Книга Тайный мессия - Дж. Р. Лэнкфорд

Зак дал отбой. Как может не быть билетов на пассажирский самолет? Потом он сообразил, что, наверное, до Йоханнесбурга не так уж много прямых рейсов. Может, это единственный. Самолет улетал из аэропорта Кеннеди в 10.40, меньше чем через два часа. Зения летела на нем вместе с Полом Джозефом и бог знает с кем еще, и все они безумно стремились навстречу неведомой опасности. Зения улетела, чтобы не дать себя отговорить?

В Йоханнесбурге она пересядет на рейс до Дар-эс-Салама в Танзании, на восточном побережье Африки. Зак надеялся добраться самолетом до аэропорта Кеннеди и полететь туда же – без багажа, но ему на это было плевать.

Он решил попытаться сделать это с помощью своего турагента.

– Мне нужно срочно попасть в Дар-эс-Салам. Что есть в наличии?

Дожидаясь, он молча молился: «Господи, даруй мне рейс!»

Он выслушал подтверждение турагента, что самолет на 10.40 полон. Лучшим вариантом был рейс, который доставит его в Дар-эс-Салам в 22.25 послезавтра, потому что он пересечет линию перемены даты [52]. Он прибудет почти через восемь часов после прибытия Зении. Вылет этим вечером из Ньюарка в 17.50. Полное время в пути – двадцать часов тридцать пять минут.

Потом он кое-что вспомнил.

– Мне нужна виза?

– Да, но вы сможете получить ее в аэропорту.

– Спасибо. Забронируйте мне билет на этот рейс, – сказал Зак.

Он дал отбой, чувствуя уныние и беспокойство. Но по крайней мере он успеет уложить вещи.

Глава 10

Ахмед Бургиба с завистью смотрел на пассажиров бизнес-класса, совершающих посадку на рейс 204 ЮА на Йоханнесбург. Южноафриканская авиакомпания не имела репутации королевы небес в отношении сервиса, поэтому брать билет бизнес-класса было почти необходимо при шестнадцатичасовом перелете – одном из самых длинных в мире, – но сегодня Ахмед не мог рисковать, привлекая к себе внимание.

Он забронировал билет в экономклассе под своим настоящим именем, Ханиф Хассан, и путешествовал по своему настоящему паспорту.

И все-таки он с легким унынием наблюдал, как пассажиры бизнес-класса садятся в самолет. Его внимание привлекла черноволосая женщина. Она выглядела знакомо, но Ахмед не мог припомнить, кто она. Она носила одежду любимого туристами защитного цвета и путешествовала с мужчиной постарше – недостаточно старым, чтобы быть ее отцом, но староватым для нее, учитывая, какой она была привлекательной.

Ахмед гадал, где же видел ее раньше. Кто она? Он чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что не мог вспомнить, и внимательно рассматривал женщину и ее спутника.

В их поведении не было небрежности, которая появляется при прочных взаимоотношениях, но они и не держались друг с другом чисто формально. И не резвились с легкомыслием только что влюбившейся парочки. Мужчина вел себя по отношению к женщине предупредительно и вежливо – взял ее сумку с вещами, протянул ее билет и паспорт стюардессе, пропустил ее на борт первой. Она признательно улыбалась в ответ на каждую услугу, как будто хотела сделать ему приятное. Ахмед исподтишка сфотографировал их и наблюдал за ними до тех пор, пока они не исчезли, потом послал эсэмэской последние инструкции друзьям отца, которые его ожидали.

Он взял боковое сиденье во втором ряду. Сиденья в первом ряду были у́же из-за подлокотников со столиками и телевизором. Но все равно он мог видеть пассажиров бизнес-класса, потому что занавески не были задернуты.

Та женщина и ее спутник сидели в середине шестого ряда; их отделял от Ахмеда еще один ряд кресел и кухня. Наверное, они забронировали билеты слишком поздно, чтобы получить два места у окна. Когда самолет взлетел и взмыл в небеса, Ахмед прошептал: «Бисмилля» – «Во имя Аллаха» [53], как делал всегда во время взлетов и приземлений.

Такие долгие полеты имели собственную реальность. Он жил в Нью-Йорке, он приземлится в Африке, но в промежутке между этим будет его жизнь в самолете. Обычно он разговаривал с людьми и узнавал что-то новое. Во время этого рейса он как можно внимательнее наблюдал за незнакомой парой, пытаясь угадать, кто же эта женщина. Ему помогало то, что и она, и ее спутник пользовались туалетом, находившимся в задней части бизнес-класса, всего в паре метров от его места. Мужчина был постарше, и Ахмеду подумалось, что он эдакий растяпа-неудачник. Женщина была младше, и ее можно было бы назвать эффектной, если не считать неудовлетворенной пустоты в глазах.

Ахмед сдался и переключился на фотографии Удугу и на карту, по которой он найдет дорогу в деревню, притворяясь, будто участвует в сафари.

Он пообедал слишком щедро приправленным специями цыпленком с карри – ужасная трапеза по сравнению с едой в бизнес-классе, которая по крайней мере была съедобной, да и меню там часто менялось. Ахмед знал это, потому что каждый месяц летал бизнес-кассом домой, в Африку.

Он посмотрел половину фильма, подремал, а когда проснулся, в салоне были притушены огни. Не желая беспокоить соседей, он отправился на кухню, чтобы посмотреть на фото Аджии.

Когда стюардесса спросила, не хочет ли он чего-нибудь попить, Ахмед ответил, что просто разминает ноги.

Прислонившись к перегородке, он смотрел на Аджию, которая улыбалась с фотографии в его руке. Длинноногая девушка с африканскими, персидскими и арабскими корнями, она была классической красавицей суахили, в длинном платье и шали, с вплетенными в косы бусинами и белым цветком. Ахмед был отравлен исходящей от нее вибрирующей joi de vivre [54], невинной чувственностью ее песен, уверенностью, с которой Аджия осуждала разграбление внешним миром своего континента и его ресурсов. Теоретически это был и его континент тоже, хотя настоящей Африкой считалась только часть возле пустыни Сахары, а остальной арабский мир считался частью Европы.

Ахмед влюбился в Аджию с первого взгляда и теперь собирался стать ее воином. Он поразит все, что причиняет ей боль. Он гордился своим блестящим планом, хвала Аллаху.

Вспомнив про пару в бизнес-классе, он поднял глаза. Стюардессы сплетничали и не обращали на него никакого внимания, поэтому Ахмед двинулся к наполовину задернутой занавеске. В тусклом свете телевизионных экранов он увидел, что большинство пассажиров полностью разложили свои сиденья, в том числе и та пара. Может, они спали.

Ахмед отмел эту мысль, когда увидел, что женщина шевелится. Он вгляделся в темноту, в укрытую одеялом пассажирку. Может, она просто потянулась. Зевнув, он небрежно перешел на другой конец кухни, надеясь, что занавеска отдернута и он сможет увидеть мужчину. Ахмед посмотрел через иллюминатор в ночную тьму, прежде чем повернуться в сторону салона бизнес-класса. Занавеска была задернута, оставалась только узкая щелка. Ахмед не сдавался – притворяясь, что смотрит на фотографию Аджии, он заглянул в щель и в конце концов увидел мужчину. Легкое движение под одеялом выдало Ахмеду, что происходит.