Книга Сахарная вата - Жаклин Уилсон

Я проснулась с криком и побежала к папе. Но в спальне его не было, хотя была середина ночи. Я посмотрела под одеялом, под подушкой, даже под кровать заглянула – нет его. Потом услышала какую-то возню на кухне.

Папа стоял на кухне и гладил, по всей комнате были развешаны мои школьные блузки – они висели на дверях, и на стенных крючках, и на полках. Казалось, к нам на кухню залетела стая каких-то странных белых птиц.

– Пап?

– Привет, моя хорошая, – сказал папа с таким видом, будто это самая обычная вещь – гладить на кухне в три часа ночи.

– Что ты делаешь? Ты уже погладил мои школьные блузки.

– Да, и только напортачил. Так что я снова намочил их и снова погладил. И снова. Вот, глажу их уже по третьему разу, а на них все равно складки остаются.

– Да все в порядке с моими блузками, пап. Брось ты их. Иди ложись спать, пожалуйста!

– Не могу я спать, я же целый день дремлю. Живу, так сказать, по австралийскому времени. Может быть, мне тоже пора туда перебраться?

Я подумала о таком варианте, и сердце у меня радостно забилось.

– Ну, раз нам все равно придется покидать кафе, почему бы нам в самом деле обоим не улететь в Австралию? – сказала я. – Может быть, Стив одолжит тебе денег для начала. Потом отдашь ему, когда найдешь работу. А я буду жить с тобой и с мамой тоже смогу видеться. А может быть, мы все останемся в Австралии навсегда!

– Ты такая смелая, Флосс, что решилась жить без мамы, – сказал папа. – Я понимаю, как ты по ней скучаешь. Но я не могу улететь в Австралию, милая. И не получу ни пенни подъемных от старины Стива. И мне не дадут разрешения на работу в Австралии, потому что у меня нет ни денег, ни профессии.

– Неправда, пап! Ты прекрасно умеешь управлять кафе.

– Перестань, детка! Меня не возьмут там даже мойщиком посуды. А уж в прачечной я точно работу не получу. Смотри, я прожег твою блузку! – Он с безнадежным видом показал мне коричневое пятно на блузке.

– Не важно, пап. Хватит гладить, пожалуйста.

– Может быть, пятно удастся свести. Я сейчас замочу блузку, – сказал папа, а затем, увидев мое лицо, добавил: – Прости, малышка. Безрукий у тебя папа, вот и все. Но ты права, хватит гладить. – Он выключил утюг и остановился посреди кухни в своей старой полосатой пижаме. – Давай я уложу тебя в постель, Флосс.

– Я не хочу спать.

– Ну… и что же нам тогда делать? – спросил папа, переминаясь с ноги на ногу. – О, придумал! – неожиданно воскликнул он. – Пойдем качаться на качелях!

– Ночь же на дворе, пап, – сказала я, подумав, не сошел ли он с ума в самом деле.

– Нет такого закона, который запрещал бы людям качаться на качелях среди ночи, тем более в своем саду, – возразил папа. – Надевай куртку и сунь ноги в резиновые сапоги.

Папа накинул на себя прямо поверх пижамы толстый шерстяной свитер и надел свои рабочие башмаки. Затем мы прошли с ним через пустое кафе и вышли на задний двор. Я думала, что там будет темно и страшно, но на небе стояла полная луна, заливая двор своим светом, в котором все казалось серебристым и таинственным. Мы миновали обломки мотоцикла и прочий хлам. Мусорные баки накануне опорожнили, так что от них почти не воняло. Возле баков крутилась и грустно мяукала голодная кошка.

– Ой, пап, смотри, какая хорошенькая кошечка, – я неуклюже наклонилась в своих высоких резиновых сапогах и позвала: – Кс-кс-кс, иди ко мне.

Кошка посмотрела на меня, подумала, затем осторожно подошла.

– Иди-иди, я тебя не трону.

Я протянула руку, кошка обнюхала мою ладонь, надеясь, что я дам ей что-нибудь вкусненькое. Но кажется, она была довольна и тем, что я просто ее погладила.

– Какая маленькая и тощая. Как ты думаешь, пап, мы сможем ее прокормить? – спросила я.

Папа посмотрел на кошку, подумал немного и ответил:

– Черная. А черные кошки, говорят, приносят удачу. Даже такие маленькие и тощенькие. Ладно, если она немного подождет здесь, попробую найти для нее на кухне банку тунца.

– Ну вот видишь, киска? Ты умница, что пришла за едой в кафе. Это кафе моего папы. Потерпи минутку, и он приготовит тебе роскошный ужин. Мур-кошный ужин. Пап, тебе нравится слово «мур-кошный»?

– Ха-ха-ха, отлично, Флосс, – сказал папа. Он сел на качели, скребя по земле подошвами своих ботинок.

Кошка потерлась о мою руку и замурлыкала, когда я погладила ее по шейке. Под мягкой шерсткой я чувствовала пальцами ее тонкие косточки.

– Интересно, киса, ты чья-нибудь или нет? – сказала я. – Так, ошейника на тебе нет, и, судя по всему, ты уже несколько дней ничего не ела. Пап, если эта кошка бездомная, мы можем взять ее себе?

– Мы сами-то с тобой почти бездомные, Флосс, – покачал головой папа.

– Ну, будем бездомными все втроем – ты, кошка и я, – сказала я. – Давай назовем ее Лаки[4]. Как знать, пап, может быть, прямо в эту минуту все изменится и к нам придет удача.

– Да. Ой, что это? Только что у меня над головой пролетел большой розовый поросенок с крылышками! Удача, удача!

– Да будет тебе, пап. Я серьезно. Вот погоди – и увидишь: придет к тебе удача, – сказала я, осторожно держа кошку у себя на руках. Она прижалась ко мне так доверчиво, будто знала меня с самого своего рождения.

– Мы будем счастливы, счастливы, счастливы, – пропел папа, толкаясь ногой и раскачиваясь на качелях. – Эй, а качели-то перекошены! Почему ты мне этого не сказала, Флосс?

– Да все в порядке, пап, правда.

– Нет-нет, завтра я их поправлю. Ой, а ведь Рианнон тоже наверняка заметила это, когда приходила к нам.

– Да не думаю, – уклончиво ответила я.

– Как мне стыдно, что я опозорил тебя перед Рианнон. Она же твоя лучшая подруга.

– Лучшая, это верно, но теперь у меня есть еще подруга. Ее зовут Сьюзен. Пап, ты не возражаешь, если она придет к нам в субботу?

– А она такая же пафосная и привередливая, как Рианнон? – спросил папа, раскачиваясь на качелях и болтая ногами в воздухе.

– Нет, она очень умная, но тихая и скромная, и совсем не пафосная и не деловая, – ответила я.

– Она мне уже симпатична! – сказал папа.

Мне очень нравилось тайно дружить в школе со Сьюзен. Мы с ней улыбались и кивали друг другу всякий раз, когда нас не видела Рианнон. Почти каждый день мы со Сьюзен могли пару минут поболтать наедине в женском туалете. Мы точно договорились, что Сьюзен придет к нам на чай ровно в три часа в субботу.