Книга Мой нежный враг - Юлия Николаевна Николаева

Куда вероятней, было что-то еще, о чем мне пока неизвестно, какое-то дело, интерес, который объединил этих людей. Ведь Ярослав сказал, что Матвеев занимался искусством, почему бы ему не заниматься чем-то еще, особенно не светя данный факт. Чем-то незаконным? И в какой-то момент интересы Матвеева и Петренко пересеклись, и первый вскоре погиб?

Я даже слегка вспотела от этой мысли. Способен ли такой, как Ярослав, на убийство? Не сам, конечно, а в принципе допустить сие. Заказать человека? Скорее всего, да, несмотря на всю добропорядочность, о которой трубят газеты.

Он о чем-то хотел договориться с Матвеевым, но не смог, а потому пошел на радикальные меры? Черт, мне надо срочно поговорить с этим другом семейства Самсоновым. Он наверняка прояснит ситуацию.

Покосившись на маменьку, задала вопрос, стараясь, чтобы он прозвучал нейтрально:

— А этот твой дядя Гена, о котором ты говорил, он приехал?

— Нет, — мотнул головой Данька. — Какие-то проблемы в командировке.

— Он мне звонил утром, — влезла Анна Николаевна, обращаясь к сыну, — сказал, что вылетает сегодня днем сто процентов. Вот так бывает, умер человек, а лучшего друга не то что не было рядом, так еще и на похороны не приехал. Нет, я все понимаю, тут ничего не поделаешь. Хорошо хоть, кто-то занялся похоронами и всем соответствующим.

Сама бы и могла заняться, подумалось мне, но вслух я этого не сказала, конечно. И так между нами все не просто.

Через пару минут мы тормознули на парковке кафе, здесь мест было полно, что порадовало. Приткнувшись, я вылезла из машины, наблюдая, как царственная особа оправляет свое платье, не глядя на меня. Взяв сына под руку, направилась ко входу, я пошла следом, размышляя, как бы понять вообще, с кем можно переговорить о Матвееве. Данька наверняка толком никого не знает.

На входе мы почти столкнулись с Петренко, точнее, Анна Николаевна. Он с невозможной учтивостью выразил соболезнования и попросил разрешения проводить их к столику. Я топала следом, чувствуя себя здесь ни к селу, ни к городу. Столики были круглые, небольшие, на четырех человек. Почему-то я совсем не удивилась, когда оказалось, что с нашей троицей разместился Ярослав.

Сел по левую руку от меня, Данька по правую, мадам напротив. Правда, вскоре оказалось, что она уже не мадам, а второй год как мадемуазель, развелась с мужем, каким-то московским банкиром, и теперь завидная невеста. Сама себе завидует, наверное.

Хорошо, что мы с Данькой разошлись, вряд ли отношения со свекровью вышли бы радужными.

Все это об Анне Николаевне я узнала благодаря Петренко, который блистал своей улыбкой, заваливая женщину комплиментами и вопросами, так что еще чуть-чуть, и она оказалась бы под ними погребена.

Я вяло кромсала мясо, по непонятной причине злясь. На меня внимания никто не обращал, даже взгляда ни одного не кинули. Да и зачем, когда тут такая компашка, можно поливать друг друга сиропом восхвалений. Анна Николаевна рассыпалась в благодарностях за то, что Ярослав помог в такую трудную минуту, когда рядом с Даней никого не оказалось. Ага, я же не в счет.

Короче, в какой-то момент мне это надоело и, извинившись, я сказала, что отойду. Вышла на улицу, день выдался душный, так что здесь было хуже, чем в зале, где работали кондиционеры. Может, слинять по тихой? Все равно я вряд ли смогу с кем-то поговорить и что-то узнать? Я почти решилась, когда дверь распахнулась, и на улице показался Петренко с сигаретой в зубах.

Улыбнувшись, закурил, медленно осматривая меня с ног до головы.

— Завязывай пялиться, — сказала я, он усмехнулся.

— Если не хотела, чтобы на тебя пялились, не надо было надевать такой наряд. Но многие мужчины тебе благодарны: твои ножки отвлекли их от мрачных дум о смерти.

Я фыркнула.

— Вот и хорошо, пусть лучше о жизни думают. А чего сбежал от чудесной Анны Николаевны? У вас вроде полный контакт, я почти поверила, что через полгода ты станешь её третьим мужем.

Ярослав весело рассмеялся, опустив голову.

— Ох, Катя, Катя, — сказал потом, — ты в курсе, что у тебя язык без костей? Ты хоть иногда думаешь прежде чем сказать?

Вот даже не знаю — обидеться или признать правду?

— Ладно, все это очень увлекательно, но мне пора.

— Уже? — он явно удивился. — Я думал, ты приехала сюда расследовать смерть Матвеева.

— Ага, как мне это сделать, когда я даже не знаю, что там за люди собрались? И с чего им со мной разговаривать?

— Так давай я тебя познакомлю.

Я посмотрела на него недоверчиво. Чую подвох, чую.

— А тебе это зачем?

— Так я же обещался тебе помогать по мере сил, разве нет?

Я еще немного поглазела.

— Ладно, — сказала в итоге, — идем.

А дальше началось веселье. В том плане, что Ярослав таскал меня по присутствующим, знакомил, а сам при этом то за талию обхватит, то на поясницу руку положит, то по спине вдоль позвоночника пальцами проведет. Это у него такой особый способ издевательства, видимо.

А вообще многие смотрели на меня с любопытством. То есть я понимала, конечно, что не вписываюсь в эту компанию высшего общества, да еще прикид у меня такой, да и убили Матвеева при мне… Короче, многие общались с охотой. Было, видимо, интересно, что я из себя представляю.

Только вот ничего путного узнать не удалось, хотя я и набила свою сумочку визитками. Голова под конец распухла. Я сбежала от Петренко и закрылась в кабинке туалета, если можно кабинкой назвать эту чуть ли не комнату. Немного посидела с закрытыми глазами, потом полистала инстаграмм, и немного пришла в себя. Так, я все еще Катя Авдеева, это уже неплохо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Встала, чтобы выйти, когда услышала трель мобильного из соседней кабинки, и решила выждать.

— Да, Оля, привет, — услышала женский голос, — я на поминках Матвеева, я же тебе говорила… Ну что может быть интересного на поминках? Все гадают, кто его убил и за что… Представляешь, подружка его сына, ну та, что была с Гошей, когда его убили, судя по всему, спит с Петренко.

Я только рот открыла, это еще по какому по всему она судит?