Книга Коктейль "Торпедный сок" - Тим Дорси

Толпа подхватила: -Ура!

От этих криков миниатюрная женщина в дальнем конце бара занервничала.

– Что там такое?

Мужчина, сидящий напротив, обернулся:

– А, это же Серж! Тот поддал жару.

Завсегдатаи хором его подбадривали:

– Давай, Серж, давай!.. Давай, Серж, давай!..

– I’m a cold Italian pizza, I could use a lemon squeezer!* Ё-ё-ё-у! – Серж развернулся, подпрыгнул и пошел обратно. – Эти острова всегда привлекали прожигателей жизни самого низкого пошиба…

* Я холодная итальянская пицца, меня хорошо бы сбрызнуть лимонным соком! (англ.)

Он обвел рукой бар. Все улыбнулись и помахали Коулмэну. Серж остановился и положил ладонь на первое попавшееся плечо.

– Это Боб-бухгалтер, не путать с Голым Бобом. Как дела с машиной?

– Только что просверлил…

– Прекрасно! А вот начитанный байкер Соп Чоппи, настоящий Фома Неверующий, в обязанности которого входит отгрузка всякого дерьма, которое липнет к этому бару. Это Битло Тайс, работает в службе неэтичной эвакуации автомобилей, и Одесса Гоулдс по кличке Оди – сервис такого же рода, но связан с водопроводными трубами. А это Трилби Миме, на инвалидном пособии. – Серж подмигнул. – И Белле Катлер, вышибала клуба «Гепард», которому доплачивают, чтобы он не замечал поцелуев в задницу. Лафмен Мас-котт, не дающий никому снять свои отпечатки пальцев…

– Ш-ш-ш! – зашипел Лафмен, сгорбившись над пивом и прикрывая лицо рукой.

– …Дарби Фелемир, у которого на дне океана куча стиральных машин и холодильников без дверей, зато с GPS-ko-ординатами. С их помощью он поставляет в рестораны омаров. Огден Эбб, который во время бракоразводного процесса едва всего не лишился, но сумел уговорить жену инсценировать его смерть в море. Страховку они поделили. Ноума Ловетт, а также Лоути Пирс и Суол Майерс. По крайней мере так написано в их пособиях для безработных. А это Дейв Дефуниак, или Дейв из Дейтоны, певец одного хита, который прославился в семидесятых с «Островной лихорадкой». Эта песня попала на волну после знаменитого альбома Баффета «Смена долготы» и добралась в хит-параде до тридцать девятого места. Если он как следует выпьет, то споет ее вам…

– Я горю в островной лихора…

– …не сейчас. Скэнлон Элерби, который продает студентам по Интернету кофеиновые таблетки под видом «спида». Юли Ричлоум, который сбывает государству низкокачественное дорожное полотно, и Перки Снидс, который ставит на этом контракте подпись. Эдди Перрин, который сейчас не поет и даже устроился на работу, и Бад Наранья. Его уволили из всех газет, он оставил свою машину на обочине автодороги номер один перед Торговой палатой…

– Я знаю эту тачку! – сказал Коулмэн. – Там кто-то живет. Дейв из Дейтоны поднял руку:

– Я.

– И наконец, Ребел Старки, на которого в Теннесси устроили настоящую облаву.

– Ух ты, правда? – восхитился Коулмэн.

– Расскажи ему, – попросил Серж.

– Это не так ужасно, как кажется, – ответил Ребел. – В то время я жил в Ноксвилле. Я связался с сектой, члены которой якобы анализировали Сартра и Кьеркегора. На самом деле они занимались нелегальным распространением чистящих средств. Ну, в общем, мне сделали экзистенциальный номерной знак на машину: «Неизвестный». Год спустя на дорогах ставят камеры, чтобы делать автоматические фотографии водителей, которые едут на красный свет. Если номер на снимке не виден, туда впечатывают – ну, вы догадались – «Неизвестный». В первый же месяц меня пытались оштрафовать раз сто. Я обиваю пороги мэрии. Они заверяют, что разберутся, а меня все равно тормозят два-три раза на дню. Я решил, что проще переехать.

За задней дверью раздался громкий грохот. Упали несколько мусорных баков.

– Что это было? – спросил Коулмэн.

– Роджер?

