Книга Вода. Биография, рассказанная человечеством - Джулио Боккалетти

назначение полиса. Граждане не просто платили налоги; они также вносили свой вклад в моральный проект, который, в свою очередь, связывал жизнь полиса с идеей справедливости, а ее – с правами личности. Полис был одновременно и собственными отдельными гражданами, и их коллективной целью. Именно эта двойственная роль и привела к примату политики. Аристотель рассматривал государство как выражение личной свободы через гражданскую политику. Поэтому подходящим форумом для определения норм, направленных на коллективное благо, становилась не религия, а политика. Римляне полностью усвоят эту идею, и она станет центральной в республиканской традиции, которая дойдет до XXI века.

Это был решающий момент в истории воды. В подразумеваемой глубокой связи между государством и его ландшафтом, между стремлением к личной свободе и коллективному благу Аристотель уловил идеальные основы для всего последующего республиканского опыта.

Глава 6. Республика

СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ ДЕРЖАВА

Последней, самой важной частью многослойного водного наследия древности является римское государство. Римский мир был обширен. На пике расцвета в начале II столетия нашей эры он включал все территории вокруг Средиземноморья, захватывая большую часть Европы и Британии, Ближний Восток и Северную Африку.

Между III веком до нашей эры и II веком нашей эры средиземноморский климат оказался особенно благоприятным, количество весенних осадков и тепла превышало среднее значение за последующие две тысячи лет. Такие условия были благоприятными для богарного земледелия, от которого Рим зависел очень сильно.

Но каким бы масштабным ни было производство в целом по Средиземноморью, оно было неравномерно распределено как в пространстве, так и во времени. Одни регионы получали больше метра воды в год, а другим доставалась едва ли треть этой величины. Во многих случаях урожай был всего втрое больше количества высаженных семян, что является минимумом, обеспечивающим выживание. Но даже для мест с высокой продуктивностью плохая погода могла привести к катастрофе. Например, в Южной Италии средний урожай превышал посаженное примерно вшестеро. В хороший год этот показатель достигал сам-восемь, но в плохой – только сам-четыре.

Имелась и еще одна сложность. Ненасытным был Рим. К началу I века нашей эры страна была сильно урбанизированной, и в городах проживало до трети населения. Один только Рим насчитывал миллион человек. Столице требовалось около 300 тысяч тонн пшеницы в год. Регион Лаций вокруг города мог обеспечить потребности всего сорока тысяч. Местное богарное земледелие никак не могло удовлетворить потребности такой обширной урбанизирующейся империи.

Очевидным ответом на такую задачу могло бы стать увеличение опоры на ирригационное земледелие. Однако крупные реки Месопотамии или Центральной Европы располагались на границах государства далеко от рабочего ландшафта Рима. Хотя в ходе гражданских войн Октавиан и добавил к империи Египет, одного Нила было недостаточно, чтобы прокормить государство с населением в 50 с лишним миллионов человек.

Факты таковы: Рим никогда не централизовал управление водными ресурсами. Это может показаться парадоксальным – ведь римская цивилизация известна своими акведуками[40]. И тем не менее Рим был в целом миром небольших плотин, отводных каналов и крошечных резервуаров-отстойников, которые строили частные лица. Земледельцы зависели от дождя. Там, где допускала геология, они использовали резервуары для сбора осадков. Если они могли себе позволить, то добавляли колодцы или небольшие водоводы. В некоторых случаях земледельцы делились водой, планируя использование в разное время дня. Даже дренаж делали в индивидуальном порядке. Полевые дрены, будь то открытые канавы или сложные закрытые стоки – сам Катон описал их в труде «Земледелие», – зависели от отдельных фермеров. Несмотря на частые разливы Тибра, сельская местность вокруг Рима оставалась заболоченной малярийной территорией, и богатые избегали проблем, просто строя свои виллы на холмах. Рим никогда не придерживался государственного подхода к водной инфраструктуре в масштабах, соизмеримых с размером государства.

Причина такого децентрализованного подхода заключалась в том, что для определения римского гражданства был необходим институт частной собственности. Граждане имели право на жизнь и на собственность; и то и другое было защищено от вмешательства республиканским устройством, лежавшим в основе римского государства. Однако вода – это вещь общественная, res publica, вещество, которое движется, которое нельзя ограничить частной собственностью.

Чтобы справиться с таким противоречием, Риму пришлось принять четкое юридическое различие между ролью индивидуального предприятия и ролью государства в управлении этой res publica. Общественным – то есть принадлежащим государству – могло считаться только то, что можно было поделить без ущерба для личных интересов. Различие оказывалось тонким. Во всех реках сама вода была общим достоянием, res communis, и ею нельзя было владеть. Сезонные потоки или ручьи могли находиться в частной собственности, однако постоянные реки были общественными, равно как озера и каналы. Судоходство имело особое значение из-за его экономических функций, поэтому все судоходные реки по определению были общественными, и на использование их вод налагались дополнительные ограничения. Однако крайне важно, что государственное регулирование не распространялось на земли в бассейне этих рек.

Любое масштабное вмешательство в управление водными ресурсами не может основываться исключительно на государственной собственности на судоходные пути. Этого недостаточно. Государственный подход к водной инфраструктуре требует создания насыпей, дамб, каналов, осушительных систем, и все это должно располагаться на территории, примыкающей к реке. Если учесть, что большая ее часть находилась в частной собственности, то одним из решений становилась конфискация. Однако такой вариант оказывался неприемлем: как писал Цицерон в труде «Об обязанностях», право собственности было неприкосновенным и налагало серьезные ограничения на то, что можно назвать общественной собственностью.

Если не подходит инфраструктура в масштабах, соизмеримых с империей, то решением должны стать институты сопоставимого масштаба.

СВОБОДА И ОБЩЕСТВЕННОЕ ДЕЛО

Самым долговечным наследием Рима была политическая система, которая закрепляла гражданскую свободу, римскую libertas, в качестве базового принципа существования. То, как это соотносилось с водными ресурсами, было ключом для римского подхода к необходимости контролировать окружающую среду.

Свобода в римском мире имела мало общего с наиболее распространенными современными идеями. Например, она не основывалась на естественных правах человека. В реальности римская держава была бесцеремонным морализирующим государством. Свобода определялась противопоставлением рабству, то есть отсутствию чьего-нибудь владения. Свобода была статусом, состоянием, а не просто способностью действовать. В этом смысле она оказывалась серьезным нововведением. Свобода была гражданской в том смысле, что относилась к сообществу граждан – civitas. Для историка Саллюстия Римская республика возникла из-за необходимости «сохранять свободу и развивать государство» и в качестве смягчающего средства против «человеческих умов, становящихся высокомерными из-за неограниченной власти».

Решающее значение для римской свободы имел республиканский строй, поскольку он заключал как понятие политической свободы, так и стремление к всеобщему благу. Цицерон определил это фразой Res publica res populi est, то есть республика является делом народа. Он