Книга Книга для… - Марат Немешев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне приснился луг. Зеленый, яркий, бескрайний. Это место было мне знакомо. Очень давно, когда я был еще совсем маленьким, у моих родителей была дача. Дом, небольшой участок, гараж. Невысокий забор, за которым до самого горизонта тянулся травяной ковер. Все было знакомо, но немного необычно. Просто последний раз я был там десять лет тому назад, а во сне я шагал по лугу уже взрослый, а рядом шел Дима. Я не смотрел на него, но знал, что он рядом. Мы шли к реке. Где-то впереди должна быть река, и мы к ней шли. Во сне очень легко ходить. Как будто стоишь на месте, перебираешь ногами, а земля под тобой вертится от твоих касаний, и облака плывут навстречу. Было жарко, только я не чувствовал того, что воздух горячий или солнце выжигает на мне сплошную коричневую татуировку. Было видно, что сейчас очень жарко – видно и все. Может быть, по светлым травинкам или по отсутствию ветра. Ветра не было.
Я рассказывал Диме о своем детстве. Говорил, понятное дело, не вслух, он все равно знает, о чем я говорю; ведь во сне он – часть меня, которая играет собеседника. Рассказывал о том, что вечером весь луг покрывается туманом, и от этого он кажется еще огромнее. Он и так огромный, но в тумане… Я рассказывал Диме, как однажды вечером попросил у родителей разрешение взять велосипед и с разгону въехать в туман. Потому что на даче тумана не было, он начинался на лугу, и очень хотелось пересечь эту границу. Только не далеко заехать – потому что страшно, а заехать и сразу же выехать. Они засмеялись и разрешили «въехать в туман». Я сел на велосипед, выехал через калитку, разогнался и рванул навстречу туману. Но когда доехал до того места, где он, по моим предположениям, начинался, то туман отступил. Всего на несколько метров. Продолжая крутить педали, старался догнать его. Однако туман меня не подпускал. Я окончательно огорчился и обернулся, чтобы крикнуть папе, что туман меня боится. Но папы не было видно. Вообще дачи не было видно. За моей спиной застыла холодная молочная стена. Это была ловушка. Но я не испугался. Слез с велосипеда и сделал несколько шагов вперед. Оглянулся – велосипед был уже в тумане.
Дима внимательно слушал мой рассказ о тумане, не перебивал и не обгонял меня. Я наклонился, сорвал травинку, засунул себе за ухо и продолжил о тумане.
Мне стало интересно. А вдруг это только днем луг бескрайний, а туман приходит лишь для того, чтобы скрыть что-то… Что? Ночную крепость? Переброску войск армии призраков? А может, там сейчас танцуют прекрасные русалки? Я проверил, что лежит в карманах. Обнаружил пустой спичечный коробок, круглый камень с моря и флакончик с мыльными пузырями. Я прошел немного вперед, пока велосипед не стал едва различимым в тумане, и положил на землю коробок. Пошел дальше. Каждый шаг я делал осторожно, пытаясь идти бесшумно. Казалось, что я уже очень далеко отошел от велосипеда – его уже не было видно в густом, опустившемся на землю облаке. Но коробок все еще белел среди травы. Тогда я бросил на землю камень и продолжил свой путь.
Шел медленно, всматриваясь в пелену перед глазами и сжимая кулачки. Камень почти исчез из виду, у меня оставался лишь флакончик с пузырями. Поставил его и совершил последнюю попытку что-нибудь найти. И вдруг услышал хлопанье крыльев, прямо на меня летело что-то черное, однако вдруг изменило направление и исчезло. Я сразу же поспешил вернуться. Это было паническое отступление, я не поднимал с земли метки, добежал до велосипеда и помчался к даче. А когда утром вышел на луг, то увидел, что коробок, камень и флакончик лежали всего в нескольких метрах друг от друга, а не на сотни шагов, как это казалось накануне.
