Книга Нежные объятия оборотня - Линда Осборн

— Но как…

— Ведьма в стае может выполнять небольшие просьбы… Скажем так, корректирующие жизнь, но только если точно уверена, что это твой осознанный выбор. Лиам внушил Марии, что она хочет от него ребенка. И сначала он был обходительным, добрым, а как только все случилось, просто решил ждать, когда она родит. Но он знал — да все знали! — что человеческая женщина все равно умрет после родов. Даже если выносит дитя.

— Значит, и я…

Он блеснул своими ярко-желтыми глазами.

— Значит, и ты. Пусть ты истинная пара, но ты все равно не выживешь, тебе не справиться с ребенком волка…

Я опустилась в кресло и прижала ледяные руки к горящим щекам.

— Мы с Лиамом и так не могли поладить, все время ругались по поводу управления стаей. И как только Мария умерла, я не выдержал и вызвал его на бой. Во мне слишком бурлила сила после того, как я узнал, что девушка, которая мне нравилась, погибла из-за его жажды власти, и я выиграл схватку. Моим желанием было, чтобы Лиам ушел из стаи в город.

— И вот теперь, когда у него в руках такой козырь, он вернулся… — задумчиво продолжила я мысль Марка, и он кивнул.

— А я могу… — хрипло спросила, осененная неожиданной мыслью. — А я могу попросить у ведьмы какое-то лекарство, чтобы остаться в живых?

Марк затушил сигарету прямо о комод, стоявший рядом, и запах вокруг стал еще более противным и раздражающим.

— За каждую просьбу мы платим одним годом жизни. Она делает надрез на руке, берет кровь и забирает год себе. — Я удивленно поморгала, вспомнив, как Лиам сделал ту же самую процедуру у дверей в хибару ведьмы. Но не мог же он заплатить такую огромную цену только за то, чтобы она сказала, что я беременна?!

Значит… От этой мысли мне действительно стало плохо. Значит, он мог расплатиться с ней, попросив о том, чтобы я понесла… Или выносила ребенка… а после… Иисусе, а ведь все это время он как ни в чем не бывало улыбался мне, обнимал, целовал…

— …Ведьма не может изменить течение жизни, времени, заставить полюбить. Она может лишь немного подтолкнуть процессы, которые уже проходят в тебе. Например, оборотница может на какое-то время изменить свой запах, чтобы стать похожей на какую-то женщину… Оборотень может попросить ускорить встречу с истинной парой, если она существует… Но заставить убить брата или сделать тебя альфой стаи она не может.

— Все это слишком… слишком сложно для меня, — я выдохнула и откинулась на спинку кресла.

Ребенка… Вот я дурочка. Сама же вложила ему оружие в руки! Если Лиам так уж хотел выиграть эту борьбу за место альфы в стае волков, которое не хотел делить с Марком, мое признание ему было на руку. И то, как его поведение изменилось, когда мы оказались в стае… Выходит, он решил, что я полностью принадлежу ему…

Сколько вопросов и ни одного ответа!

— Я понимаю, Аурелия, — Марк присел на корточки рядом, взял мою ладонь. — Но ты должна понять одно: ребенок так или иначе убьет тебя. Ты сможешь его выносить, но при родах он заберет все твои силы, выпьет тебя до дна. Это насмешка судьбы — что истинные пары встречаются у оборотней среди людей. Такого быть не должно, но так случается.

— Мне так жаль, что все так получилось, — невидящим взглядом я вперилась в стену, с которой улыбалась неизвестная мне Мария, ставшая жертвой амбициозных планов Лиама.

— Мы всегда с ним враждовали. Никогда не могли прийти к компромиссу из-за его жестокого и злого нрава. Все мои идеи он отрицал, и поэтому мы всегда знали, что альфой должен остаться один из нас. Но кто-то должен был работать в городе, чтобы прикрывать заповедный лес, а кто-то — оставаться в стае, чтобы решать ежедневные вопросы. И, конечно же, мы оба хотели остаться в лесу. И если бы не тот бой, когда я победил, он бы остался здесь, и неизвестно еще, к чему бы это привело…

Слова Марка о Лиаме и руководстве стаей обходили мое сознание стороной, мне на самом деле не было никакого дела до того, как они решали свои вопросы. Оборотни показали мне свое пренебрежение, и потому меня не касались их дела. А вот то, что сказал Марк по поводу меня…

Голова буквально раскалывалась на части от новой информации.

Я вспоминала все: и как Лиам отдавал свою кровь знахарке, и как всегда осторожничал, дотрагиваясь до моего живота, и все те одинокие часы, которые я провела в его доме в окружении вещей женщины, которой уже нет в живых…

— Я бы посоветовал тебе избавиться от ребенка, Аурелия. Избавься, и ты останешься в живых.

24

Избавься от ребенка… Избавься от ребенка…

Какие страшные слова!

И в самом своем черном кошмаре я не думала, что могу услышать их. Я мечтала о ребенке, плоть от плоти, почти всю свою жизнь. Плакала ночами в подушку, когда спал Брюс, жалея себя, что у меня никак не получается зачать. Переживала, думая, за какие грехи получила такое проклятие, и вот когда обрела желаемое, мне нужно от него избавиться?

— Я слишком устала, Марк, отвези меня домой, — почувствовав, как на плечи опустилась невероятная усталость, смежила веки.

Мужчина поднялся, тяжелым шагом прошел к окну, выглянул в него и мрачно сказал:

— Летучие мыши вышли на охоту, мы не сможем выехать отсюда— он покосился в мою сторону. —Двинемся утром, с рассветом. А пока…

Я молча подняла плед с ручки кресла и накинула себе на ноги, чтобы не озябнуть — в заброшенном доме было холодно.

— Выпей это, — Марк протянул стакан, от которого исходил неприятный щекочущий запах. — Выпей.

— Что это?

— Это трава от ведьмы.

— Что это, Марк? — голос зазвенел от волнения.

— Ты знаешь, что там, Аурелия, знаешь…

— Нет, я не буду избавляться от ребенка. Не буду.

— Подумай хорошенько об этом… Если не избавишься — умрешь. Ты должна сделать правильный выбор. Сама…

— Мне нужно… нужно…

Я взяла стакан в руку, отчетливо ощущая его теплые бока, которые не остывали из-за мутного дурно пахнущего содержимого. Марк принял мое молчаливое согласие — дал мне время на раздумья. Он щелкнул выключателем, и дом сразу же погрузился во тьму, и стал виден только огонек сигареты в конце комнаты и черные тени за окном.

— Ты можешь остаться в стае, — негромко говорит Марк. Я чувствую, как он внимательно смотрит на меня, не моргая. Чувствую и побаиваюсь его внимания, ведь мы находимся вдвоем в заброшенном доме. — Я позабочусь о тебе.

Вздыхаю и отвечаю нерешительно, сама еще не зная, правду говорю или нет:

— Я уеду. Вернусь в город… возможно…

— И там я могу тебе дать все, что ты захочешь…

Нервно ерзаю. Зачем он мне все это говорит?

— …Если останешься жива, не будешь знать ни в чем недостатка…