Книга Боевой вестник - Сурен Цормудян

— Откуда? — удивилась Элисса.

— Они все были на колеснице.

— Но как они уместились на одной колеснице?

— Это ведь небесная колесница богов. Она очень велика. И свита Феролина была многочисленна. Феролин сказал им: «Бросьте в воды все, что не нужно нам, иначе мы отправимся на дно». — «Но что мы можем сбросить? — отвечали они. — Прикажи, и мы бросимся сами». — «Нет, — отвечал бог. — Вы нужны мне, ибо многое умеете и знаете. Я приказываю вам бросить в океан ваших младенцев».

— Детей? — ахнула принцесса.

— Да, Элисса. «Бросьте в океан ваших детей, они ничего не знают и не умеют, — сказал он. — А когда мы спасемся, можно будет зачать новых детей. Если же этого не сделать, они все равно утонут вместе со всеми нами». И тогда родители, плача и стеная, стали бросать своих чад в черные воды. Но, не желая видеть, как дети захлебнутся, укладывали в корзины, чтобы волны унесли их подальше с глаз. И вот много дней спустя суровые зимние волны принесли корзину к Волчьему мысу, и из нее раздался плач. Пришли на этот звук волки во главе со своим королем Вэйло и увидели младенца. Волки стали решать, что делать с ним. Король Вэйло сказал, что его следует взять в стаю и воспитать как волка. Но ему воспротивился младший брат, Адор. Был он ни бел, ни черен, а был он сер и двуличен. И давно мечтал занять место брата. Адор сказал, что принять в стаю чужака — это против обычая и волчьей природы. Младенца следует съесть.

— Ой, ужас какой! — выдохнула принцесса, прижав пальцы к губам.

— Вэйло же сказал, что не допустит гибели младенца. Тогда Адор бросил ему вызов. Они сразились. Волчий король Вэйло спас жизнь ребенка ценой жизни собственного брата, которого в поединке убил, но и сам получил тяжелые раны. Младенца взяли в стаю. А на другой день волки снова услышали плач. Море выбросило на берег множество корзин с детьми, и всех их взяли в стаю. Волчицы вскармливали их своим молоком, волки растили и учили охоте. Дети росли волчатами. Многие юноши и девы влюблялись в волков, а те в них. Они создавали союзы, и стая превратилась в новое племя — племя людей-волков. Это мои далекие предки.

А пока корзины с младенцами плыли к берегу, поверженная колесница снова стала погружаться в волны. И тогда бог Феролин сказал своим людям: «Бросайтесь теперь и вы в море, чтоб я и моя колесница не утонули». И воспротивились его слуги. «Мы предлагали тебе это с самого начала, — твердили они. — Если бы ты согласился тогда, наши дети были бы живы». Поднялся мятеж, слуги восстали против Феролина и бросили его самого в холодные волны, наложив проклятие, что он более никогда не сможет ступить ни на какую твердь и лишь дозволено ему покоиться в черных водах океана, смешанных со слезами и кровью их детей. Сами же слуги смастерили из обломков колесницы лодки и пустились по волнам в поисках своих детей. Они нашли земли, обильно поросшие лесом, стали рубить лес и обносить поверженную колесницу плотами. Вскоре в океане возник огромный плот, края которого терялись за горизонтом. В центре его покоилась колесница низложенного Феролина. Так появилось Странствующее королевство. Много времени спустя народ Странствующего королевства прознал, что дети их предков, их братья, не погибли в волнах, а нашли пристанище на Волчьем мысу. И отправилось королевство туда. Его жители стали призывать родную кровь обратно. Но волчий народ сказал: «Вы отказались от нас, вручили нашу судьбу жестоким волнам океана Предела. Океан смилостивился, волки приняли нас. Теперь волки — наша семья, а вы, пытавшиеся нас убить ради своего спасения, ступайте прочь и не возвращайтесь». И случилась тогда между ними война, ибо Странствующее королевство пыталось забрать волчий народ силой. С тех самых пор, как только в океане Предела меняется течение, Странствующее королевство движется на восток, к нашим берегам, и первой землей, которую они видят, является Волчий мыс.

