Книга Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга 2 - Кассандра Клэр

– Что ж, – заметил Блэкторн, наклоняя голову странным, похожим на птичье движением, – это была взаимовыгодная сделка. Ты поделился со мной очень интересной информацией о Сумеречных охотниках и о том, как они хранят верность своим сородичам.

Изабель выпрямилась, словно принимая вызов; черные волосы флагом взметнулись над головой, когда девушка шагнула к Марку.

– Ты совершаешь ужасную ошибку, – заявила она. – Я знаю, что ты – настоящий Сумеречный охотник.

Юноша сделал шаг назад.

– Правда? – мягко переспросил он.

– Раз уж ты спросил, то знай: я не согласна с решением Конклава.

– Это ведь Конклав во всем виноват, да? Ну, то есть Джиа Пенхоллоу мне нравится, и не то чтобы я… совсем уж ненавидел твоего отца. – Саймон еле выдавил из себя эти слова – Роберт Лайтвуд ему вообще-то совершенно не нравился. – Но те, кто заседает в Конклаве, – это же сплошные засранцы, все как на подбор! Мы все это знаем, разве нет?

Изабель неопределенно повертела ладонью, как бы говоря: «В чем-то ты, конечно, прав, но я отказываюсь признаваться в этом вслух».

Марк рассмеялся.

– Да уж, – сказал он, и голос его на этот раз прозвучал чуть человечнее. Что-то такое появилось в его речи, отчего Саймону вдруг показалось, что перед ним не фейри, а обычный лос-анджелесский парень. – Сплошные засранцы.

В деревьях послышался шорох, поднялся ветер. Саймону почудился смех и чьи-то зовущие голоса, стук копыт по облакам и порывы ветра, лай собак. То были звуки охоты – Дикой Охоты, самой безжалостной в этом мире, да и в любом другом из миров. Пока еще она была далеко, но приближалась.

– Идем с нами, – вдруг сказала Изабель. – Какую бы цену ни потребовалось за это заплатить, я ее заплачу.

Марк одарил ее странным взглядом – равно восхищенным и презрительным. Потряс своей светлой головой: вздрогнули запутавшиеся в локонах листья, яркими копьями ринулся сквозь пряди свет.

– Как по-твоему, что будет, если я это сделаю? Я мог бы пойти домой… домой… но Дикая Охота последовала бы за мной и туда. Неужели ты решила, что я не мечтал сбежать домой тысячи раз? Но каждый раз, как я об этом думаю, я вижу нежного Джулиана, пронзенного копьями Дикой Охоты. Вижу маленькую Дру и малышку Тавви, затоптанных копытами. Вижу моего Тая, разорванного псами. Я не могу уйти, пока не придумаю, как это сделать, не подвергая их опасности. Я не пойду. А вы – вы идите, и лучше бы вам поторопиться.

Саймон потянул Изабель назад, к деревьям. Девушка сопротивлялась, не сводя глаз с Марка, но все-таки позволила утащить себя под укрытие листвы – все больше всадников верхом на волшебных лошадях спускалось с неба, все ярче сверкали молнии между деревьями и все чаще пробегали тени по диску солнца.

– Что ты там опять затеваешь, Охотник-в-Сумерках? – со смехом крикнул Марку фейри на чалом коне. – Или как вы там себя называете, а?

– Никак, – пробормотал Марк.

К чалому коню присоединилась целая кавалькада – Дикая Охота все прибывала. Саймон заметил Кьерана – белого и безмолвного. Фейри, окликнувший Марка, развернул коня в ту сторону, где стояли Саймон и Изабель, и Саймон заметил, что чалый настороженно втягивает воздух ноздрями, как собака.

Всадник ткнул пальцем.

– Тогда почему я чую твоих сородичей на собственной земле? Почему они вторглись к нам без спросу?

Он проехал вперед, но не очень далеко. На нем был плащ, расшитый серебряными созвездиями; вышивка была зачарована, и рисунок постоянно менялся – не слишком быстро, но и не настолько медленно, как настоящее звездное небо. Внезапно чалый конь резко остановился, так что всадник едва не слетел с него. Стрела, пущенная меткой рукой, пригвоздила прекрасный серебряный плащ к ближайшему дереву.

