Книга Никогда не было, но вот опять. Попал 4 - Константин Богачёв

не забывали об уважении, галактика была бы куда более спокойным местом. Рад, что ты, лорд, это понимаешь. — Хрипло бухтит Джабба, его глосс звучит, словно из глухой бочки.

Владимир Николаевич Гончаров (vladimirtxt) «Долгая Дорога Гибели».

https://ficbook.net/authors/1343591

Глава 8

Начало следующего дня ознаменовалось явлением Артемия Николаевича Гурьева, которого сопровождал, а вернее показывал ему дорогу к нашему новому жилищу, носитель неизменной сабли и здоровенного револьвера, городовой Горлов Игнат Степанович. Утро было уже довольно позднее, и я, отправив свою команду следить за людьми Шаркунова, развлекался расчисткой двора от снега. Тут же вертелись и мои помощники, пришедший из школы, Гришка и Настя Зотовы.

Когда в конце улицы появились посетители, мы с Гришкой уже заканчивали расчищать снег перед воротами, а Настя побежала сообщить матери, что скоро мы придем пить, заработанный нелёгким трудом, чай. Увидев полицейских, я отправил Гришку домой и, воткнув лопату в снег, дожидался, когда те подойдут.

— Здравствуйте, Алексей! — первым поздоровался Гурьев.

— Здравствуйте, Артемий Николаевич, здравствуйте Игнат Степанович! — весело поздоровался я. — Что привело вас в такую рань?

Гурьев не стал тянуть кота за хвост, а сразу перешёл к главному:

— Арсений Владимирович, просил передать вам свои извинения.

— Вот как! — засмеялся я. — Значит, извиняется барин. Ну, как говорится: бог простит! Можете ему передать, что я тоже извиняюсь. Вспылил, знаете! И потому вёл себя непочтительно.

— Вы это сами ему можете сказать. Он приглашает вас снова встретиться сегодня в два часа.

— Приглашает, значит. В два часа, говорите… — я сделал вид, что задумался. — Хорошо, в два часа буду в полицейском участке.

Тут на крыльцо выскочила Настя и позвала меня на чай. Я посмотрел на Гурьева, потом на молчаливого городового, и сказал:

— А пойдёмте, господа, чайку попьём.

Увидев, что Гурьев готов был отклонить предложение, настойчиво произнёс:

— Пойдёмте, пойдёмте, Артемий Николаевич! Я вас познакомлю с замечательной женщиной, ко всем прочим своим достоинствам, она еще и хороший художник. Именно из-за неё у нас, слава богу, не случилось с вами дуэли.

Артемий, вспомнив нашу первую встречу, засмеялся и сказал:

— Кстати о дуэли, Карл Оттович сказал, что вы неплохо стреляете из револьвера.

— Ну как сказать! Если бы вы меня вызвали, то из револьвера я бы вполне уверенно попал в вас с шагов сорока, а с двадцати в любую часть тела на выбор. Правда, из классических дуэльных пистолей этого у меня бы не получилось. Я их и не видел-то ни разу, не то, что стрелять!

— Тогда я правильно сделал, что не стал вызывать вас на дуэль, — окончательно развеселился Гурьев.

— Ну так что, идём?

— Пошли!

Когда мы ввалились в дом к Дарье, та удивлённо взглянула на нас.

— Дарья Александровна, позвольте представить вам моего хорошего знакомого, Гурьева Артемия Николаевича, а Игната Степановича, защитника нашего, представлять нужды нет. Вы и так его хорошо знаете.

После церемонии представления, нас пригласили попить чаю. Дарья не знала как себя вести в присутствии незнакомого гостя, поэтому мне пришлось трещать без умолку. Но и Артемий не остался безмолвным и разговор поддержал:

— Дарья Александровна, Алексей говорит, что вы хорошо рисуете, можно взглянуть на ваши работы?

— И, правда, Дарья Александровна, покажите что-нибудь из новых рисунков, — поддержал я Гурьева.

По-видимому, Дарьюшка за последние месяцы довольно много общалась с Аннушкой и её подругами, и те убедили её, что она неплохо рисует, поэтому она не стала стесняться и, встав из-за стола, принесла папку. Прежде чем подать папку Гурьеву, она вынула оттуда один лист и протянула его Горлову:

— Игнат Степанович, вот возьмите. Это подарок от меня.

Игнат взял листок и замер, всматриваясь. Я заинтересовался и попросил Игната показать рисунок. Тот нехотя протянул листок мне. Нет! Определённо Дарья не обделена талантом. Изображённый в полный рост городовой Горлов, вид имел молодецкий. Сразу было видно, что у такого не забалуешь. Но вместе с тем в рисунке присутствовала и насмешливая нотка. Создавалось впечатление, что художник чуть иронизирует над симпатичным ему человеком.

— Посмотрите, Артемий Николаевич, каков молодец! — показал я портрет Гурьеву.

Тот взял листок и стал его рассматривать, отрываясь, чтобы взглянуть на оригинал. Наконец он вернул рисунок хозяину со словами.

— Вы здесь, Игнат Степанович, очень похожи. Закажите рамку со стеклом, вставьте туда портрет и повесьте дома на стенку. Родственники будут вами гордиться.

Горлов принял лист и растерянно держал его в руках, боясь помять. Видя это, Дарья сказала:

— Настя, принеси Игнат Степановичу пустую папку.

Девчонка метнулась в другую комнату, вернулась с папкой и отдала её Горлову. Тот бережно уложил туда портрет:

— Благодарствую, Дарья Александровна!

Артемий тем временем внимательно просмотрел остальные рисунки.

— Дарья Александровна, я конечно не специалист, но мне ваши акварели понравились. Вы картины не пишете?

— Пишет она картины, — встрял я. — Дарья Александровна, вы портрет Аннушки, ну то есть Анны Николаевны, дописали?

— Да! — радостно кивнула женщина.

— И что, уже подарили? — заинтересовался я.

— Нет еще. Мы решили организовать выставку моих работ в зале госпожи Ивановой перед самым концертом, и Анна Николаевна согласилась, чтобы я там и её портрет показала.

— Вот даже как! — сделал я вид, что удивлён, хотя и сам подсказал Саре эту идею. — А можно нам взглянуть на этот портрет?

Дарья неуверенно кивнула и вынесла, вставленный в довольно простую раму, портрет нашей красавицы.

— Вот! — тихо и чуть краснея произнесла она.

Однако! Молодая и очень красивая женщина радостно смотрела с полотна прямо на зрителя. И было понятно, что она просто счастлива видеть дорогих гостей, которые только что вошли. А выглядывающая из-за материнской юбки любопытная рожица будущей ведуньи, только подчеркивала это впечатление.

— Кто это? — не сразу выговорил Артемий.

— Это дочка и внучка Феодоры Савватеевны Новых, которую вы, Артемий Николаевич, расспрашивали прошлым летом обо мне и приезжих итальянцах. Дарья Александровна, великолепный портрет у вас получился. Вы его Аннушке показывали?

— Нет. Спросила только, могу я выставить её портрет, который нарисовала. Она согласилась. А портрет Софрона Тимофеевича можно там выставить?

— Вы и его написали? — в этот раз искренне изумился я.

— Да!

— Показывайте! — потребовал я, сам сгорая от любопытства.

Меня портрет деда очень даже впечатлил. Сразу было видно, что,