– Наша классическая история, – ответил Соп Чоппи. – Если хочешь, думай, что мы сумасшедшие, но мы-то как раз нормальные. Мы под ветром не ломаемся, а гнемся.

– На нашем острове всего два негласных правила, – сказал Бад. – Не трогать карликовых оленей и не снимать доллары со стены Безымянного бара. А все остальное можно. У людей, не привыкших к свободе, сносит крышу.

– Как у Роджера, – добавил Соп Чоппи. – Раньше он был адвокатом, и даже хорошим. Начал ездить сюда на глубоководную рыбалку. Дело было в восьмидесятых, и, конечно, он ходил в «Полную луну» и «Боку-Чику», тусовался с ребятами. У Роджера не было ни одной дурной привычки, он даже марихуану не пробовал. Однако раза через три-четыре пристрастился ко всему сразу. Пил до рассвета, нюхал кокаин дорожками с твой большой палец. И однажды вообще не вернулся домой. Жена звонит в полицию. Его находят в гостиничном номере, где он забаррикадировался.

– Забрался под кровать и кричит, мол, змеи, – продолжал Бад. – Полицейские зовут службу контроля животных. Его вытаскивают, захватив палками с лассо за щиколотки. Он кусает одного копа, и ему дают девяносто суток в тюрьме Сток-Айленда. На семьдесят пятый день он сбегает во время прогулки в мангровую рощу, где с тех пор и обитает. Ордер на его арест сохранился, но полиция не хочет ему зла. Он безвредный – только мусорки переворачивает, хуже енотов. Баки еще немного погремели.

– Это Роджер? – уточнил Коулмэн. Бад кивнул.

– Наша скунсовая обезьяна.

– Мужики, классные же у вас истории! – восхитился Коулмэн, незаметно срывая со стенки доллар.

Серж шлепнул его по руке.

– Ай!

– Ты еще самых классных не слышал, – сказал Боб-бухгалтер. – Безымянный.

– Кто Безымянный? – не понял Коулмэн.

– Остров Ноу-Нейм-Ки, Безымянный. Туда можно попасть через мост, который ты видел по дороге сюда, – сказал Ребел. – Стра-ашное место. С тамошним народом лучше не связываться. У них нет ни канализации, ни электричества – ничего. Только куча знаков «Проезд запрещен, частная собственность». От дороги отходят грунтовки и ведут к домам, которых не видно.

– Бад, – вставил Серж, – а помнишь, как тебя похитили?

– Похитили? – переспросил Коулмэн. Бад кивнул.

– Вот послушай, поймешь, что такое Безымянный. Я тогда делал для одного журнала фотографии домов. Приехал по одной из этих грунтовок заснять дом на сваях. Подхожу, щелкаю, все как по маслу. Иду обратно, а навстречу выезжает женщина в «додже». Перегораживает дорогу своим пикапом и вылезает наружу с большим ружьем.

– Какая-то сумасшедшая старушенция? – спросил Коулмэн.

– Да нет, красотка, – ответил Бад. – Спрашивает, что я делаю на частной территории и неужели я не умею читать? Я говорю ей о снимках, даже бумаги показываю. Ей все по фигу, только ружьем машет. Приказывает мне повернуть и ехать по узкой песчаной дороге бог знает куда. Наконец мы добираемся до другого дома на сваях, его почти не видно за солончаками и манграми. Она заставляет меня выйти из машины и пройти на веранду. Сажает меня в шезлонг спиной к дому. Говорит, мол, не оборачивайся, а то буду стрелять. Поднимается по лестнице и заходит внутрь. Я уже весь трясусь, представляю себе всякие ужасы. Здесь даже не надо избавляться от трупа, природа все сделает сама. Я уже готов сорваться и бежать, как слышу – дверь открывается, по лестнице шаги. И скрежет. Она притащила еще один шезлонг и поставила рядом с моим. Я кошусь на нее и не верю глазам своим. Она абсолютно голая. И красивая. Любой супермодели до нее как до звезд. Кладет ружье на коктейльный столик с той стороны шезлонга. На столике кувшин лимонада и бутылка «Джека Дэниэлса» с ручкой. Женщина скручивает себе большущий, как у Боба Марли, косяк, растягивается на солнце и начинает читать журнал, словно все так и должно быть.