Книга Почтовый голубь мертв - Анна и Сергей Литвиновы

Прищурилась на зеркало заднего вида – и по спине потек ледяной пот. За рулем такси действительно отец и еще какой-то мужчина, прижатый к водительской двери. Что папа творит?!

Девушка включила моргалку, начала осторожно подавать вправо. Желтая машина – ей показалось – тоже сбавляет ход. Она плавно нажала на тормоз. Отец, несомненно, собрался повторить маневр и остановиться сразу за ней. Но то ли на тормоз надавил от души, то ли ошибся и по газам вдарил. Такси завертело, повело боком, машина завалилась в кювет и перевернулась.

Вика в ужасе вылетела из «Ауди».

«Что я натворила? Что он натворил?!»

Бросилась, утопая в лесной грязи, к папе.

Ломала ногти, пытаясь отодвинуть сработавшую подушку безопасности. Первое, что увидела, – смертельно бледное отцовское лицо и кровь у него на губах. И даже заплакать не смогла, настолько ей стало больно.

Римма

Приличные дамы в семь вечера заходят в супермаркет, а потом спешат домой – готовить ужин мужу или заливать соусом бальзамико салатные листья лично себе. Но я – в очках и с томом Достоевского на коленях – в данный момент строила из себя недотрогу на детской площадке. Не слишком гламурные особи по соседству хрустели чипсами, запивали пивасиком, матерились. Отчаянно хотелось есть и домой, но болтаться здесь придется минимум до полуночи.

Нет более нудного занятия, чем засада. Я околачивалась в незнакомом и несимпатичном мне дворе уже третий день. Возможно – только возможно! – мне удастся застать тут парня, который взял у друга миллион и не желал отдавать. Однако шансы на успех были крошечные. Достоверно мы знали лишь то, что здесь проживает родственница нашего фигуранта. Но навещает ли он ее и когда – заказчик понятия не имел.

Можно, короче, совсем прокиснуть. И с голоду умереть – запастись бутербродами я не догадалась.

Я закрыла книгу, зевнула.

– Иди, красавица, к нам! – позвали люмпены. – По-хорошему пока просим. А то на руках принесем!

Ведь не отстанут. Отправиться, что ли, в поквартирный обход? Хоть какая-то деятельность и минимальные шансы зацепиться за беглеца.

Но принять решение я не успела – зазвонил телефон.

«Вика-невеста», – значилось на определителе.

«Что ей опять надо?» – удивилась я.

Отошла подальше от пролетариев с пивом и нажала на «прием».

– Римма! Почему вы так долго трубку не брали?! – абонентка явно пребывала в истерике.

– Вика? Что у тебя опять? – не без раздражения спросила я.

И она, сквозь скрип, скрежет и помехи сотовой связи, заорала:

– Я отца своего убила, вот что!

* * *

Через сорок минут мы обе сидели в скверике перед больницей скорой помощи. Разговор с лечащим врачом пришиб даже меня. Викин папа находился в крайне тяжелом состоянии. Ушиб грудной клетки и сломанные ребра значились где-то в самом конце списка диагнозов. Перелом основания черепа, гематома в височно-теменной области и кома звучали куда печальнее. Суровый доктор – очень по-западному – обнадеживать не стал: «Увы, подобные травмы редко совместимы с жизнью». И в реанимацию не пустил – даже одним глазком взглянуть. Посоветовал:

– Идите, девочки, лучше в церковь и молитесь.

Моя заказчица находилась в крайней степени отчаяния. Слезы, видно, выплакала по дороге. Смотрела сухими глазами на дерево, нервно дрожащее листьями под порывами ветра. Повторяла:

– Что я наделала?! Как я могла?!

Я пока тоже никак не могла понять, что произошло. Вика производила впечатление сумасшедшей. Бессвязно бормотала: про олигарха, свадьбу, видение, что за ней сначала гнались бандиты на «БМВ», а потом отец на такси…

Лишь на короткий миг взяла себя в руки. Почти спокойным голосом попросила:

– Дайте ваш телефон.

Но аппарат не взяла, отмахнулась:

– Хотя нет. Позвоните сами. Девятьсот семь, три-три-три, сорок, сорок, Артем. Мой шеф. Скажите, что я не приеду.

Паша Синичкин обязательно бы пристал с вопросами: кто есть Артем и так далее. Но я пока еще больше секретарша, чем детектив, поэтому безропотно выполнила приказ.

Номер не отвечал.

Вика вздохнула:

– И хрен с ним. Еще маме надо как-то сказать. Она меня просто убьет. Хотя я вообще не виновата! Я моргалку включила! Показывала, что останавливаюсь!

Схватила меня за руку, зашептала яростно:

– Папа в «Скорой» в себя пришел, на пару секунд. Сказал, что он сам виноват. А мне велел в верхнем ящике его стола письмо найти и прочитать. Тогда я пойму, почему нельзя было ехать на свадьбу.

Вика жалобно взглянула на меня, попросила:

– Может, еще раз в реанимацию сходить? Денег врачу дать? Чтобы постарался? У меня с собой тысяч десять…

– Не возьмет он сейчас, – заверила я. – Потом дашь, когда дело на поправку пойдет.

Я начинала нервничать. Засада – официальная работа – накрылась. Вику жаль, но пока я видела проблему не для детективного агентства, а для адвоката. Отец девушки в пьяном виде нанес телесные повреждения таксисту, сел за руль, разбил чужую машину, покалечился сам… Уголовный кодекс я наизусть не знала, но лет на пять, похоже, тянуло.

Я глубоко вдохнула влажный вечерний воздух – из-за близости больницы казалось, что он пропитан формалином и хлоркой, – и выпалила:

– Вика! Чем конкретно я могу вам помочь?

Она снова хлюпнула носом. Отчаянно сжала кулаки – видно, пыталась таким образом взять себя в руки. И почти спокойно произнесла:

– Отец что-то скрывает от меня. Я давно это поняла. И сейчас мне нужна вся информация о нем. От того, почему он женился именно на маме, – до внятного объяснения, почему он так не хотел, чтобы я пела на этой свадьбе. И откуда вообще о ней узнал. Я хочу, чтобы вы взялись за это дело. Расходы (добавила не без гордости) меня теперь вообще не волнуют.

– Я должна обсудить это с шефом.

– Успеется, – Вика непринужденно вошла в роль заказчицы. – Давайте сначала письмо прочитаем.

* * *

Викиной мамы в квартире не обнаружилось – только следы ее поспешного бегства. (Видно, об аварии ей сообщили непосредственно врачи.) В коридоре не выключен свет, на полу разбросаны туфли, на тумбочке – пудреница с разбитым зеркальцем. Здесь же лежал Викин телефон – девушка мигом его схватила.

– Забыла? – невинным тоном поинтересовалась я.

Она поморщилась:

– Почти. На свадьбу, сказали, с мобильниками нельзя. Я еще дома вынула его из сумки. Хотела в карман пиджака переложить и в машине оставить. Но тут отец отвлек – и вылетело из головы. А возвращаться не стала.

Я плавно переместилась за ее плечо. Тридцать два пропущенных вызова. Все от мамы. От отца – ни единого.