Книга Слезы счастья - Льюис Сьюзен

Дэвид не мог во всем этом разобраться. Он терял контроль над своими мыслями и даже чувствами, и каждый раз, когда задавался вопросом, почему так происходит, его разум тут же отметал всякую логику и здравый смысл и очертя голову бросался в темный омут надуманных возможностей.

Глубоко вдохнув, Дэвид поднял голову и посмотрел поверх машин на Ди и Майлза, которые спешили к нему с другого конца стоянки. Заметив, какой у них встревоженный вид, он овладел собой и с самоироничной улыбкой, которая была им так хорошо знакома, протянул руку, чтобы взять у Майлза ключи.

— Ди нашла их на столе, — сказал ему Майлз. — Наверное, они лежали под документами или чем-то таким, и вы не заметили их, когда собирали вещи.

Решив придать ситуации больше комичности, Дэвид сказал:

— Что ж, надеюсь, я смогу с их помощью войти в квартиру, когда вернусь в Лондон.

Майлз натянуто засмеялся и бросил взгляд на Ди, которая по-прежнему выглядела сбитой с толку.

— Ну что, поехали на ланч? — весело сказал Дэвид. — Не знаю, как вы, ребята, а я умираю с голоду. — Воспользовавшись пультом, чтобы открыть замки, он забрался в машину, готовый отправляться в ресторан.

— С тобой все хорошо? — спросила Эми, остановив машину у вокзала Бристоль-Парквей. — После того как мы уехали от организатора банкета, ты почти ни слова не проронила. Сомневаешься, стоит ли с ним связываться?

Лиза улыбнулась и посмотрела на сестру.

— Нет, мне очень понравилось, чем он нас сегодня угощал. Тебе нет? И рекомендации у него весьма внушительные.

— Значит, ты окончательно решила, что он именно тот, кто нам нужен?

— Окончательно и бесповоротно. Я так ему и сказала перед отъездом. Разве ты меня не слышала?

— Я говорила по телефону, помнишь? — Эми глянула на часы. — До следующего поезда двадцать минут, и я никуда не спешу, так что давай, выкладывай, что с тобой происходит. Ты что-то скрываешь от меня, и я хочу знать что.

Лиза вздохнула и откинулась на спинку сиденья.

— Ничего особенного, правда, — сказала она. — Просто я... не знаю.

— Лиза... — проговорила Эми тоном, который та хорошо знала.

Повернув голову, она сказала:

— Ладно. Скажи, как тебе кажется, с Дэвидом все в порядке?

Эми удивленно подняла брови:

— О чем ты?

— Сама не знаю. Скажем так, меня мучает вопрос, не начинают ли на нем сказываться все эти стрессы. Месяц назад, когда он решил, что мы должны пожениться в августе, я говорила ему, что он слишком торопится, но он и слушать не хотел. Он так хочет, и все тут.

— А ты нет?

— Нет-нет, хочу. Большую часть времени я сгораю от нетерпения, но особых причин торопиться нет, и, если бы мы все отложили на годик, может быть, Розалинд успела бы смириться, а тогда...

— Постой, постой. Нельзя позволять, чтобы она решала за вас, — возмутилась Эми. — Вам с Дэвидом хочется сыграть эту свадьбу.

— Знаю, но подумай, как бы мы себя чувствовали, если бы мама поспешила под венец с кем-то другим меньше чем через год после смерти папы. Нам бы это не очень понравилось, верно?

— Наверное, нет, но, если бы она этого хотела, а он был хорошим человеком, мы бы придумали, как с этим жить.

— В том-то и дело. Розалинд явно не видит во мне «хорошего человека».

