Книга Кольцо призрака - Софья Прокофьева

– Почему ты его не любишь? – Анна искательно заглянула в глубокие глаза Мариши. – Он очень хороший. Знаешь, он в чем-то ребенок.

– Не люблю зиму, – не отвечая ей, зябко ежась, пробормотала Мариша. – И вставать в темноте ненавижу.

Анна снова загляделась на сползающее вниз солнце. Его малиновые потеки всасывала снизу сизая туча.

– Знаешь, я позвоню Андрею, – не выдержала Анна. Она порылась в сумке. – Ни одной монеты. У тебя нет?

– А я тебе не дам, – прямо ей в лицо усмехнулась Мариша.

– Мариш, ну почему ты так? Зашла бы к нам как-нибудь. Надо же вам познакомиться наконец.

– Это зачем? – Мариша подняла тощий воротник шубы, отгораживаясь от нее.

– Простите, у вас нет монетки? – метнулась Анна к невысокому человеку в аккуратной каракулевой шапке пирожком. Вместо его лица плавало зеленоватое пятно. Снизу его окаймляла черная, круто завитая бородка, тоже из каракуля.

Но каракуль молча, неодобрительно проплыл мимо.

– Вот так, – злорадно шепнула Мариша, – перст судьбы! – И, не выдержав, рассмеялась. – Я для Веры Константиновны лекарства купила. Надо будет еще, скажи, у нас аптечный ларек отличный.

– Мама без них не может… – Анна запнулась. – Подожди меня. Я на минутку, всего на одну… забегу домой.

Мариша только вскинула брови.

– Домой? – с насмешкой повторила она.

– Мне надо сказать Андрею… Я обещала. А потом мы еще погуляем.

Они свернули в переулок. Обе разом наклонились, пряча лица от колючего ветра.

– Вон как он тебя одевает. Песец, – презрительно скривилась Мариша. – Смотри, сдерут его с тебя, а то еще и изувечат.

– Постой тут. – Анна крепко ухватила ее за рукав. – На, возьми варежки. Или в подъезд войди. Там тепло. Постоишь у батареи. Ладно?

– Ровно пять минут, – строго отмерила Мариша.

– Конечно, – счастливым голосом пообещала Анна. – Я – мигом.

Почему-то ее обрадовало, что Мариша будет ждать ее здесь, внизу.

Лифт, как всегда, был сломан. Анна торопилась. Все-таки ненадолго остановилась у рябого окна. Отдышалась. Набрала в горсть синего цвета, будто могла унести его с собой. Нет, надо скорей…

Дверь отворилась молча и податливо. В передней было темно. Анна быстро скинула полную уличного холода шубу. В полуоткрытую дверь она увидела набухшие закатным солнцем задернутые шторы. Послышалось заунывное, монотонное бормотание. Странный голос. И слова странные. Похоже, латынь. Голос тягуче волочил древние слова. Неужели Лапоть? Господи, никуда от него не деться, когда ни вернешься домой – он тут.

– Заснули они там, что ли? – Лапоть с трудом перевел дыхание, заговорил с недоумением, обиженно даже. – Ишь, сложили лапки, будто их не касается. Молчат. Не отзываются. А ведь это чья, чья, между прочим, обязанность? Раз уж такое стряслось, помогите, если просят.

– Думаешь, дело в кристалле? – равнодушно возразил Андрей. – Ерунда все это. Здесь что-то другое, не знаю, что, но только совсем другое. Кристалл – это уже потом.

– Да нет! Оно самое! Уверен, уверен, – с азартом перехватил Лапоть. – Пойми, нельзя, не можем мы больше ждать, и так он еле светит. Потому чувствую – надо, надо.

