Книга (Не)Кулинарная книга. Писательская кухня на Бородинском поле - Татьяна Соломатина

Рубим, отщипываем, раскатываем, нарезаем крохотными кусочками. И снова: рубим, отщипываем, раскатываем, нарезаем крохотными кусочками.

Никогда не говорите тесту «нет»! Если вы не любите работать с тестом – вы не любите работать над своей тактильной чувствительностью! А у кого не чуют всего кончики пальцев – тот галушка дубовая.

Почему крохотные? Да потому что ленивые вареники развариваются. И если пропорция верна и вкусна, а вы нарубили сплеча – ломти распустятся в кипятке, как девица, принявшая в качестве средства от несчастной любви стакан водяры. Они будут плакать, пускать сопли – и вам будет неудобно послать, но и продолжать слушать и видеть не достанет мочи. Всё, что после этого останется в кастрюле, можно смело выливать свиньям. Или в канаву. А если ваши нарубленные под спичечные коробки ленивые вареники не дряхнут в жижу в кипятке – то привет! – вы намешали галушек. Галушки крепки, как суровые мужики, не знающие слов любви даже в уматном состоянии. И совершенно не гармонируют с тыквенным супом.

Кстати, пока вы ваяли ленивые вареники, он уже дошёл.

Порциями измельчаем его в миксере. Будете лениться и давить как пюре – не выйдет. Будете в попытках экономить на мытье посуды ворошить в нём жужжащими устройствами – не выйдет. Ни супа не выйдет, ни на мытье не сэкономите. Искусство приготовления яств не терпит лени и попыток экономии хоть на чём-нибудь. В том числе – на собственных усилиях, и на мытье посуды.

Так что порционно отправляем заготовку тыквенного супа на гомогенизацию. В миксере. И после – в другую кастрюлю. И снова на печь/плиту. Постоянно помешивая, доводим до кипения. Если надо – разбавляем сливками. Кто какую консистенцию любит. Я и мои предпочитаем очень густой. Суп-пюре. Чуть соли – и всё. Подаётся тыквенный суп так: в тарелку наливается тыквенный суп, сверху посыпается тыквенными семечками. Посыпается зеленью. На столе, к тыквенному супу – сухарики. Лучше домашние. Из чёрного хлеба, с чесноком. Таджикское блюдо, на которое нарезаны мясо-колбасы. Разные. И маслины с косточками. И солёные огурцы, бог с ними, пусть будут. И сыр такой-сякой.

И даже после тыквенного супа, сытного, да под всякое, – правильно приготовленные ленивые вареники идут на ура! Особенно если вы не забывали подливать гостям выпить и забалтывать гостей литературой, искусством и историями «за жизнь». Литература, искусство и история, поданные в виде бесед «за жизнь» – ещё лучше! Собственно, литература, искусство и история – и есть жизнь. Потому что ну кто мне скажет, что правильные ленивые вареники хуже «Истории Государства Российского» Карамзина? И пусть хоть кто-то мне скажет, что «История Государства Российского» Карамзина хуже самого прекрасного во вселенной тыквенного супа? Всё равно всему.

Ваше здоровье!

И не забудьте после ленивых вареников подать кофе с корицей и яблоком. И чай с брусникой и калиной.

Водка. Коньяк. Виски.

И Edgar Rice Burroughs 1916 года издания, выловленный в деревенской свальной лавке Иллинойсщины.

И бронзовый подсвечник восемнадцатого века. Отсюда. Из этой земли.

Непременно используемый по назначению. Для мягкого света застольной беседы.

На ТЫКВЕННЫЙ СУП: тыква, чеснок, горький перчик, имбирь, репчатый лук, стебель сельдерея, корень петрушки, болгарский перец, помидоры, оливковое масло, сливки, тыквенные семечки, зелень, сухарики.

На ЛЕНИВЫЕ ВАРЕНИКИ: творог, сливочное масло, яйца, мука, соль, сметана, варенья.

