Книга Assassin's Creed. Отверженный - Оливер Боуден

Я посмотрел на Реджинальда. Тот уже собирался воспользоваться хозяйским гостеприимством и сесть, но я едва заметно покачал головой.

– Благодарю вас, – сказал я хозяину. – У нас с другом нет намерений долго задерживаться здесь. – Краешком глаза я увидел, как понуро опустились плечи Реджинальда. – Нам от вас нужна не провизия, а сведения.

Казалось, на лицо хозяина набросили темное покрывало.

– Что вам угодно знать? – настороженно спросил он.

– Нам необходимо найти одного человека. Его зовут Дигвид. Джек Дигвид. Вы знакомы с ним?

Немец покачал головой.

– То есть вы его совсем не знаете? – продолжал допытываться я.

И вновь хозяин покачал головой.

Тон моего голоса был таким, что Реджинальд догадался о моем замысле.

– Хэйтем… – предостерегающе произнес он, но я проигнорировал его предостережение и задал хозяину новый вопрос:

– Вы уверены, что не знаете Джека Дигвида?

– Да, господин.

У него нервно подрагивали усы и двигался кадык.

Я сжал зубы, потом молниеносно, не дав опомниться ни Реджинальду, ни хозяину, выхватил меч и приставил его к горлу Кристофа. Мальчишка шумно глотнул воздух и перевел полные страха глаза с отца на лезвие меча. Я же смотрел только на хозяина.

– Хэйтем… – снова произнес Реджинальд.

– Реджинальд, позволь мне самому решить это дело, – перебил его я и снова обратился к хозяину магазина: – Письма для Дигвида приходили на адрес вашего магазина. Я еще раз спрашиваю: где Джек?

– Господин! – взмолился хозяин.

Его глаза тоже метались между мной и сыном. Мальчишка негромко сопел, словно ему было трудно глотать.

– Прошу вас, не причиняйте вреда моему сыну!

Я оставался глух к его мольбам.

– Где нам искать Джека Дигвида?

– Господин… – Немец умоляюще сложил руки. – Я не могу вам этого сказать.

Лезвие меча еще сильнее уперлось в горло Кристофа. Мальчишка всхлипнул. Недовольства Реджинальда, находящегося по другую сторону от меня, я не видел, а лишь чувствовал. Я продолжал безотрывно смотреть на хозяина магазина.

– Пожалуйста, господин, смилуйтесь! – забормотал хозяин. Его руки двигались так, словно он пытался жонглировать невидимыми бокалами. – Я не могу вам сказать!

– Вот оно что! – усмехнулся я. – Это почему же? Вам кто-то угрожал? Может, сам Дигвид? Он? Отвечайте!

– Нет, господин, – замотал головой хозяин. – Мастера Дигвида я не видел уже несколько недель. Это были… другие люди. Но я не могу вам сказать, кто именно. Эти люди… они были настроены очень серьезно.

– Думаю, вы убедились, что я тоже настроен очень серьезно, – сказал я, награждая немца холодной улыбкой. – Единственная разница, что тех людей здесь нет, а я стою перед вами. А теперь отвечайте: сколько их было, кто они такие и о чем они вас спрашивали?

И опять глаза хозяина магазина заметались между мной и Кристофом. Надо отметить, мальчишка вел себя стоически, показывая всю храбрость, на какую был способен в свои десять лет. Таким я хотел бы видеть собственного сына, если мне суждено иметь потомство. Однако напряжение для детской души все-таки было чрезмерным, и мальчишка вновь заскулил. И тут отцовское сердце не выдержало. Широкие усы задрожали, сотрясаясь в такт его словам, которые посыпались из немца как горох.

– Господин, они были здесь… всего час назад… или около того. Два человека в длинных черных плащах поверх красных мундиров британской армии. Как и вы, они вошли в магазин и спросили о местонахождении мастера Дигвида. Я, не подумав, сказал им. Тогда, господин, их лица сделались очень суровыми. Они сказали мне, что если еще кто-то станет разыскивать мастера Дигвида, чтобы я говорил, что впервые слышу о таком, иначе мне не жить. И о том, что они здесь были, я тоже должен молчать.

– Так где он сейчас?

– Километрах в двадцати пяти к северу отсюда, в лесной хижине.

Мы с Реджинальдом понимали: сейчас дорога каждая минута. Без угроз, не попрощавшись и даже не извинившись перед Кристофом за то, что напугали его до полусмерти, мы выбежали из магазина, отвязали лошадей и помчались в указанном направлении.

Более получаса мы неслись во весь опор, покрыв за это время половину расстояния. Наш путь пролегал по зеленым пастбищам. Дорога все время шла в гору. Лошади начали уставать. Завидев деревья, мы устремились туда, но это был не лес, а всего лишь сосновая рощица. Миновав ее, мы снова выехали на открытое пространство. Вокруг поднимались холмы, поросшие лесом. Однако теперь дорога пошла под уклон. Стали попадаться перелески, перемежавшиеся ровными травянистыми лугами и полями.

Проехав еще немного, мы остановились. Я попросил у Реджинальда подзорную трубу. Лошади пофыркивали и устало перебирали ногами. Я направлял трубу то влево, то вправо, сам не зная, что́ рассчитываю увидеть. Страх заглушил во мне способность рассуждать и делать выводы. Спохватившись, я заставил себя успокоиться и некоторое время глубоко дышал, зажмурив глаза. Затем я возобновил наблюдение, но теперь уже медленно перемещал трубу, внимательно оглядывая каждый участок местности. Я мысленно разбил территорию на квадраты и стал обследовать их один за другим. Ко мне вновь вернулась способность действовать систематично, руководствуясь логикой, а не эмоциями.

Слабый ветерок донес до наших ушей птичье щебетание.

– И ты бы это сделал? – вдруг спросил Реджинальд.

– Сделал… что? – в свою очередь спросил я, хотя понял, о чем он: решился бы я на убийство мальчишки?

– Я про хозяйского сына. Ты бы его убил?

– Мало толку угрожать, если ты не в состоянии осуществить угрозу. Тогда отец мальчишки сразу бы распознал мое притворство.

Реджинальд ерзал в седле. Чувствовалось, мой ответ ему не понравился.

– Надо полагать, твой ответ – «да»? То есть ты бы без колебаний убил этого ребенка?

Он замолчал. Я продолжал методично осматривать местность.

– Хэйтем, разве убийство невиновных входило в программу твоего обучения?

– Реджинальд, если ты учил меня убивать, – усмехнулся я, – это не дает тебе окончательного права диктовать мне, кого убивать и с какой целью.

– Я учил тебя всегда помнить о чести. Соблюдать принципы, отличающие тамплиера от разбойника. Быть справедливым.

– Я очень хорошо помню, как однажды ты намеревался восстановить справедливость. Помнишь тот случай на улице возле «Шоколадного дома Уайта»? Ты тогда был милосерден и великодушен?

Неужто мне удалось вогнать Реджинальда в краску? Чувствовалось, ему не по себе от моих слов.

– Тот человек был вором, – буркнул он.

– А люди, которых я разыскиваю, – убийцы, Реджинальд.