– Надо, – с безразличной насмешкой повторил Андрей. – Лично мне все равно. А они…

– Они! – заспешил Лапоть. – Видишь, какие они там формалисты. Желают, чтоб у нас тут все было по всем правилам. Легко сказать. Их правила! В наше-то время. Такое дело организовать, все достать, раздобыть! Ведь это, это… – голос Лаптя неожиданно оробел, и Анна уже не смогла разобрать его присмиревший, сбивчивый шепот. – Это…

– Кто там? – вдруг резко вскинулся Андрей.

– Я, – откликнулась Анна торопливо.

Тут она увидела неяркий, но подвижный свет. Он шел из зеркала. Из зеркала светила свеча.

– Андрюш… – тихо позвала Анна, но голос ее пресекся, не хватило дыхания. Она ступила в комнату. На столе горела свеча. Огонек кивнул, указывая на Андрея. Огромная тень Андрея, переломившись, вползла на потолок. Андрей стоял, чуть ссутулившись, опустив руки. На нем был узкий, облегающий камзол серого бархата с широкими складками на рукавах. Кружева покойно окружили шею. Он досадливо почесал бровь. Анна увидела мягкие складки бархата, собравшиеся на сгибе локтя, когда он поднял руку, и длинный отполированный ноготь. Черные усы и узкая острая бородка делали чужим его бледное лицо. Но больше всего ее напугали его сильные мускулистые ноги, обтянутые серым шелком чулок. Она невольно все время смотрела на них.

– А, это ты, – усмехнулся он. – Пришла.

– Как раз! Как раз! В самый момент. Умница! – затрещал Лапоть, выходя из-за Андрея, как фокусник из-за ширмы. Лапоть встал на цыпочки и словно прилип к боку Андрея. За распахнутой в глубине комнаты дверью, в открывшейся пустоте, еле видное, протянулось что-то прозрачное с длинными рукавами, похожее на ночную рубашку, подхваченную сквозняком. Смутно проплыл еле угадываемый женский профиль. Нет, показалось. Это, множась и углубляясь, в зеркало уходила тень Андрея.

Лапоть, не оглядываясь, резко толкнул дверь ногой, и она беззвучно прикрылась.

Мысли Анны разбегались. Рассеянный, хмурый взгляд Андрея, словно не видящий ее. Почему он так оделся? А Лапоть-то, Лапоть! И вовсе на себя не похож, изумилась Анна. Волосы длинные до плеч, неопрятные, сальные, падали жидкими прядями. Что он на себя напялил? Вместо привычного свитера был на нем кургузый кафтан или что-то вроде этого, да еще, похоже, с чужого плеча, потому как уж совсем не сходился на слоистом от жира животе и вздернулся вверх широкий ремень. Рубашка расстегнута, и на груди торчат клочья медвежьей шерсти. Штаны по колено, а на кривых с косолапиной ногах пыльные расшлепанные башмаки.

– Анна, надо же, это вы, вы! Молодец. Я и говорю, умница, умница! – Лапоть так и сыпал ловкими, прыгающими словами. – А мы уж думали бежать, искать вас, звонить, послать… Да кого пошлешь? Хотя есть, есть кого послать. Дело в том, что вы сейчас просто необходимы, вот прямо сейчас.

Лапоть незаметным воровским жестом, но вместе с тем почтительно, не касаясь, прикрыл куском парчи кристалл, лежащий на тахте. Кристалл светил слабо, больной, обесцвеченной зеленью.

Кристалл! Значит, я его дома забыла, раззява. И светит как, еле-еле.

Левую руку Лаптя оттягивала тяжелая книга, старая с медными застежками. Кожаный переплет лопнул вдоль корешка и завернулся живыми заусенцами.

«И книга Андрюшкина. Скоро всю библиотеку растащит, – вскользь подумала Анна. – Нет, этой книги я не видала…»

– Андрюша… – Анна попробовала улыбнуться, но губы не слушались, дрожь сгоняла с них улыбку. – Ты… что это?

– Да это все Лапоть, кретин, – с далеким равнодушием сказал Андрей. Видно было, что ему до одури скучно объяснять. – Глупости все, чушь собачья, все равно ничего не выйдет.