Повернувшись в водительском кресле, Эми сказала:

— Послушай, Дэвид найдет способ разобраться с дочкой, а ты тем временем должна сосредоточиться на свадьбе, потому что это будет сказочный день. Ты будешь самой красивой невестой. Он будет самым счастливым и гордым мужчиной на свете. Все самые близкие друзья и родственники соберутся, чтобы поздравить вас. Музыканты и руководитель церемонии летят со всех концов земного шара, чтобы сделать этот день особенным для тебя. И, на мой взгляд, ты давно этого заслуживаешь. Так что пообещай мне, что ничему и никому не позволишь испортить твою свадьбу, и особенно ей.

Лиза улыбнулась и сжала руку Эми.

— Хорошо, обещаю, — прошептала она, хотя знала, что контролировать Розалинд не в ее силах и не в силах Эми.

Розалинд сидела за кухонным столом, а перед ней было разложено содержимое портфеля отца. Утром, когда Дэвид собирался и не мог найти ключи от машины, которые в конце концов обнаружились в комнате Лоуренса, в доме царила такая суматоха, что, забросив на заднее сиденье портплед и какие-то папки, он умудрился уехать без портфеля. Сегодня это, а буквально вчера, как рассказала ей Ди, он пытался открыть «мерседес» ключами от парадной двери. В глазах Розалинд это лишний раз доказывало, до какого невменяемого состояния довела ее отца Лиза Мартин своими свадьбами, новыми домами и бог знает какими еще запросами, тогда как на самом деле ему нужно справляться со своей утратой.

Он ведь скорбит по маме, правда? Должен скорбеть.

Разумеется, она позвонила ему сразу же, как только обнаружила портфель на подъездной аллее, но к тому времени он уже проехал полпути по М-4, так что теперь она ждала курьера, который должен был его забрать.

Прошлый вечер прошел замечательно. В кои-то веки им удалось провести время вместе и не закончить дело ссорой или слезами. Но так получилось, потому что они заранее заключили по телефону договор, что не будут обсуждать подругу Дэвида и свадьбу. Розалинд сказала отцу, что не хочет, чтобы он приезжал, если он делает это, лишь бы поговорить о Лизе Мартин. Но Дэвид уверил ее, что просто хочет вернуться в Лондон, зная, что они остались друзьям. И еще напомнить ей, что он никогда не допустит, чтобы между ними что-то встало.

Как ему это удастся, если он решительно настроен жениться на этой Мартин, Розалинд понятия не имела. Однако с тех пор, как Майлз признался, что всплыли какие-то новые сведения, которые могли кардинально изменить ситуацию, Розалинд с новыми силами хваталась за надежду, что отца образумят задолго до рокового дня.

Но всего пару мгновений назад ее уверенность дала опасную трещину и теперь, когда Розалинд смотрела на все, что достала из портфеля Дэвида, быстро иссякала. Она знала, что копаться в чужих вещах нехорошо, но не могла остановиться, и вот нашла открытку, которую Дэвид подписал, но еще не отправил. Послание было таким романтичным, что если бы она получила его от Джерри, то была бы самой счастливой женщиной в мире.

На лицевой стороне красными тиснеными буквами, неровно, как будто от руки, были написаны четыре строчки: «Моя любовь навсегда; je t’aime; моя единственная; любовь моей жизни». А внутри — рукой Дэвида: «Я так счастлив с тобой, милая. До дней любви чем были мы с тобой?»[14]

Розалинд понятия не имела, какого поэта он цитирует, но это было не важно. При одной мысли о матери и о том, как мало она, по всей видимости, теперь значила для Дэвида, ее сердце до таких пределов наполнилось печалью, что это стало почти невыносимым. Брак с Катриной как будто поблек до смутного фона, оставив в памяти ее отца лишь слабый отпечаток, на который он теперь едва ли обращал внимание. Он ничего не видел, кроме нее. Дэвид с Катриной прожили вместе больше тридцати лет, вырастили ребенка, создали свое дело, мечтали вместе, помогали друг другу в трудную минуту и в конце концов, настолько сроднились, что стали практически единым целым, а теперь все это сводилось на нет одной открыткой.