Книга Два Виктора и половинка Антуанетты - Виолетта Лосева

Хотя…

На самом деле, она просто виртуозно научилась отгонять от себя неприятные мысли. Главная героиня так долго и так тщательно оттачивала это умение, что, в конце концов, довела его просто до совершенства. Стоило какой-нибудь назойливой неприятной мысли прийти в голову, как главная героиня просто вышвыривала ее за пределы своего сознания, понимая, что мучиться и переживать нужно только в том случае, если можешь что-то изменить.

«Ничего себе! – думали неприятные мысли, – Как это у нее получается? Обычно, нам удается омрачить жизнь даже самого закоренелого оптимиста!»

Главная героиня так старалась усовершенствовать это свое умение, что начала выбрасывать из головы даже те мысли, над которыми стоило бы подумать. Хотя… Вряд ли можно было «думать над мыслями», но ей это удавалось.

– Я об этом просто не думаю, – заявляла главная героиня, когда ей задавали какой-нибудь самый простой вопрос.

И такие мелочи, как игры мужчин, перестали быть для нее проблемой.

Именно поэтому ей трудно было ответить на вопрос режиссера, не устала ли она от чьих-то игр.

Она просто не могла устать от того, что упорно старалась не видеть.

Девиз ее жизни можно было сформулировать так: «Вы хотите играть в игры? Да пожалуйста! Играйте, сколько влезет!» Меня это не касается.

Игры и манипуляции прямо в обморок падали от такой беспринципности.

И как она могла быть актрисой с таким подходом к жизни?

Ну ладно…

– Я устала от этих игр, – вместо того, чтобы отвечать на вопрос режиссера, главная героиня повторила эту фразу еще раз. Теперь она звучала достаточно измученно и достаточно страдальчески.

Режиссеру, который все-таки хотел получить ответ на свой вопрос, пришлось поверить.

– Продолжаем! – хлопнул в ладоши режиссер.

«Ох уж эти мужчины! – подумала будка суфлера, – Они так любят играть в какие-то игры и, при этом, готовы поверить молодой актрисе, которая никогда не берет в голову ничего лишнего…»

– Я устала от этих игр, – проговорила тихо актриса «слегка за 40», накладывая грим для генеральной репетиции, – Нет, вероятно, наоборот. Я устала от того, что в моей жизни слишком мало игры.

Ее поклонник был таким положительным персонажем, что, если бы она не встречалась с ним несколько раз в неделю и не знала лично, то можно было бы подумать, что это абсолютно вымышленный персонаж.

– Тебе не хватает игры на сцене? – спросил он ее несколько дней назад, после того, как она стала жаловаться на скуку. На скуку с ним. На отсутствие флирта. На отсутствие игры. На отсутствие необходимости бежать по морозу в тонких колготках на свидание…

Актриса «слегка за сорок» хотела игры, несмотря ни на что.

– Что я делаю не так? – спросил поклонник.

Виски у него были совсем седыми. Именно такими, как она любила. В отличие от всех слащавых мальчиков, которые кружили вокруг. На сцене и в жизни.

«Ты все делаешь ТАК, – подумала актриса, но не сказала этого вслух, – Дело-то не в том, что ты делаешь, а в том, какой ТЫ».

– Тебя всегда тянуло к плохим мальчикам, – сказала Зи Марфе, когда они, наконец, созвонились, – Удивительно, что вы до сих пор вместе.

– Нельзя быть таким хорошим, – тихо произнесла актриса «слегка за сорок» и посмотрела на своего поклонника так, как только она умела смотреть. На поклонников и не только. – Ты – самый порядочный из всех мужчин, кого я знала когда-нибудь…

– Это мне и мешает в жизни, – сухо заметил он.

«А влюбился в меня, актрису «слегка за сорок», – подумала она, беря его за руку. – Нужно же понимать, что у таких, как я, всегда есть прошлое… Я думала, что мне нужна «тихая гавань» и я нашла ее в твоем лице. Но, как оказалось, думала я неправильно… Разве тебя устроит роль «тихой гавани» в спектакле, где главную роль играю я, актриса «слегка за сорок»?»

– Я терпелив. Я подожду, пока ты поймешь, что именно это и есть самое главное, – сказал поклонник серьезно, – я подожду.

Если бы в этот момент ваза с подаренными розами полетела в стенку, то актриса «слегка за сорок» почувствовала себя более «в своей тарелке». Более привычно, что ли…

Но… Он готов был ждать… Он готов был терпеливо ждать, пока она поймет неизвестно что.

Он готов был ждать.

И она начинала его жалеть.

Она представляла, как он сидит дома, в своем неуютном жилище и вспоминает о ней. Как он вспоминает то время, когда они были вместе. Как он упустил свой шанс быть рядом с ней, прекрасной и удивительной.

Какая тоска охватит его. Как больно ему будет…

И… Как только она начинала его жалеть, думая об их еще не запланированном разрыве, на нее тут же накатывало чувство какой-то щемящей досады, вперемешку с раздражением.

«Так кто кого должен жалеть? – думала актриса «слегка за сорок», – Неужели «тихая гавань» – это чай по вечерам, уютный плед у телевизора, поцелуи в щечку и ласковый секс – совсем иногда?»

– Я не хочу тебя мучать, – говорила она, опять непроизвольно играя какую-то роль.

– Ты меня совсем не мучаешь, – отвечал поклонник.

«Не понимает?» – задавала себе вопрос актриса «слегка за сорок».

Ох уж эти вопросы, заданные самой себе. Они просто издевались над бедной женщиной. Самое забавное, что она могла на них отвечать то, что хотела…

Но, по какой-то странной привычке, старалась отвечать правдиво.

И на этот раз она ответила себе правдиво: «Не хочет игр и манипуляций. Готов закрыть глаза. Разве это плохо?»

«Смирись, – кривлялись вокруг игры и манипуляции, – может, скоро тебе все это уже и не понадобится…»

А сами упорно привлекали внимание своей яркостью и интересностью.

* * *

Аня в полупрозрачном черном пеньюаре со свежесозданным маникюром металась по квартире в поисках каких-нибудь сомнений или иллюзий.

Ну, в крайнем случае, можно было найти какую-нибудь тревогу, беспокойство или страсть.

Ничего не было.

Все было так мирно, спокойно и прозрачно, что просто не за что было зацепиться.

Пробегая мимо зеркала уже в третий раз, она еще раз оглядела себя с ног до головы и даже приостановилась.

«И вот такая загадочная конкретная красота должна сидеть вечером дома и варить суп? Свежий супчик?» – пронеслось в голове в тот момент, когда Аня оглядывала себя с ног до головы.

Она была просто вне себя от собственной прекрасности. Телефонный звонок прозвенел именно в этот момент – когда она выходила из себя.

– Ну, привет, дорогая, – голос был знакомым и волнующим, но не настолько, чтобы «вернуться в себя» сразу же.