Книга Здравствуй, Никто - Берли Догерти

— Ради бога, Дон, выпей же скорее воды, — взмолилась Джоан. Дон тут же выскочил из-за стола и умчался на кухню, прикрывая рот рукой. Суп стекал у него по подбородку. Исчезнув за дверью, он раскашлялся во весь голос, это больше походило на собачий лай. Обратно за стол он так и не вернулся, наверное, ему было чертовски обидно, что впечатление, произведенное на нас его волосатыми ногами, пошло псу под хвост из-за такого неуместного кашля. Помню, как-то я встречалась с похожим парнем. Он был старше нас с Крисом, и меня впечатлил тот факт, что он работал системным аналитиком. Так вот, как-то он потащил меня в ресторан. Я думала, что мы просто зайдем выпить кофе, я даже не стала ему говорить, что недавно уже пила чай. Но там он заказал жареную семгу, которую я никогда раньше не ела, и поэтому не знала, что в ней полно костей. Ведь у консервированного лосося косточки мягкие, и с ними проблем не бывает. Ну, запихнула я в рот довольно-таки приличный кусок и, конечно, сразу же почувствовала эти кости, острые — не разжевать, не проглотить. А этот парень, не отрывая от меня глаз, продолжает болтать о всяких там компьютерах и программах, так что и выплюнуть ничего нельзя. Из глаз у меня потекли слезы, не хуже чем у этого волосатого муженька Джоан, я вскочила и выбежала в туалет, где и выплюнула всю эту гадость. Постояла перед зеркалом и решилась было вернуться в зал, чтобы продолжить схватку с этим костлявым деликатесом, но, открыв дверь, обнаружила, что вышла не туда — не в ресторан, а прямо на улицу. Тут же, не задумываясь, я села на автобус и отправилась домой. Если честно, мне стыдно, что я сбежала от того парня, до сих пор боюсь столкнуться с ним на улице. Нехорошо вышло, я ведь должна была хотя бы предложить заплатить за себя. Впрочем, плевать — он был такой зануда. И даже не спросил меня, хочу ли я эту семгу.

Я улыбнулась, вспомнив эту историю, и, как ни в чем не бывало, вернулась к чечевичной похлебке, пока она не остыла. Между тем мать Криса стала забрасывать меня всякими провокационными вопросами: сколько мне лет, да готова ли я к тому и к сему, так что в конце концов я чуть не расплакалась.

— Да хватит уже, вон у Криса спросите, это ведь и его ребенок!

Она так засмеялась, что у меня мурашки пробежали по коже. Потом выудила из кармана сигарету и поднесла ее ко рту. Терпеть не могу, когда курят во время еды; этот мерзкий запах весь вкус отбивает. Я налила себе еще супа, потому что он, кроме шуток, действительно был потрясающе вкусный, отправилась во двор и устроилась с тарелкой на крылечке. Наевшись, я немного поостыла, меня разморило на солнышке и потянуло в сон. Я слышала, как они с Крисом продолжают разговаривать, и их голоса казались мне шелестом прибоя, я уже почти спала, и тут я услышала, как Крис сказал, что не собирается отказываться от образования.

Я пошла на кухню и стала нарочито шумно мыть посуду, ронять вилки на пол и искать, что бы еще поесть. Ну надо же, приглашают гостей, а сами даже нормального обеда не приготовили. И ведь не каких-то там гостей. Твой собственный сын приехал, которого ты семь лет не видела. Ей-богу, мне стало жаль Криса — прямо до слез. Я заглянула в холодильник, нашла там четыре тарелки сырного салата и взяла одну себе. Крис с матерью все еще продолжали разговаривать. Я доела свой салат, достала из холодильника еще две тарелки и поставила на стол перед ними. Бедный Крис, наверное, помирает с голодухи. А нам уходить надо не позже шести. Я играла роль этакой официантки, туповатой и исполнительной. Крис на секунду оторвался от разговора, взял меня за руку и благодарно пожал ее.

