Книга Исчезнувшие близнецы - Рональд Х. Бэлсон

Настал вечер, и я поспешила к Йосси, чтобы узнать новости о своей семье. Он мягко положил руку мне на плечо.

– Этель Гудман помогла мне дойти до синагоги, и я побеседовал с паном Капинским. – Он кивнул мне. – Хорошие новости! Капинский уверяет, будто знает, что случилось с твоей семьей. Он хочет увидеть тебя лично и все тебе рассказать.

– Отлично! Как мне с ним встретиться? Днем из-за работы я не могу.

– Пану Капинскому об этом известно. Он готов встретиться с тобой сегодня вечером. В десять. Будет ждать тебя в старой синагоге на улице Горской. – Йосси широко улыбнулся, гордый тем, что удалось мне помочь. – Капинский. Он располагает информацией.

Я была вне себя от радости. Капинский знает, где мои родные! Я поблагодарила Йосси, обняла и поделилась с ним своим скудным ужином. Около десяти я отправилась в старую синагогу.

На улицах в гетто царила темень. Фонарей или не было вообще, или они не работали: никто не заправлял газовые фонари, а электричество было редкостью. Я пришла в синагогу и открыла тяжелую дверь. В коридорах стояли кромешная темнота и тишина. В самом святилище горела пара свечей, и вместе с лампадкой они тускло освещали помещение. Я никого не увидела и отправилась дальше по коридору к биме – возвышению, где обычно лежит Тора.

– Я здесь! – негромко окликнул меня пан Капинский.

Я обернулась и увидела высокого мужчину с седой бородой. Он сидел в среднем ряду. На нем был темный пиджак поверх заношенной белой рубашки. Он показал на место рядом с собой и жестом пригласил меня сесть. В синагоге, кроме нас двоих, никого не было.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться. Йосси говорит, что вы смогли разузнать о моей семье.

Он кивнул, но как-то печально.

– Не знаю, насколько хорошо ты знаешь своего отца. Настоящего польского патриота.

– Да, я знаю. Он герой войны. Он храбро сражался.

Пан Капинский покачал головой:

– Я имею в виду не Первую мировую войну, я говорю о нынешней. Сегодня, во времена этой варварской оккупации, находятся отважные души, готовые отдать жизнь во благо родины. Они и есть польское Сопротивление. Они – это местная самооборона. Они – воины, курьеры, саботажники и настоящие руководители. Твой отец был таким человеком.

– Был? – Я тяжело сглотнула.

Пан Капинский прикрыл глаза и кивнул:

– Капитан Шейнман, да благословит Всевышний его память, был руководителем одной из групп. Под его предводительством мы нанесли значительные потери немецкой военной машине.

Я вытерла слезы, которые капали из глаз, словно из протекающего крана. Я изо всех сил старалась держать себя в руках.

– Расскажите мне все.

– На войне сильный становится дерзким, а слабый отчаивается. Голод, нужда, страх, связанные воедино, заставляют слабого человека пойти на компромисс со своей честью и совестью. Нацисты очень тонко чувствуют уязвимые души и пользуются их слабостями. Мне очень жаль, но такой человек – член нашей тайной группы – и сдал твоего отца нацистам. Именно поэтому они и пришли в ваш дом.

– А мама? А Милош?

Пан Капинский медленно покачал головой:

– Нам известно, что расстреливали целыми семьями и за меньшие преступления.

Тут я не выдержала и разрыдалась. Он обнял меня, стараясь утешить.

– Можешь оставаться здесь сколько захочешь. Я посижу с тобой.

– Кто этот предатель? Кто его сдал?

Пан Капинский помолчал, потом кивнул:

– Ты имеешь право знать. Мне кажется, мы его вычислили. Я скажу тебе, когда буду стопроцентно уверен.

Ночь я провела, свернувшись калачиком на скамье в синагоге. Боль утраты была непреодолимой. Утром пришли несколько верующих на миньян[26]. Уже рассвело. Я потерла покрасневшие глаза, посмотрела на молящихся и покачала головой. «Кому вы молитесь? – подумала я. – Кто, по-вашему, вас слышит? Только вы сами! Какая бесцельная трата времени и сил!» Я неспешно покинула синагогу и пришла в Цех, когда смена моя уже давным-давно началась. Меня встретил Давид. Он сразу понял: что-то произошло.

– Что с тобой? Ужасно выглядишь.

– Они их убили, Давид. Всю мою семью. Моего отца, мать, младшего брата. Их всех. Безжалостно расстреляли!

– Идем со мной.

Он потянул меня наверх в комнатушку, которую использовал в качестве кабинета и спальни.

– Моего отца выдал предатель, – сказала я. – Змея! Ублюдок! Я еще до него доберусь, Давид. Я обязательно отомщу! Проклятые нацисты! Они за все заплатят. – И я разрыдалась.

– Тихо, тихо… – обняв, успокаивал меня Давид. Он убрал волосы с моего лица и вытер слезы. – Следи за своим языком. Нельзя такого говорить! Ты не знаешь, кто находится рядом. Думай, когда говоришь. С чего ты решила, что можешь быть откровенна со мной?

Я взглянула на него, в его голубые глаза. Неужели и он коллаборационист? Как ни крути, а он управляет Цехом. Что же ему пришлось сделать, чтобы получить эту должность? Неужели он тоже? Я отогнала эту мысль. Нет, только не Давид. Это невозможно!

– А мне уже плевать, – ответила я. – Плевать, что кто-то услышит мои слова. Я доберусь до этого предателя. Я отомщу за свою семью. Клянусь!

Давид улыбнулся:

– Мюллер был прав, ты отчаянная девчонка. Но ярость – плохой советчик. Дождись своего часа. Пока еще рано. Сейчас главное – здравый смысл, четкий план, умение выжидать. И ты дождешься. Твой отец был великим человеком.

– Ты знал его? Ты тоже состоишь…

Он прижал палец к моим губам, чтобы я замолчала.

– Таких, как твой отец, много. Хочешь почтить его память? Тебе представится такая возможность.

– Когда?

– Будь терпелива. Жди своего часа. Ветер меняется.

– А ты откуда знаешь?

Он тепло улыбнулся мне и подмигнул.

– Можешь побыть здесь, пока успокоишься. Я прикрою тебя. – Он уже собрался было уходить, потом обернулся. – Надеюсь, тебя не нужно предупреждать, что о том, что рассказал пан Капинский, и о нашем разговоре…

– Я не дура, Давид.

Он улыбнулся и вышел. До вечера я просидела в его комнате, а когда стемнело, вернулась к Йосси в подвал. Он ожидал увидеть мое счастливое лицо, но когда взглянул на меня, то понял, что случилось самое страшное.

– Мне очень жаль. – Он обнял меня слабыми руками. – Это нелюди, драконы, гаргульи. Невозможно даже вообразить себе подобное зло. Они скоро вымрут. – Он с трудом нагнулся и вытащил из-под матраса сумку с талитом[27]. – Ступай за мной.