Книга Злобный король - Мила Кейн

слабым голосом. Возможно, я тоже была измотана, потому что мой мозг явно работал с запозданием.

Он смерил меня ленивым взглядом.

— Я обещаю не подсматривать.

Что-то вскипело в моей крови от жара в его глазах. Это был не страх, и близко нет, и это пугало меня больше всего.

— Давай, lastochka, у нас нет целого дня.

С этими словами он встал и стянул с себя черную футболку.

Я замерла, увидев множество порезов и темно-фиолетовых синяков, заметных даже под чернилами. Медленно кровоточащая рана украшала его бок.

— Ты ранен, — услышала я свой голос. Лучше бы в нём не было сочувствия.

— Можешь быть уверена, что в любой день у меня откуда-то течет кровь.

Он вздохнул, а затем расстегнул джинсы и одним плавным движением спустил их вниз.

Святые угодники. Вид длинных мускулистых ног и округлой, привлекательной задницы в черных боксерах обжег мои глаза, и я быстро развернулась, скрываясь за дверью. Сердце бешено колотилось, и на этот раз это не имело ничего общего с мыслями о побеге.

Я быстро разделась, оставив нижнее белье. Пройдя в душ, отодвинула занавеску и повернула ржавые краны. В зеркале я увидела Николая. Сидя в одних боксерах, он зажег сигарету и лениво курил. Я рискнула оглянуться через плечо и встретилась с его глазами.

Он наблюдал за мной.

Я не осмелилась опустить взгляд ниже, чтобы рассмотреть его почти обнаженное тело, хотя очень хотела. Вместо этого я спряталась за занавеску и сняла трусики, после чего постирала их под теплым душем, натерев небольшим кусочком мыла.

Я приняла душ так быстро, как только могла, болезненно осознавая присутствие Николая за дверью. Затем обернула полотенце вокруг себя и заправила его между грудей. Выйдя из ванны, я бросила взгляд на широкую, татуированную спину Николая, который сидел за столом и возился с разобранным пистолетом. Я повернулась к зеркалу. Мои глаза были дикими и огромными. Я была совсем на себя не похожа. Я выглядела… я подыскивала подходящее слово… взволнованной.

Нет, этого не могло быть. Только не это. Если это было так, то у меня в голове был такой же беспорядок, как у психопата в соседней комнате.

— Восхитительно, — тихо сказал Николай с мурлыканьем в голосе.

Теперь он стоял, прислонившись к дверному проему, обнаженный, если не считать черных боксеров. Я с усилием оторвала взгляд от его скульптурного тела. В руке у меня была расческа из мотеля. Это был хлипкий кусок пластика, который сломался бы через секунду после расчесывания моих длинных волос.

Николай посмотрел на мою крепкую хватку и ухмыльнулся.

— У тебя было больше шансов с отверткой, королева бала.

Я покраснела, смущенная напоминанием о прошлой ночи.

— Точно. Какой смысл иметь оружие, если у меня нет инстинкта убийцы? Похоже, Антонио все-таки был прав, — пробормотала я, пытаясь сменить тему, но только раскрыла свое уязвимое место.

Глаза Николая сузились, и он неторопливо вошел в ванную. Его тело было в полное раздрае под чернилами. Он был ранен во многих местах; на боку запеклась кровь, а запястья представляли собой жуткое зрелище. Я напряглась, когда он прошел позади меня и уставился через моё плечо на наши отражения.

— Ты называешь своего отца Антонио? Неужели между papa Тони и его драгоценной маленькой принцессой нет любви?

— Почему тебя это волнует? Хочешь сблизиться со мной из-за схожих проблем с отцами? Разве ты не убил своего несколько дней назад?

Николай ухмыльнулся.

— Завидуешь? — Он наклонился и прижал меня к стойке, обхватив руками с обеих сторон, его кожа обжигала мои обнаженные плечи. — Хочешь стать такой, как я, когда вырастешь?

— Думаю, прошлой ночью мы оба убедились, что я никогда не смогу стать такой как ты.

— Неправильно. Инстинкт убийцы есть у каждого при определенных обстоятельствах. Ты выскользнула из моих рук, отвлекла меня и одержала верх, пусть и всего на секунду. Прошлой ночью ты была впечатляющей во многих отношениях, — сказал Николай, угрожая перевести разговор на самую постыдную часть ночи.

— И все же ты все еще дышишь. — Я не могла отвести от него взгляда.

В свете зеркала его глаза казались почти серебряными. Порез на шее от отвертки в какой-то момент открылся, и оставил засохшую полоску крови. Это сделала я. Даже от этой царапины меня передернуло.

Он убрал мои волосы за ухо, обнажив место, где вырезал микрочип моего отца.

— У тебя все еще идет кровь.

Николай потянулся за аптечкой на столе. Он прижал меня бедрами к раковине. Я не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Я и не пыталась. Непринужденная легкость властных прикосновений Николая возбуждала что-то темное и извращенное внутри меня.

— Хочешь знать, почему ты бездействовала? Тебе это не понравится, — предупредил он, нанося горошину антибактериального крема на нежную кожу за моим ухом.

Я замерла, не зная как реагировать на его грубую нежность.

— Почему?

— Потому что со мной ты не боишься за свою жизнь. Совсем. — Он защелкнул крышку с крема и достал из аптечки маленький пластырь.

— Ты сумасшедший. Конечно, я боюсь, — ответила я ему, чувствуя, что меня раскусили. Ведь он был прав, не так ли?

Может, ты больше боишься вернуться домой и снова разочаровать Антонио?

Николай внимательно наблюдал за мной после того, как разгладил пластырь и вернул мои быстросохнущие волосы на плечи.

— Если бы это было так, я был бы мертв.

— Ты слишком силен для меня. Ты мог отобрать у меня отвертку в любой момент. — Я привела аргумент, который, как я надеялась, имел вес. Когда сомневаешься, уклоняйся от ответа. — Почему ты не разоружил меня?

— Думаю, я тоже не боюсь за свою жизнь рядом с тобой, lastochka. Думаю, я тебе доверяю.

У меня отвисла челюсть от шока и странного, скручивающего душу ужаса, когда я поняла, что он говорит серьезно.

— Не стоит, — предупредила я, когда он отступил назад и залез в душ, снова включая его.

Я вспомнила о послании, которое оставила на пыльном грузовике. Моя секретная записка…

Черное чувство вины зашевелилось в моей груди, а за ним последовал гнев.

Время Николая могло быть на исходе, а он об этом и не догадывался. Мне должно быть все равно. Он таскал меня по лесу, стрелял в людей, угрожал им. Мне должно быть все равно.

Николай снова повернулся ко мне и поднял окровавленный кусок тряпки, которой ранее связывал мне руки. К счастью, длинные рукава защитили большую часть моей кожи от ожогов. Он зажал ее между ладонями.

— Становись там, у душевого поручня, — коротко сказал он.

Я уставилась на него.

— Я