— Посижу во дворе, — сказала я и снова выскользнула на крыльцо.

По дороге я захватила из холодильника стаканчик йогурта. Минут через пять Джоан тоже вышла во двор, а Крис остался на кухне мыть посуду. По-моему, она немного удивилась, увидев, что я ем йогурт, а я подумала, что, возможно, я малость поторопилась, и йогурты не предназначались для обеда. Но я все-таки с удовольствием его доела; неважно, что она обо мне подумает. Не разорятся же они из-за йогурта.

Она уселась на траве напротив меня, время от времени выпуская изо рта струйки сизого дыма. Она безмятежно стряхивала пепел на траву и выглядела вполне спокойной и умиротворенной, но я чувствовала, что это все показное, а внутри она волнуется не меньше, чем Крис.

Должно быть, ей тоже было нелегко увидеть сына после стольких лет разлуки. Могу поспорить, что в душе у нее полная растерянность, хотя она и старается выглядеть уверенно. А когда мы уйдем, у нее будет мигрень и бессонница. Сомневаюсь, что она всегда столько курит. Я закашлялась, и она спрятала сигарету за спиной, чтобы дым не шел на меня,

— Кристофер говорит, что ты тоже заканчиваешь школу в этом году.

У нее приятный голос. Гораздо более светский, чем у Криса или у его отца. Наверное, выйдя за него замуж, она все время чувствовала себя выше, моя мать называет это неравным браком. А по-моему, это изначально глупо. Как можно сразу считать, что кто-то выше кого-то, если он говорит по-другому или живет в более престижном районе? Каждый человек чем-то уникален, у каждого свой талант. Кто-то играет на флейте, кто-то шьет одежду, кто-то помидоры выращивает, кто-то делает шкафы. Я представила, как отец Криса склоняется над гончарным кругом, как его руки ласкают глину и, подчиняя своей воле, мастерят из нее прекрасные чашки и вазы… По мне так уж лучше он, чем мистер Волосатые Ноги, в тысячу раз лучше.

Мы с матерью Криса немного разговорились, и я рассказала ей, что я не пошла в ту школу, где учится Крис, потому что у них в старших классах не преподают музыку.

— Музыку? — оживилась она. Еще в доме я изучила стопку компакт-дисков на музыкальном центре и обнаружила, что в этом доме кто-то очень любит Моцарта. — Это здорово! А что ты еще сдаешь?

Ну, во-первых, конечно, общеобразовательный, он обязательный для всех, потом математика, латынь, танец. Тут она вопросительно подняла бровь. Ну да, с танцем теперь, скорее всего, возникнут сложности, но это не твоя вина, милый Никто. Костюм для танцев я зашвырнула подальше в шкаф, чтобы он мне глаза не мозолил, и стараюсь вспоминать о нем как можно реже.

— Математика, музыка, танец, латынь, — пробормотала она, словно декламируя стихотворение. — Смотри-ка, все как на подбор, такое красивое, узорчатое.

Мне понравилась, как она это сказала. Я вообще люблю, когда люди нестандартно мыслят.

— Значит, тебе еще месяц на подготовку?

Сначала мне показалось, что она не слушала меня или, может быть, совсем забыла обо всем, забыла о тебе. Какие могут быть экзамены? Отныне и до тех пор, пока ты не появишься на свет, уже ничего не будет происходить. Это мертвая зона. Туннель. Я не могу даже думать о каких-то экзаменах. Как только я пытаюсь вообразить что-то из своего будущего, я соскальзываю в темноту этого туннеля, и ты — свет в другом конце.

— Надеюсь, ты сдашь все на отлично, — продолжала она. Ее улыбка была такой теплой и ободряющей, что она мне снова начала нравиться. — Ты должна сделать это для себя, для своих родителей. — Она наклонилась ко мне и нежно похлопала меня ладошкой по животу, это вышло у нее так естественно, что я засмеялась от неожиданности и от смущения. — И еще вот для кого, — улыбнулась она.