Дима молчал, и я захотел посмотреть на его выражение лица. Обернулся назад… так бывает во сне, что хочешь что-то сделать, а не получается. Не можешь бежать – ноги становятся ватными. Или не можешь крикнуть – звук застревает в гортани. А сейчас, наоборот, мне вдруг перехотелось оборачиваться, но голова вращалась независимо от моего желания. Медленно. Очень медленно, я даже успел подумать, что сейчас увижу. Увижу, что Дима исчез. Исчез, хотя спрятаться здесь невозможно – плоская поверхность без деревьев или хотя бы кустов. Я попробовал закрыть глаза. Это получилось, но веки мои вдруг стали прозрачными. Странное ощущение, когда понимаешь, что глаза закрыты, но при этом все видишь. Я боялся увидеть пустоту за своей спиной, но тут же вздохнул с облегчением. Он стоял на одном колене и завязывал шнурок на ботинке. Поднял лицо и улыбнулся.
Ноги перестали меня слушать, во рту пересохло, и я даже не пытался кричать. Еще сильнее закрыть глаза я не мог. Мне улыбалась Она. Завязывала шнурки и улыбалась. Ужаснее всего было то, что улыбка эта была невинная и искренняя. Она не оскалила острые клыки, не бросилась на меня с ножом и не была одета в окровавленную Димину одежду. Просто ласково улыбалась, потом поднялась, поправила рукой прядь упавших на лоб светлых вьющихся волос. Было что-то жуткое в этом спокойствии. Я слышал, как в траве стрекочут кузнечики, летают между цветками клевера пчелы и шмели, высоко в небе поет звонкую песню какая-то маленькая птичка. Все было нестрашно и так, как должно быть. Вот только вместо Димы рядом со мной оказалась Она. Почему-то в этот миг мне вспомнилось, что мы шли с Димой на речку. Её не было видно, она протекала всего в двух-трех километрах от того места, где я сейчас стоял. Я попробовал повернуть голову в том направлении.
У меня получилось! И еще я почувствовал, что ноги тоже меня слушают. Выдохнул воздух и понял, что могу разговаривать. Сейчас я повернусь и пойду к речке. И она за моей спиной не превратится в гигантского дракона, который клыками вцепится в мою спину и перекусит пополам. Не достанет из ножен кинжал и не проткнет меня сзади насквозь. Даже не положит руку на плечо. Останется стоять и улыбаться. Она меня не держит, и я могу уйти. А когда дойду до берега реки, окажется, что рядом со мной стоит мой друг. А Ее еще будет видно, где-то далеко будет различим Ее силуэт, но возвращаться я не захочу. И от этого всего – спокойствия и нежности в ее улыбке, Ее внезапного появления за моей спиной и моего ухода, которому Она не станет препятствовать, – мне вдруг стало ТАК страшно, что я проснулся…
Посмотрел на часы. Я лег всего лишь полчаса назад! Спал я или нет? Это был сон или игра воспаленного, опьяневшего мозга? Сбросил одеяло на пол, включил телевизор, попрыгал по каналам, выключил и провалился в новый сон. Яркий и длинный.
Она жестом приказала вывести меня из каюты. Руки были связаны, и сопротивляться я не мог. Когда меня волокли за ногу по дощатой палубе, краем глаза заметил раскачивающиеся на реях тела моих товарищей. Настил был мокрый от крови и воды, которой мы обливали раскалившиеся пушки, пока не закончился порох. Несколько раз больно ударился головой о стальные петли, торчавшие из досок. Наконец меня затолкали в крошечную каморку для хранения веревок и абордажных крючьев. На входе поставили двух стражников. Улыбнулся – пусть и не боятся, но, во всяком случае, не расслабляются.
В этом помещении я провел три дня. Дверь, видимо, чем-то подперли, потому что, когда я осторожно толкнул её ногой, она не шелохнулась, – если бы просто повесили замок, то шаталась бы. Внутри было тесно, стоять удобнее, чем сидеть, поэтому большую часть дня я проводил, опершись о стену. Ни пищу, ни воду не давали, но мучило меня не это. Я никак не мог понять, что произошло. Я заперт на своем же корабле по приказу женщины, чьим именем я этот корабль назвал и ради спасения которой почти неделю назад вступил в неравный бой с двумя мощными галеонами. Племянница губернатора небольшого островка. Она была маленькая, когда меня продали её дяде в рабство. Девочка часто прибегала к столбу, у которого наказывали провинившихся. Чаще других там оказывался я. Она смотрела, как меня избивали кнутом двое чернокожих, а потом украдкой приносила смоченный в воде платок и вытирала мне лицо.
