Книга Молодой бог - Henry Stewart

убитого горем? Я уже собрался спросить какого чёрта здесь происходит, но заметил знакомую девушку, которая стояла рядом с секционным столом. На нём лежало тело, прикрытое сатином.

Одно из двух. Либо брат, либо дядя. Кто бы это ни был, меня всё равно бросило в дрожь. Спина покрылась мурашками, а солнечное сплетение раскалилось, как печь кузнеца. Я стал приближаться к телу.

Девушка в халате оторвала от меня беспокойный взгляд и взялась за концы последней моей надежды.

Как только ткань сместилась на первые пару сантиметров, всё содержимое желудка, да и он сам, стрельнуло мне в горло. Чёрные волосы. Растрёпанные вороньи перья.

Одиноко реки текут к морю,

да к морю, к его объятиям

Я зажмурился. В темноте стало так хорошо. Я сразу почувствовал себя дома. Безопасность и спокойствие.

— Эдвард.

Но голос Майкрофта рушил мой тёмный замок. Его стены начали трястись, камень за камнем он стал исчезать в водовороте реальности. Туда затягивало и меня.

Я открыл глаза. Мой дядя спал. Так он выглядел в ту ночь, когда я пришёл к нему без приглашения. Он был недвижим и так же красив. Я стал дышать ровнее, уже слегка улыбаясь. Стал медленно подходить к столу, ожидая, что вот-вот он сделает вдох, и его грудь поднимется. Но этого не происходило.

Одинокие реки вздыхают: жди меня,

я вернусь, жди меня

Моё лицо исказил новый ужас. Он мёртв. Мой дядя, мой великий дядя больше не дышит. Что-то сдавило мою грудь. Я уставился на бледную кожу, а затем на тёмные волосы, брови и ресницы. Теперь они сияли. Они светились.

Джим был прекрасен даже таким. Я стоял совсем близко, а затем наклонился к нему.

— Я так и знал. — мой голос хрипит и дрожит.

На остывший труп капают мои горячие слёзы. Они льются, словно это дождь. Льются так, словно я потерял самого дорогого в своей жизни человека. Я не понимал почему плачу, но не стал себя останавливать из-за ощущения, что всё, что было станет напрасным, если я остановлюсь. Я опёрся о стол и дал своим рыданиям волю.

Мне просто стало больно.

О, моя любовь,

моя дорогая

В какой-то миг мои глаза останавливаются на его губах. Те бледные и безжизненные. Но я с охотой поддаюсь желанию, наклоняюсь и целую их.

мне не хватает тебя и твоей любви

уже так долго,

Я не помню своих мыслей в тот момент. Не помню запаха и вкуса. Лишь как ветер гулял в сердце, что было изуродовано дырой. Это был всего лишь второй поцелуй с Джимом в моей жизни. И он стал для меня не менее ценным, чем первый.

а время всё идет,

оно так могуче

Меня схватили и попытались оттащить, но я вцепился в стол железной хваткой. То, что я был уязвим как никогда, не постеснялся дать эмоциям волю, не сделало меня слабее. Я кричал и требовал оставить меня в покое. Оставить меня с моим дядей.

Ты еще со мной?

Я нуждаюсь в твоей любви,

да в любви.

И всё о ней говорит{?}[Unchained Melody — Righteous Brothers (автор предпочитает исполнение или U2, или Elvis Presley)]

И лишь спустя полминуты борьбы, я осознал, как ужасно всё выглядит со стороны. Я сражался за труп. Теперь это лишь оболочка. Гения моего дяди больше нет. Он отправился в рай. Без меня.

Поезд с ним ушёл, и я на него опоздал.

Я помню, что успокоился и отошёл от стола, отпихивая от себя охранников. Мой взгляд всё ещё был прикован к телу, но разум уже прояснялся.

— Я в… порядке. — всё ещё хрипя, сказал я охранникам.

И теперь мой взор обратился к Майкрофту. Я требовал объяснений. Немедленно. Однако, получил я их без слов.

Шерлок, целый и невредимый, вышел из тени. Он жив, значит, они сыграли в последнюю игру. Но Джим не мог проиграть. Никак не мог. Шерлок… жив. А мой дядя мёртв!

Я кинулся на детектива с новой силой. Вцепился в его треклятое пальто и со всей силы отбросил его к пустому столу. Тот еле удержался на ногах. Я снова потерял контроль.

— Ты убил его! — заорал я и стал глазами искать какие-нибудь острые предметы.

Шерлок поправил пальто и кинул взгляд Майкрофту. На политика я даже не обращал внимания.

— Он застрелился. — сказал детектив.

Я уже был готов схватить скальпель, но слова Шерлока меня остановили. Мне можно было начать возмущаться, оспаривать, обвинять младшего Холмса во лжи, но отчего-то я не стал. Скорее всего потому, что в глубине души знал, что так и случится. Джим не мог состариться и умереть. Не мог погибнуть по случайности. Его никто не мог убить. Он был хозяином своей судьбы и только так мог уйти со сцены. Лишь от своих рук. И никогда от моих.

Я потух как свеча и тут же потерял весь интерес к Шерлоку. Помятый и красный я медленно зашагал к выходу. Но проходя мимо Майкрофта, я вот о чём подумал: если Шерлок жив, а газеты пишут, что мёртв, значит, его смерть сфабриковали. С этим явно связан старший Холмс. Без его помощи не обошлось. Может этим он занимался последние месяцы? Готовил брата к мнимой смерти. Зачем и почему мне пока не ясно. Но ясно вот что: если Майкрофт всё знал, то зачем меня привезли на опознание? Это формальная процедура, но этот случай — далеко не формальность. Им не надо было моё подтверждение, что на столе действительно лежит мой дядя. Майкрофту было нужно, чтобы я увидел труп Джима, осознал, что теперь он мёртв.

Я посмотрел в глаза Холмса-старшего и увидел в них осадок от нашего последнего разговора. Теперь моё сердце окончательно не подлежит ремонту. Меня отверг единственный, кто обо мне заботился, а потом и мой дядя окончательно меня бросил. Здорово. Просто замечательно. Возможно, я этого и заслуживаю.

Выйдя из госпиталя, я поковылял по улице, чувствуя на щеках засохшие слёзы. Я ощутил своё тело ужасно изношенным, поэтому сел на ближайшую скамейку. Что мне теперь делать? Я ещё не до конца осознал, что Джим мёртв. Так иногда бывает с людьми, я слышал. Но полное осознание придёт скоро. И что будет тогда?

Рядом со мной присел некто в хорошем костюме и с правильной осанкой.

Никто не проронил ни слова все десять или больше минут. Мы сидели в полном молчании, каждый думал о своём. И меня устраивала эта тишина между нами. Я старался концентрировать мысли на