Книга Церковные Соборы в позднеантичной Италии (с хрестоматией) - Андрей Юрьевич Митрофанов

накалу полемики заседаний епископов, происходивших в эпоху арианской смуты. Главной особенностью данного Собора представляется факт непосредственного вмешательства императора Констанция в ход заседаний, в результате чего впервые в церковной истории Собор такого масштаба был вынужден быстро свернуть свою работу, автоматически одобрив решения, навязанные со стороны светской власти.

К сожалению, не сохранилось никаких деяний данного Собора, ни протоколов, ни канонических постановлений, что не позволяет непосредственно изучать его историю, поэтому исследование обстоятельств, связанных с его проведением, может базироваться исключительно на косвенных источниках, которыми обладает современный исследователь, а также на ряде писем, относящихся к деятельности этого Собора, которые представлены выше. Большую часть из них обнаружил кардинал Ц. Бароний в архиве верцелльского диоцеза[228].

Непосредственная причина созыва Медиоланского Собора 355 г. заключалась в следующем. Вскоре после Медиоланских Соборов второй половины 40-х гг. IV столетия, в Сирмиуме (ныне Срем) в 351 г. под воздействием императорского руководства была издана антифотинианская первая сирмийская формула, пропитанная, однако, духом арианского субординатизма, недвусмысленно подчинявшего Сына Отцу[229]. Осуществив низложение Фотина, Констанций решил подвергнуть повсеместному церковному осуждению Афанасия, вплоть до его анафематствования, а затем в случае его неподчинения расправиться с ним как с государственным преступником. Воплощая в жизнь данное намерение, Август совершил временный переезд со всеми своими приближенными в западные диоцезы, ставшие прибежищем для Афанасия, после чего в 353 г. он собрал при своем дворе небольшой церковный Собор в галльском городе Арелат (ныне Арль), на котором вынудил некоторых присутствовавших там епископов подписать осуждение отсутствовавшего св. Афанасия как лишенного епископства нарушителя канонической дисциплины. Случилось так, что среди епископов, заочно осудивших св. Афанасия на Арелатском Соборе, оказался Вицентий Капуанский – легат недавно принявшего интронизацию Римского епископа Либерия. Узнав об этом, Либерий резко осудил поступок своих легатов, и, демонстрируя независимость Римской Церкви от императорских решений, потребовал отмены несправедливого приговора в отношении св. Афанасия, настаивая на собрании нового большого Собора, который мог бы обстоятельно рассмотреть не столько его личное дело, сколько подтвердить истинность никейского учения о единосущии Сына Отцу, негативное отношение к которому Констанций, подпавший под влияние некоторых арианских епископов, все более выявлял в рамках своей церковно-политической деятельности.

Новый Собор было решено собрать в Медиолане, удобно для всех располагавшемся между Арлем и Римом и уже являвшимся местом проведения успешных антифотинианских Соборов. Однако следует отметить, что Медиолан был явно более выгоден в качестве места заседаний для Констанция и уже к тому времени определенно стоявшей за ним арианской партии. Для императора представлялось удобным возвысить церковно-политическое значение Медиоланских епископов в противовес настроенному на защиту св. Афанасия и никейского вероопределения папе Либерию. Действительно, положение Римской кафедры выглядело в этой связи довольно сложно. По верному замечанию Ш. Пьетри, «активность синодов северной Италии вернее всего показывает римское ослабление… Папство находилось даже в Италии в достаточно двусмысленном положении; покаяние Валента и Урсакия это показывает наиболее ясно»[230]. Ироничность же сложившейся ситуации, по словам современного исследователя А. Мартена, заключалась как раз в том, что папа Либерий сам и от своего имени проповедовал созыв нового Собора, избрав местом для его проведения именно Медиолан, который мыслился Констанцием в качестве канонической альтернативы Риму[231].

Именно указанное ослабление авторитета Римских епископов позволило Урсакию и Валенту начать активную борьбу против св. Афанасия и никейского вероучения в целом на Западе; кем же были эти два балканских епископа, столь печально знаменитых по произведениям очевидцев тех событий и древних церковных историков? По словам А. В. Карташева, «эти два персональных ученика самого Ария в дни его ссылки, со времени Тирского Собора (335), были, как явно арианствующие, осуждены особо и сердикскими отцами (343) как «безбожные и неопытные юнцы». Но эти два авантюриста, не собираясь быть героями и ради сохранения своих кафедр на Западе покорились авторитету западного Сердикского Собора, признались в клевете на Афанасия и остались здесь на Западе. Но, когда Констант погиб (350 г.), а Констанций переселился на Запад и стал одолевать Магнеция, Урсакий и Валент снова сбросили личину и перешли в группировку «восточных», тая в себе замыслы чисто арианские»[232]. Если Урсакий, епископ Сингидуна (ныне Белград) был личностью более осторожной и, по-видимому, более склонной к отвлеченным богословским спорам, то Валент, епископ Мурсии (ныне Осиек) представлял собой тип одержимого идеей карьеры нравственного циника. В период подготовки Медиоланского Собора обоим епископам было около сорока семи лет[233]. Оба они добились большого влияния при дворе Констанция и фактически определяли его поведение во второй половине 50-х годов. Немецкий исследователь XIX столетия В. Коллинг отрицал за Урсакием и Валентом наличие богословских убеждений: «Они вовсе не обладали богословскими интересами. Все их богословие состояло в одной единственной установке. Они спрашивали только, как относится к вопросу император Констанций?»[234]. Русский исследователь В. Самуилов, однако, возражал данной точке зрения, полагая, что Урсакий и Валент «несомненно талантливые, с твердым характером, но с полным отсутствием нравственных убеждений… сумели направить государственную силу в пользу своей партии и доставить на время внешнее торжество омийству»[235]. Имея в качестве помощников таких не останавливавшихся ни перед чем епископов, Констанций мог начать политическое давление на папу Либерия, требуя от него подчинения. М. Меслен, знаменитый своей диссертацией, посвященной западному арианству, был склонен характеризовать этих двух вдохновителей омийства также как политиков по преимуществу, таким же образом рассматривая личность Герминия Сирмийского, который, впрочем, отличался от своих соратников гораздо более серьезным отношением к богословским проблемам: «Понятно, что Урсакий, Валент и Герминий не испытывали никакой трудности в том, чтобы определиться в своем политическом компромиссе, творцами которого они продолжали быть»[236].

На основании свидетельства блж. Иеронима и мнения ряда исследователей Ш. Пьетри полагает, что Медиоланский Собор осуществлял свою работу в течении лета до 23 августа 355 года. Это подтверждает и факт издания Констанцием эдикта от 23 сентября 355 г., в котором сообщались решения Собора[237], несмотря на точку зрения, высказанную некоторыми исследователями, согласно которой Медиоланский Собор проходил весной 354 года[238]. Вероятно, точка зрения В. В. Болотова, согласно которой Медиоланский Собор осуществлял свою работу зимой 355 г., должна быть признана ошибочной[239].

Опираясь на свидетельство Сульпиция Севера, согласно которому на определенном этапе Урсакий и Валент, опасаясь церковного народа, перенесли заключительные заседания в императорский дворец, логично предположить, что до того епископы, участвовавшие в деятельности Собора, находились в главной Медиоланской базилике[240]. Немецкий исследователь XX в. Р. Краутхаймер полагал, что первые заседания Медиоланского Собора происходили в т. н. «новой» кафедральной базилике, известной как basilica Sanctae Theclae (известный храм Santa Tecla), сооруженной в период конца