог официально удостоверить личность оставшегося без документов художника.

В Париже, после всех пережитых волнений, Боголюбов продолжает настойчиво оттачивать своё ещё далёкое от совершенства мастерство рисовальщика. Он поступает в школу Кутюра, а затем учится у «доброго и гениального» Эжена Изабе. Через некоторое время, шутливо признав себя слишком слабым, чтобы не увлечься жизнью бурлящего соблазнами Парижа, а на самом деле ради постижения ценных секретов Дюссельдорфской школы живописи, Боголюбов засобирался к профессору Ахенбаху. Изабе напутствовал своего подопечного предостережением: «Не оставайтесь долго у вашего Ахенбаха в немецкой школе, или вы будете черствы, как три немца». Боголюбову, однако, довелось в полной мере оценить блестящую кисть и педагогическую состоятельность выдающегося дюссельдорфца. Три месяца занятий с Андреасом Ахенбахом добавили в творческую копилку Алексея Петровича массу тщательно исполненных натурных зарисовок. И, что самое главное, Ахенбах расширил в русском живописце рамки его собственных представлений о своём таланте мариниста. Общительный Боголюбов легко заводит знакомства в кругу местной творческой элиты, его привечают как очень порядочного человека и не менее талантливого художника.

Ненадолго заглянувшему в Париж Алексею Петровичу судьба приготовила драгоценный подарок: в доме чиновника и литератора Николая Арсеньевича Жеребцова художник увиделся с его племянницей Надеждой Павловной Нечаевой. С рано осиротевшей дочерью полковника П. П. Нечаева, «институткой ордена Св. Екатерины» Алексей Петрович встречался и прежде, но в этот раз молодая девушка, наделённая вовсе не эффектной красотой, а пленительной одухотворённой миловидностью, всецело овладела его вниманием.

О своей избраннице художник отзывался восторженно: «…миниатюрная девица с прекрасными умными глазами, русыми волосами и ртом невыразимой приятности. <…> Все движения её были просты, не изысканны, но полны врождённой грации». «Но где было думать о женитьбе, – возвращался памятью к тем счастливым дням Алексей Петрович, – когда в кармане нет ни гроша, а башка полна всякими проектами будущих картин. Но, несмотря ни на что, я был ею поражён и вернулся в Дюссельдорф как будто оврачёванным нравственно».

С любезной сердцу Надеждой Павловной Боголюбов обвенчался в ноябре 1859 года. Произошло это в Висбадене. Только что начатая семейная жизнь продолжилась в Дюссельдорфе, где Надежда Павловна очаровала всех многочисленных знакомых своего мужа.

Годы пенсионерства пролетели быстро. Расставшись с обожаемой женой, вместе с родственниками уехавшей зимовать в Ниццу, Боголюбов на исходе 1860 года с сознанием исполненного долга повёз в Петербург шесть больших полотен царского заказа и ещё очень много этюдов и картин. Представленные на выставке внушительные труды Боголюбова были оценены по достоинству, принесли ему звание профессора. Было очевидно, что художник, совершивший за время пенсионерства рывок в своём творческом развитии, превзошёл пройденную им академическую школу, что его оформившаяся манера превосходного мариниста ничем не напоминает стиль признанного Айвазовского.

Точный в своих высказываниях Крамской сообщал о тех днях боголюбовского триумфа: «…он устроил большую выставку из всего сделанного им за границей и сразу стал тем Боголюбовым, которого мы знаем: огромная, хорошо усвоенная им европейская техника и некоторое сочинительство пейзажа. Это было положительно прекрасно, особенно для нас, тогда еще мало знакомых с современными европейскими мастерами».

«Выставка моя посещалась бойко, – поведал сам Алексей Петрович, – и стояла целый месяц. <…> Я составил себе имя, которым честно живу и теперь». Монарший заказ, сделанный Николаем I, принимал уже новый император – Александр II. Удовлетворённый впечатляющими трудами художника, он, щедро оплатив все картины из истории Крымской войны и «Ярмарку в Амстердаме», поручил Боголюбову создать живописную «военную морскую историю всех славных действий царя Петра I».

Победное возвращение в Петербург превратило неизвестного доселе живописца в популярную столичную персону. Боголюбов с удовольствием общался с молодёжью, будущими