Книга Дар топора - Орнстейн Роберт

было бы познаваемо, это знание нельзя было бы передать словами.

Суть утверждений софистов сводилась к тому, что элементы мышления остаются постоянными, независимо от того, используются они для поддержки рационалистической точки зрения или нападок на нее. Спорная точка зрения, но удивительно уже то, что кто-то рассматривал такие идеи еще в 450 году до нашей эры.

Горгий разделял понятия «бытие», «мышление» и «речь», которые прежде были объединены (так и должно было быть, чтобы истина и знание имели какое-то значение). Уже в те далекие времена он поднимал вопрос о смысле и обозначении. Если слова относятся к вещам, как они могут быть связаны друг с другом, поскольку не понятно, почему слово закреплено за одной вещью, но не за другой – ведь в слове нет ничего такого, что связывало бы его с тем, что оно обозначает.

Горгий считал, что при общении мы обмениваемся не вещами, но только обозначающими их словами, которые всегда представляют собой нечто иное, чем сами вещи. Поэтому каждое слово несет искажение вещи, на которую указывает, и значит, воспроизвести действительность невозможно, а каждая претензия на подобную возможность есть обман. Но поскольку все слова претендуют именно на это, то все они ложны. Следовательно, тот, кто лучше умеет говорить, и есть самый большой обманщик. В современном мире эта мысль имеет некоторое политическое звучание, но ведь греки жили во времена, когда телевидения еще не было.

Моральный релятивизм софистов до сих пор раздражает нынешних консервативных мыслителей, особенно их утверждение об отсутствии абсолютов применительно к поведению человека. Обычаи людей, например в таких вопросах, как секс, брак и похороны, всегда зависели от культуры, в которой они жили, так что правила поведения в этих сферах – просто условности. Важно, делали вывод софисты (гораздо раньше современных рекламных менеджеров, маркетологов и специалистов по связям с общественностью), получить возможность влиять на людей. И этому они обещали научить желающих (за некую плату). Взгляд этот наиболее ясно проступает в учении Трасимаха из Халкедонии, который заявлял: «Верно то, что выгодно сильнейшему».

Хотя мы уделяем столько внимания Горгию, относительно малоизвестной фигуре в греческой мысли, дабы подчеркнуть глубину происходившей тогда когнитивной революции, его современники были не менее впечатляющи. Конечно, пусть мы не рассматриваем его подробно, над всеми этими фигурами возвышается, превосходя их по степени влияния, Платон, создавший теорию, общую для всех отраслей знания, включая политику, право, искусство, а также природу мира. Огромное воздействие на его политические взгляды оказала неудача в Пелопоннесской войне, в которой Афины потерпели поражение от Спарты. Отвергая, с одной стороны, демократию, способную привести к правлению демагогов, вовлекших Афины в войну, Платон в то же время приходил в ужас от произвола последовавшей за этим диктатуры. Он одним из первых высказал предложения по идеальному управлению страной. В его системе наделенные абсолютной властью воины, философы-стражи, самоотверженно трудятся во благо государства, потому что сами не имеют никакой собственности.

Но Платон также понимал, что философская теория должна объяснять окружающий мир. Относительно базовой природы мира он писал, что неизменны только математические истины, а потому только теория, основанная на числах с геометрическим каркасом, откроет постоянную структуру, скрытую за очевидными изменениями и упадком мира.

Платон был классическим теоретиком, считавшим, что структуру материи можно понять с помощью логических принципов, а потому необходимости в наблюдениях нет. Такой подход отчетливо проявился в идее о том, что небесные тела должны двигаться по кругу, потому что в этом случае они следуют совершенной форме. Его не интересовало, как это происходит, не интересовала механика процесса, и единственная цель наблюдения за звездами заключалась, по его мнению, в том, чтобы находить примеры этих движений. Сходным образом рациональные принципы открывали происхождение мира. Поскольку самые совершенные формы – математические, то и мир должен был начаться с двух видов прямоугольных треугольников, которые породили тела правильной формы, а уже те составили части четырех элементов.

Хотя Платон и выступал против значения, которое софисты придавали риторике (он даже написал диалог о Горгии, по поводу которого Горгий заметил: «Как хорошо Платон умеет высмеивать!»), он сам написал множество диалогов. В них содержатся почти все возможные интеллектуальные взгляды по многим вопросам. И хотя некоторые ученики интерпретировали диалоги Платона как защиту того или иного положения, он, по всей вероятности, просто указывал на слабые звенья в цепи размышлений, чтобы помочь людям оценить направление мысли и таким образом исправить собственные ошибки.

И все же самое сильное влияние на формирование нашего мышления оказал не значительный и разнообразный продукт мысли греческих философов, а труд лишь одного ученика Платона, Аристотеля. Он был сыном врача Филиппа Македонского и в возрасте семнадцати или восемнадцати лет поступил в афинскую Академию, где стал ревностным платонистом. После смерти Платона 20 лет спустя он ушел из Академии отчасти по причине антимакедонских настроений, отчасти потому, что ему не нравился платонизм, которому там учили, следуя тенденции сводить философию к математике. Перебравшись на побережье Малой Азии, Аристотель взялся за проблему, оставленную нерешенной Платоном: как разум (отделенный от мира и пребывающий над ним) приходит к пониманию сущности.

Уехав из Греции, Аристотель удалился и от Платона, особенно во взглядах на наблюдение за природой. В первую очередь он сконцентрировался на биологии. В нескольких своих работах («История животных», «О частях животных» и др.) Аристотель упоминает около пятисот разных видов, причем пятьдесят из них он, похоже, препарировал, став пионером для своего времени.

Методы Аристотеля определили путь, по которому мы следуем и сегодня при решении любого вопроса. Он сформулировал и утвердил правила, как мыслить и не совершать ошибок. Его формула состояла в том, чтобы пропускать проблему через последовательный мыслительный процесс. Таким образом, анализ (в соответствии с четко определенным процессом) вел к синтезу посредством диалога, что позволяло установить интеллектуальную противоречивость.

Такой индуктивный подход включал на первом этапе осознание и распределение по категориям противоречащих друг другу утверждений. Процесс определения истины состоял затем в отделении содержащейся в утверждениях частной, или локальной, истины от общей, основной. Его способ позволял подойти к пониманию: обработка и отсеивание противоречивых, неполных или неточных определений, пока не оставалось одно, непротиворечивое определение.

Огромная ценность этого нового ментального инструмента для стоящих у власти заключалось в том, что он позволял добраться до сути мира, чтобы найти порядок, лежащий в основе всего, и использовать его для формирования социального поведения. Примерно так же использовались и ранние дары Создателей топора. Открытие фундаментального порядка продемонстрировало, что вселенная не есть случайный набор вещей, она подчинена некоей цели и