Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Я и волоска у нее на голове не трону – сегодня.

Перчатки сняли маску с лица. Левая сторона лицаотсутствовала, вместо нее была мешанина шрамов. Только карий глаз был целым иживым, вращаясь в круге розовой рубцовой ткани. Именно так выглядят кислотныеожоги. Только это была не кислота, а святая вода.

Я помнила, как его тело прижимало меня к земле. Как рвалимою руку его зубы, пока я пыталась оттолкнуть его от горла. Сухой хрустперекушенной кости. Мой крик. Его рука, отводящая мне голову назад. Он подаетсяназад для удара. Беспомощность. Он промахнулся и не попал в шею – я никогда неузнала, почему. Зубы, перекусывающие ключицу. Он лакал мою кровь, как кошкасливки. А я лежала и слушала, как он хлюпает моей кровью. Сломанные кости ещене болели – шок. Это было начало не боли и не страха – это было начало смерти.

Моя правая рука дернулась в траву и нащупала что-то гладкое– склянка. Фиал святой воды, выпавший из моей сумки, разметаннойприслужниками-полулюдьми. Вампир на меня не смотрел. Его лицо было прижато кране. Язык его исследовал прогрызенное им отверстие. Зубы скрипели поперекушенной кости, и я кричала.

Он смеялся мне в плечо, смеялся, убивая меня. Я откинулапальцем крышку флакона и плеснула ему в лицо. Плоть вскипела. Кожа лопнула ипокрылась пузырями. Он вскочил на колени, с визгом схватившись за лицо.

Я думала, он остался в горящем доме. Я хотела его смерти,желала ему мучений. Я хотела забыть эти воспоминания, стереть начисто. И теперьон стоял передо мной – мой излюбленный кошмар, ставший явью.

– Как, никаких криков ужаса? И дыхание не перехватилоот страха? Ты меня разочаровываешь, Истребительница. Как тебе любоваться своейработой?

Я только и могла сказать приглушенным голосом:

– Я считала, что ты мертв.

– Теперь ты знаешь, что это не так. И я теперь тожезнаю, что ты жива. Как интересно!

Он улыбнулся, и мышцы его обгорелой щеки сдвинули улыбку насторону, превратив ее в гримасу. Даже вампиры не все раны могут залечить.

– Вечность, Истребительница. Вечность в таком виде.

– Чего ты хочешь?

– Будь смелей, девочка, будь так смела, как тебехочется. Я же чувствую твой страх. А хочу я увидеть шрамы, которые я тебеоставил, видеть, что ты меня помнишь, как я помню тебя. – Я тебя помню.

– Шрамы, девочка. Покажи мне шрамы.

– Если я тебе их покажу, что потом?

– Потом ты пойдешь домой или куда ты там хочешь.Госпожа дала письменный приказ, чтобы тебя не трогали, пока ты не сделаешь длянас работу.

– А потом?

Он улыбнулся, блеснув широкой полосой зубов.

– А потом я тебя выслежу и отплачу тебе за это. – Онкоснулся своего лица. – Давай, девочка, не стесняйся. Я все это уже видел. Япробовал вкус твоей крови. Покажи мне шрамы, и этому мускулистому не придетсяумирать, доказывая, как он силен.

Я посмотрела на Винтера. Огромные кулаки были скрещены нагруди, спина вибрировала. Он был готов к бою. Вампир был прав: Винтерпопытается драться, хоть эта попытка будет стоить ему жизни. Я закаталапорванный рукав. На сгибе руки красовался бруствер рубцовой ткани, от негоручейками разбегались шрамы, пересекаясь и расходясь снова. Единственным чистымместом на руке был крестообразный шрам от ожога.

– Я думал, что тебе никогда не придется пользоватьсяэтой рукой, учитывая, как я ее порвал.

– Физиотерапия в наше время чудеса творит.

– Нет такой физиотерапии, что могла бы мне помочь.

– Нет, – согласилась я.

У меня на блузке не было верхней пуговицы. Еще одна – и ястянула блузку, обнажая ключицу. Ее бороздили гряды рубцов. В купальнике этодействительно красивое зрелище. Глаз не оторвешь.

– Отлично, – сказал вампир. – От тебя пахнет холоднымпотом, когда ты обо мне думаешь, деточка. Надеюсь, я в твоих снах так же тебямучил, как ты меня – в моих.

– Есть разница, и ты ее знаешь.

– Какая?

– Ты пытался меня убить. Я защищалась.

– А зачем ты пришла в наш дом? Пронзать наши сердцакольями. Ты пришла нас убивать. Мы за тобой не охотились.

– Но вы убили двадцать три человека. Это много. Васнадо было остановить.

– А кто тебя назначил Господом Богом? Кто тебе далправо нас казнить?

Я набрала побольше воздуху. Дыхание ровное, без дрожи. Очкомне в плюс.

– Полиция.

– Ба! – Он сплюнул на пол. Очень хорошие манеры. –Ладно, девушка, работай. Ты найди убийцу, а потом мы это дело закончим.

– Я могу идти?

– Разумеется. Сегодня ты в безопасности, ибо таковприказ госпожи, но это переменится. – В боковую дверь, – сказал Захария. Оншел, чуть ли не задом наперед и не сводил глаз с вампира, пока мы шли к двери.Винтер остался сзади, прикрывая нам спину. Кретин.

Захария открыл дверь. Ночь была жаркая и душная. Летнийветер ударил мне в лицо, горячий, и влажный, и прекрасный.

– Запомни имя Валентина, – окликнул меня вампир, –потому что ты еще обо мне услышишь.

Мы с Захарией вышли. Дверь клацнула, закрываясь за нами.Ручки на ней не было, открыть ее было никак нельзя. Билет в один конец – навыход. Выход. Это слово мне нравилось.

Мы пошли по тротуару.

– У тебя есть пистолет с серебряными пулями? – спросилон.

– Есть.

– Я бы на твоем месте стал его носить с собой.

– Серебряные пули его не убьют.

– Нет, но замедлят его скорость.

– Это да.

Несколько минут мы шли в молчании. Теплая летняя ночьскользила мимо, перекладывая нас в любопытных липких руках.

– На самом деле мне бы нужно ружье.

Он посмотрел на меня:

– Ты собираешься все время носить с собой ружье?

– Обрез. Он отлично засовывается под плащ.

– В миссурийскую жару ты просто расплавишься. Почемутогда не пулемет или огнемет, если на то пошло?

– У пулемета слишком большое рассеивание. Можнозацепить посторонних. Огнемет слишком громоздкий, да и работает грязно.

Он остановил меня, положив мне руку на плечо.

– Тебе случалось использовать огнемет против вампиров?

– Нет, но я видела, как это делается.

– Ну и ну, – Минуту он пялился в пространство, потомспросил: – И работает?

– На раз. Только грязно работает. И он тогда спалилвесь дом. Я считаю, что это крайность.