Выслушав эту историю, Элисса какое-то время молчала, глядя на Вэйлорда широко раскрытыми глазами и прикрыв ладонями рот.

— Так, значит, Странствующее королевство всего лишь ищет потерянных детей…

— Предки его жителей бросили этих детей умирать, моя принцесса. Эти люди всегда приходили к нам с войной. Не стоит питать к ним симпатий.

— Но ведь после того там снова рождались дети. И сейчас рождаются. Разве они виноваты в чем-то?

Вэйлорд пожал плечами:

— И меня, и короля, и все наше королевство беспокоят не их дети, а их флот и корсары.

— Но ведь получается, что ты с ними родня.

— Только если верить легенде, милое дитя. — Нэйрос улыбнулся. — И то она очень старая.

— Это очень грустная история, милый волк, — вздохнула Элисса. — И слишком жестокая для кукольного представления.

— Простите, ваше высочество, но ничего иного мне в голову не пришло.

— Здесь не за что просить прощения, Нэй… Просто… Я попробую сложить стихи и превратить твою историю в балладу. Ты не против?

— Конечно нет. И я с большой радостью выслушаю ее в вашем исполнении.

— Договорились! — Принцесса вскочила и улыбнулась. — Все, сир Вэйлорд, я упорхнула к себе.

— Доброй вам ночи, моя принцесса. — Он поднялся и поклонился.

— И тебе. — Она взяла подсвечник и торопливо направилась к двери. Выходя, она чуть обернулась и шепнула: — Подари миру улыбку, милый волк.

После ухода принцессы Вэйлорд взял надкушенное ею яблоко, уселся на подоконник и стал при свете луны разглядывать подаренную ладанку. Внизу, примерно там, где располагалась большая беседка, оплетенная виноградными лозами, брякнули струны лютни. Доев яблоко, Вэйлорд швырнул огрызок в ту сторону. Звук расстроенных струн смолк.

— Люди в этом замке обычно спят по ночам, — сделал Вэйлорд замечание скрытому темнотой и зарослями музыканту.

— Но только не ты, возведенный, не так ли? — послышался зловещий голос, похожий на скрежет железа.

Он принадлежал единственному человеку, из чьих уст прозвище «возведенный» звучало не как оскорбление, а иначе.

— Как всегда в полнолуние. А отчего ты не спишь, Гильом?

— Старые раны не дают. Они, похоже, тоже бодрствуют в полнолуние, как и некоторые волки.

— Тем лучше, у меня к тебе есть разговор.

— Кому-то надо отрубить голову? С некоторых пор, волею Хлодвига, казнить можно только на основании его письменного указа, подкрепленного его же печатью.

— С чего ты взял, что мне нужна чья-то голова?

— Я палач. А что еще может понадобиться деснице государя от королевского палача? Не хочешь же ты, чтобы я тебе исполнил балладу!

— Оставайся на месте, сир Блэйд. Я сейчас спущусь.

— Вина прихвати.

— Непременно.

ГЛАВА 5

Всадник, два духа и старая башня

Коню, конечно, проще: густая сочная трава повсюду, ешь вдоволь. Пересекли очередной ручей: пей, сколько влезет. Ну, хоть с водой и человеку легче. Пока конь утолял свою жажду, опустив длинную морду в журчащий поток, Олвин спешился и тщательно прополоскал дорожный кожаный мех: те остатки, что в нем еще булькали, уже отдавали затхлостью. Затем прошелся прямо по руслу немного вверх по течению, давая ногам отдохнуть и освежиться — ведь несколько дней ботфорты не снимал. Найдя место, свободное от ила и песка, Олвин Тоот наполнил мех чистой водой и вернулся к коню, потом обтер ноги и снова обулся. Съел последний кусок солонины и черствого хлеба, запил свежей водой. Затем поднял голову, щурясь под теплым лучом солнца, что пробивался сквозь густые кроны над ручьем. Журчание воды и щебет птиц умиротворяли. Мелькнула даже глупая мысль никуда больше не ездить, а остаться здесь насовсем.