Книга Хроники Навь-Города - Василий Щепетнев

— Да. Пуля в пулю. Но он ушел…

— Послушайте, — Тамара нетерпеливо перебила Ильзе. — Мы, по-вашему, временно ослепли, раз ничего не видели?

— Вы нашли замечательное определение: «временно ослепли», — разведчик почти отдышался. — Знаете, как уж или удав гипнотизируют добычу? Они настолько сливаются с местностью, что мозг лягушки не воспринимает их, а видит только движение язычка, который кажется лакомой добычей — и лягушка сама лезет в пасть.

— Спасибо. Значит, я — лягушка-квакушка.

— Скорее, царевна-лягушка, — галантно возразил разведчик.

Вано эти разговоры не нравились. Понятно, что разведчик старается подслужиться к начальнику, но останется ли Ильзе начальником? Не похоже. Человек, на которого кидаются драконы…

— Я не специалист по удавам, но никогда не слышала о загипнотизированных объективах. Миадзаки ничего не видел, на лентах ничего не записано…

Действительно, наверху у Миадзаки стояли старые рекордеры, ленточные. Он, Вано, их сам чинил не раз. И не два. Но дело не в рекордерах, а в том, что Тамара, похоже, оставалась вторым номером. Ему-то все равно, а ей — нет. Хотя оставаться под командой свихнувшегося Ильзе, готового палить в призраков, — радости мало.

— И я тоже не заметил никаких признаков присутствия каких-либо существ.

Тамара благодарно взглянула на Вано.

— Обычно дракона видит один человек из группы, поскольку считается, что появление его относится к особого рода феноменам, скорее ментального, нежели физического характера, — уклончиво ответил разведчик.

Ага, разведчик тоже считает, что у Ильзе в голове закоротило, только выражается мудрено. Ну, понятно. Действительно, не вязать же начальника. Будь кто другой… Вано представил, что свихнулся разведчик. Нет, тоже не особенно и свяжешь. Начнет саблей махать… Все-таки у разведчика нет ствола, потому он менее опасен. А вот Ильзе…

— То есть мне это привиделось? — Ильзе на кривой не объедешь. И не обойдешь.

— Скорее — открылось. Это сродни шестому чувству, интуиции…

— Тогда, может быть, вы скажете, что означает сие видение? — Тамара не хотела отдавать инициативу.

— Не знаю. Просто имеются описания подобных случаев. Дважды на Венере, один раз на Весте и один раз на Мимасе.

— Какой-то межпланетный дракон получается, — Тамара злилась все больше и больше.

— «Ovidium Dauge», — вспомнил Вано. — Но ведь это легенда.

— Да, — согласился разведчик.

— Вот что, — решительно произнесла Тамара, — давайте-ка посмотрим, куда уполз ваш дракон. Пятнадцать пуль — хорошая порция для любого дракона. Тем более — восточного.

Ильзе ирония не нравилась, но он предпочел ее не замечать.

Действительно, может, уполз дракон и где-нибудь лежит, подыхает. Ментальный, ха! Моментальный, так будет правильнее, а он единственный, кто среагировал.

— Мы пойдем обследовать коридор, — уверенность, по крайней мере, внешне, вернулась к нему. — Впереди — я, за мной — разведчик, третий — Вано. Вы, Тамара, остаетесь здесь, так сказать, обеспечиваете тылы.

Это была месть. Дракон или не дракон, но что-нибудь они вполне могут найти. Может быть, даже нечто-нибудь. Но Тамара при том присутствовать не будет.

— Я бы хотела… — начала она, но Ильзе оборвал:

— Потом, милочка, потом.

— Потом не получится, — разведчику предложение Ильзе не понравилось. — Одного человека оставлять здесь нельзя.

— Вы же были здесь один, — возразил Ильзе.

— Ну, если она зачислена в разведчики…

— Хорошо, пойдете с нами, — Ильзе почувствовал, что переборщил. Не было у него таких прав — в разведчики зачислять. За самоуправство могут и самого того… зачислить.

— Минуту, — попросил Вано, — я только «мураша» отцеплю.

Ушло у него, конечно, больше — минут пять. Все это время Ильзе что-то бормотал сквозь зубы, нетерпеливо посматривая на окружающих. Нет, с ним явно что-то не в порядке.

— А «жирафу» здесь оставим?

— Нет. Приведите аппарат в походное положение.

Еще пять минут зубовного скрежета.

— Готово, — наконец доложил Вано.

— Тогда займите свое место в колонне.

О притолоку не ударишься, дверь высокая. А коридор за ней, если, конечно, уместно говорить о коридоре, — еще выше, в два роста. Под ногами тот же мрамороподобный материал, стены также облицованы похожими на мрамор шестиугольными пластинами, прочно, без зазоров, подогнанными друг к другу и переходящими в сводчатый потолок.

— Он очень метко стрелял, — вполголоса сказал разведчику Вано.

— Что?

— Нигде нет следов пуль.

— Нет, — согласился разведчик и поставил значок на стене.

— Зачем это?

— Привычка, дурная привычка. Прежде каторжникам приковывали к ноге ядро. Отбыв наказание или бежав, они всю оставшуюся жизнь приволакивали ногу.

— Не понял, причем здесь ядро.

— Да это я так… Кстати, вот и пуля.

— Где?

— А вот, — разведчик показал под ноги. — Выбилась из сил. Изнемогла.

Вано наклонился. Пуля, действительно, просто лежала. Не новенькая, все-таки через ствол прошла, но не распустившаяся.

Действительно, летела-летела и села.

Чуть дальше валялись и остальные.

— Чертовщина, — Ильзе едва не упал, но, взмахнув карабином, удержался на ногах. И от выстрела — тоже.

— Эй, внизу, я теряю, теряю вас! — сквозь треск в наушнике пробился голос Миадзаки.

— Как это — теряешь? — Вано невольно обернулся. Провод исправно сматывался с катушки, неоновая лампочка исправно тлела, сообщая, что линия не порвана.

Но теперь ответом был только треск.

— Миадзаки! Миадзаки!

И треск пропал. А потом погас светильник — мгновенно, разом.

— Что там у вас? — голос Ильзе в темноте напугал — громкий и злой.

— Техническая неисправность. Нет связи с поверхностью.

— Причина?

— Не знаю. Возможно, что-то наверху, у Миадзаки. Или обрыв кабеля, — последнее Вано сказал так, наобум. До сих пор кабель был самой надежной частью связи — его и топором не перерубишь. Но все когда-нибудь случается впервые.

— Включайте фонари, только экономно, — распорядился Ильзе.

— Лучше бы по очереди, — предложил разведчик. — Мало ли что, путь хоть и обратный, но…

— Вы предлагаете идти назад? — искренне удивился Ильзе.

— Конечно, — еще искреннее ответил разведчик.

— Нет, нет. Во всяком случае, не сразу. Пройдем еще немного, осмотримся…