Летний борщ

Это как вопросы из серии «какие бы вы три книги с собой взяли?» на другую планету в иную вселенную. Или каких троих мужиков. Про книги даже и не знаю. Я приличное количество помню наизусть. Да и кому нужна другая планета, если на ней нет своих собственных стишков или хотя бы картинок?! Мужики? Одного бы точно взяла. То есть – без него не переместилась бы. А другие меня долго не выдержат, поломаются. Кому нужен поломанный мужик? Поломанный мужик он хнычет, то у него лапы ноют, то хвост уже давно, с самой Земли, не должного наполнения, напряжения и маневренности…

Но я точно знаю, какие бы три блюда я взяла/оставила! Борщ, щи, мясная солянка. Если бы над чем и размышляла, так это – зимний борщ или летний борщ?..

Что? Вы выбрали брынзу, базилик и помидорку черри? Нет, я их тоже очень люблю. Но только как же вы теперь выживете, на другой планете-то? Мне же, с тем одним мужиком, с выбранными мною тремя блюдами, никакие погодные условия, психозы, авитаминозы и климактерические вымывания кальция из костей не страшны! А уж с головой, упакованной текстами (и способностью их генерировать и изображать в лицах) со мной ещё и не соскучишься у того костра, который развёл тот один мужик, и где уже разогревается борщ (зимний или летний? зимний или летний?). Да идите, идите к нам! Бросьте этих церемоний! Мы же на другой планете иной вселенной. Что ж вы там, продрогшая, уставшая от ужаса и невозможности хоть что-то изменить, со своим увядшим базиликом! Так и захворать недолго.

Наверное, всё-таки летний. Хотя и зимний борщ гениален.

Есть у меня подруга. Известная читателям «Большой собаки» Ленка. А уж те, кто прочёл «Мой одесский язык» и «Одесский фокстрот», так и вовсе должны удивиться: она всё ещё подруга?! Да. Есть времена и события, связывающие людей друг с другом навсегда. Не говоря уже о том, что не все родственники рождаются под одной крышей. И когда вы, знающие друг друга сто лет, связанные таким, что других бы давно убило, оказываетесь на другой планете иной вселенной – даже разговаривать совершенно необязательно. Можно молча пить водку (три бухла, выжившие в катастрофе/захваченные при перемещении предполагаются? водка, виски, текила), заедая её борщом. И меняю одного мужика из трёх (но не того одного, разумеется) на мою Ленку. Две бабы, два мужика – уже нормально, уже можно налаживать быт на другой планете.

Ленка потрясающе готовит. Уникально. Нет, как Ленка готовит – это даже круче, чем когда Паниковский идёт на гуся. Зайдёшь к ней в кухню, а там – ба!.. Батюшки святы! Святые угодники! Там горы продуктов! Свежезаваленный кабан, свежезарезанный баран, куры только что кудахтали, гуси шипели, рыба разная ещё дышит. Про овощи и зелень вообще промолчу. Любой итальянский зеленщик должен съесть свою тележку. И Ленка посреди этого:

– А-а-а! Сволочи-скоты-кретины, ненавижу!

Да-да, моя подруга Елена Петровна это вам не моя бабка Полина Фроловна. Ленка, она ни дня без вопля, лёгкой истерики, средне-тяжёлой сплетни и речитатива «как-я-устала-на-работе-а-тут!..» Ну и все мужики, включая собственно мужиков, а так же: отца, брата, сына – все сволочи-скоты-кретины. А бабы все – дряни. И им, этим дряням, тупо, бессовестно, несправедливо повезло! А тут вламываешь, как!.. И, блин, ни один мужик!.. (Мужиков было и есть дохренища, но сильных Ленка изгоняет из своей жизни сразу, а слабеньких некоторое время тетешкает, а потом тоже изгоняет. Только избавиться от слабенького мужика, как показывает Ленкин опыт, – та ещё задача. Сильные-то сами уходят, а слабеньких надо с диваном и фрагментом батареи из дому выносить.)