Марк опустил лук.

– Я никого не вижу, – с явным удовольствием произнес он заведомую ложь. – И тут нечего искать – по крайней мере, сейчас.

– Ты заплатишь за это, мальчишка! – прошипел фейри на чалой лошади.

Кони и всадники, вереща как птеродактили, носились вокруг него, но Марк Блэкторн из лос-анджелесского Института упрямо стоял на ногах.

– Бегите! – крикнул он. – Возвращайтесь домой в целости и сохранности! Расскажите Конклаву, что я спас еще двоих Сумеречных охотников! Скажите им, что я хочу быть Сумеречным охотником, чтобы они уже никогда не смогли от меня избавиться! И что я хочу стать фейри и наслать на них порчу! И скажите моей семье, что я их всех люблю, люблю и никогда не забуду! Однажды я вернусь домой!

Саймон с Изабель сорвались с места.

Когда они с Изабель появились на пороге Академии, Джордж тут же бросился на Саймона и чуть не задушил его в объятиях. Беатрис и, что больше всего изумило Саймона, Жюли налетели на него секундой позже Лавлейса – только не с объятиями, а с кулаками.

– Ох, полегче, – взмолился он.

– Мы так рады, что ты жив! – заявила Беатрис, снова ткнув его кулаком.

– И поэтому решили добить любовью? – уточнил Саймон. – Говорю же, полегче.

Он вырвался из кольца обступивших его друзей – тронутый их заботой, хотя и немного помятый, – и огляделся вокруг в поисках других знакомых лиц. И тут же вздрогнул от беспокойства.

– С Марисоль все в порядке?

– И даже лучше, – фыркнула Беатрис. – Она в госпитале вместе с Джоном, а тот ни на шаг от нее не отходит. Ведь вас, простецов, рунами не вылечишь, – вот она и пытается выжать из ситуации все, что можно. Даже и не знаю, что пугает Джона больше: мысль о том, насколько уязвимы простецы, или тот факт, что Марисоль угрожает подробно объяснить ему принцип действия рентген-аппарата.

Саймона впечатлило, что угомонить Марисоль не смогло даже эльфийское оружие.

– Мы думали, это ты уже мертв, – сказала Жюли. – Дивный народ всегда готов сорвать на ком-нибудь свою злость на Сумеречных охотников. Они же настоящие ядовитые змеюки. Могли сделать с тобой что угодно.

– И это была бы моя вина, – побледнел Джордж. – Ведь ты пытался остановить меня.

– Это была бы вина фейри, – заявила Жюли. – Но ты сам хорош: как можно быть таким беспечным! Ты должен был помнить, кто они такие. Это они только с виду на людей похожи, а в душе – настоящие акулы.

Лавлейс коротко кивнул. Беатрис смотрела так, что было ясно: она целиком и полностью согласна с подругой.

– А знаете что? – выкрикнул вдруг Саймон. – Я сыт этим по горло.

Все уставились на него с недоумением и даже скептически. Лишь Изабель посмотрела на Саймона и улыбнулась. Он подумал, что наконец-то понял, что за огонь бушует в Магнусе. Огонь, который не дает ему замолчать даже после того, как Конклав не пожелал его слушать.

– Я знаю: вы все считаете, что я всегда критикую нефилимов, – продолжал Саймон. – Вам кажется, что я недостаточно думаю о… о священных законах Ангела и о том, что вы в любую минуту готовы положить свои жизни, защищая людей. Вы думаете, что для меня это неважно, но вы ошибаетесь. Для меня это значит очень много. Но я не могу позволить себе роскошь смотреть на вещи только под одним углом. Все вы замечаете, когда я унижаю Сумеречных охотников, но никто из вас не следит за языком, когда речь заходит о Нижнем мире. Я сам был обитателем Нижнего мира. И сегодня меня спас тот, кого Конклав решил осудить как нежить, несмотря на то что его храбрости позавидуют иные нефилимы… несмотря на то что он остался нам верен. Вы хотите, чтобы я признал, что нефилимы – самые великие существа на свете и в их мире ничего не нужно менять. Но я не признаю. И не собираюсь признавать.