Книга Два Виктора и половинка Антуанетты - Виолетта Лосева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это так объяснимо, понятно, так по-человечески, – подумало зеркало, – смотреть в запотевшее зеркало для того, чтобы не видеть какие-то нюансы в себе… И не понимать, что все остальные смотрят не в зеркало, а прямо на тебя… Увы, это так по-человечески… Не видеть того, что не хочешь видеть…
Особенно, если дело касается прекрасной дамы в забавной шляпке. Тем более, если в профиль она напоминала великую поэтессу.
* * *
Главная героиня романа «Гражданский бракЪ» Аня (женщина, которая отличалась печальным изяществом, яркой помадой, изысканными манерами на публике и чем-то напоминала греческую богиню) любила посидеть в театральном кафе…
«Кого же еще она напоминает мне? – думал бармен, исподтишка рассматривая Анну. Рассматривать посетителей исподтишка для бармена было настоящим искусством. Он владел им в совершенстве.
Анне, которая сидела за столиком у окна, закинув ногу на ногу и пролистывая почту на своем планшете, даже и в голову не приходило, что кто-то на нее смотрит и, тем более, думает о ней.
«Лилу или Марфа? Зи Гранкина или Елена? Антуанетта или Нора? Девочка, по которой плачет балетная школа, или ее мама? Характерная актриса, инженю или Барышня, которая, на самом деле любила Хулигана? Актриса «слегка за сорок», грустная девушка или главная героиня? – размышлял бармен. – Кажется, я смешал все в одну кучу – люди и персонажи, актрисы и действующие лица, исполнители и роли, амплуа и манеры… Или это не я смешал? Или это все смешалось до меня? Или все это и есть одна загадочная женщина Анна?
Просто одна женщина?..»
Загадочная женщина по имени Аня поправила теплый шарф на своей загадочной шейке, положила в рот совсем не загадочное, а вполне обычное печенье, сделала глоток кофе и опять уткнулась в экран планшета.
«Скоро, совсем скоро я все пойму. И даже не отговаривайте меня, – думала Анна, хотя никто и не думал ее отговаривать. – Еще немножко, и все разложится по коробочкам…»
Естественно, она знала, что все раскладывается не по коробочкам, а по полочкам, но полочки предполагали какую-то открытость, а в коробочки можно было уложить то, что хочешь, закрыть и, хотя бы на время.
Оставить в покое.
Работая в театральном кафе, бармен точно знал, что психически здоровых людей нет. Потому что критерии такого рода здоровья определяют тоже люди.
Поэтому, когда он видел перед собой людей, которые казались странными, он не спешил с выводами.
Не спешить с выводами – это было одним из главных жизненных принципов бармена, который работал в театральном кафе.
Эта женщина казалась ему очаровательно-нелепой, хотя бармен был не особенно силен в подобного рода формулировках. Видя каждый день десятки мужчин и женщин – совершенно разных по внешнему виду и внутреннему содержанию, – бармен чувствовал себя маленькой железкой рядом с магнитом.
Магнетизм!
Вот правильное слово для этой удивительной женщины, которая (как казалось бармену) только сегодня утром танцевала под дождем, хотела достать луну с неба, потом также сильно хотела мороженого, забыла полить юкку на подоконнике, молилась Богу, уважала человеческие странности, пила какао, не обращала внимание на пыльные табуретки, мечтала о встрече с любимым, шуршала листьями и варила гречневый суп под звуки Адажио Альбинони.
«Я уж не говорю о том, что она, наверняка, любит гулять в лесу, вышивает крестиком, слушает шум моря, приложив раковину к ушку, с трудом выбрасывает старый хлам из квартиры, играет роли гимназисток и греческих богинь, ходит по углям и знает толк в театральных вернисажах», – размышлял бармен.
«Вы хотите сказать, что все это не может соединяться в одной и той же женщине? – продолжал бармен, обращаясь к воображаемому собеседнику, хотя в данном случае ему тоже никто не возражал, – Это я еще не все перечислил!»
«Ничего такого мы не хотим сказать, – сказало зеркало. – Безусловно, может… И даже больше…
У Ани зазвонил телефон.
– Приветик мое солнышко самое любимое! – Вилли всегда приветствовал ее именно так.
Вернее, сначала было просто «любимое солнышко», но она быстро объяснила ему, что она согласна только на «самое любимое».
«Мое» он прибавил сам. Аня не возражала.
– Я так соскучился, – услышала она.
Анна так привыкла к его ласковым словам, что воспринимала их как должное.
Попробовал бы он не соскучиться!
Аня соблазнительно дышала в трубку, а бармен со стороны любовался ее красотой и думал: «И все-таки есть в ней какое-то сомнение… Какой-то дисбаланс… Не засыпает она вечерами «не ведая иных желаний»… Ждет она чего-то еще… Кстати, кто это писал, про «иные желания»? Кажется, Андре Моруа… Новеллу, конечно, не вспомню…»
Будучи увлеченной разговором, Анна не обращала на бармена никакого внимания, но… он был абсолютно прав.
Сомнений было еще предостаточно…
Забавные шляпки
или
«Привет, дорогая…»
– Эти странные дамы всегда видят то, что не видно другим, и не замечают очевидного, – мелькнуло в голове у очевидности, хотя у очевидности не было и не могло быть никакой головы. В общем, как-то мелькнуло.
«Ах, отставьте, – сказала забавная шляпка, которую при ближайшем рассмотрении можно было назвать нелепой, – Дело же не в шляпе!»
– Ха-ха-ха, – откликнулось дело в шляпе, – вы забыли об игре слов, господа. Прежде, чем играть в игру, нужно знать ее правила!
– Если речь идет об игре слов, – заметили слова, – то здесь, как раз, больше исключений, чем правил.
– Что вы знаете об игре? – задали риторический вопрос правила, заранее зная, что никто не знает ответ, но найти его пытается каждый.
– Я устала от этих игр! – Репетиция нового спектакля на малой сцене шла полным ходом. Голос главной героини звучал недостаточно страдальчески. Тем более, ее плохо было слышно в задних рядах партера.
– Стоп! – режиссер махнул рукой, – Во-первых, громче. Во-вторых… Ты устала не от физической работы, не от разгрузки вагонов… Ты устала от его игр! Ты понимаешь, как можно устать от чьих-то игр? Тобой когда-нибудь играли, как куклой?
Главная героиня была слишком молода для того, чтобы понимать, играли ли ею когда-нибудь как куклой. Она совсем недавно сама играла в куклы, и фразу «я устала от этих игр» произносила скорее кокетливо, чем устало. Если не слушать слова, то ее можно было понять как «давай-давай, продолжаем играть…»
Режиссер понимал, что главная героиня слегка не дотягивает по глубине и наполненности…
