Книга Вращения и стук сердца - Матильда Бонетти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочке захотелось тут же сквозь землю провалиться. И ей захотелось этого еще больше, когда он снова заговорил:
– Ты нашла чем заняться вместо матча Питсбургов?
Джаз остолбенела, а за ней и Балраджи.
Тем временем ее отец невозмутимо продолжал:
– Мне так жаль, что я не смог достать тебе билеты, и знаешь, вместо этого я купил тебе два билета в первом ряду на ледовое шоу с Каролиной Костнер. Это же твоя любимица, да? Ну, увидимся позже.
Мужчина пересек дорогу по направлению к парку.
Джаз смотрела, как он удаляется, и безуспешно пыталась найти подходящее оправдание. Она чувствовала на себе взгляд Балраджи – и знала, что должна соображать быстрее.
– Значит, у тебя не было билетов на матч «Питсбург Стилерз» в Милане, – растерянно пробормотал он.
– Я…
– И ты заставила меня ждать полчаса на вокзале, притворившись, что ты опоздала на поезд?
Джаз была прижата к стенке.
– Мне жаль, я не думала…
– Послушай, Жасмин, – перебил ее молодой человек ее, забираясь на мотоцикл. – Не знаю, в какие игры ты играешь, но я тебе уже сказал однажды – ты просто избалованная девчонка. И я с такими предпочитаю не иметь дела.
Он надел шлем, завел мотор и уехал прочь, резко сорвавшись с места.
Давиде с досадой снял ботинки с коньками, которые только что зашнуровал, и закрыл свой шкафчик, громко хлопнув дверцей.
– Мне кажется, ты перегибаешь палку, – сказал Макс. – Если ты сейчас уйдешь, то вы снова возьметесь за прежнее.
Они находились в мужской раздевалке, совсем скоро начинался урок, а Клео, как обычно, еще не было.
До соревнований оставалось три недели, но, кажется, ей все было нипочем – она продолжала приезжать тогда, когда удобно ей, иногда даже через пятнадцать минут после начала занятия.
– Это единственный способ показать ей, каково это, – ответил Давиде. – Если я уйду и она меня не найдет, быть может, она почувствует то же, что я, когда я там на катке ожидаю ее как дурак.
Макс улыбнулся, хлопнув его по спине:
– С тех пор, как у нее сломался велосипед и ее привозят на машине, она приобрела эту привычку. Раньше она была пунктуальной. Может, это не ее вина…
– Меня это не волнует, – перебил его Давиде. – Она могла хотя бы предупреждать меня. А у нее всегда одна и та же песня: «Я же всего на пять минут задержалась». Ничего себя на пять! В последний раз она опоздала на двадцать минут!
– Не принимай это так близко к сердцу, – уговаривал его Макс. – Девочки часто так себя ведут! Кстати, в прошлый раз, когда она выходила из этого огромного черного автомобиля с затемненными стеклами, мне показалась, что за рулем был Мануэль Цукко…
Давиде нахмурился:
– Значит, и ты тоже….
– А что? – спросил Макс. – Ты тоже его видел?
– Однажды перед рождественским зачетом мне тоже показалось, что я его видел… но это невозможно. Наверно, это просто внешнее сходство. К тому же меня не интересует, кто подвозит ее на занятия, пусть даже сам президент: если она хочет кататься в паре со мной, она должна быть пунктуальной.
Макс улыбнулся:
– Мне нравится, когда ты так суров.
Давиде тоже улыбнулся. Было здорово, что у него появился друг – со всеми этими девчонками немного мужской солидарности просто необходимо.
– Если увидишь ее, скажи, что я ушел, потому что устал ее ждать.
Через пять минут…
Клео влетела в Паластеллу с коньками в руках и посмотрела на каток. Ой, все уже там! Ей придется снова выслушивать жалобы Давиде. Но она же не виновата, что между окончанием тренировки ее отца и началом занятий в Паластелле было всего полчаса. А если по дороге они попадали в пробку, опоздание на пять минут было гарантировано. И это в лучшем случае.
Ей не терпелось снова ездить на велосипеде, но он сломался в рождественские каникулы, и теперь она дожидалась одной детали из Германии.
Она уже добралась до раздевалки, когда вдруг поняла, что Давиде нет на катке.
– Он ушел? – спросила она, посмотрев на Макса.
– Если ты поспешишь, найдешь его в раздевалке, – ответил Макс с катка. – Он очень зол. Может, если ты приползешь к нему на коленях, он простит тебя, – добавил он и подмигнул ей.
Клео закатила глаза и пошла в сторону мужской раздевалки.
У двери Клео остановилась и тихонько постучала, затем вошла, не дождавшись ответа.
Давиде уже надел куртку и шарф и убирал коньки в рюкзак.
– Ты уходишь? – спросила она, стоя в дверях.
Мальчик, согнувшись над лавкой, метнул на нее строгий взгляд, а затем продолжил копаться в рюкзаке с серьезным видом:
– Да, я ухожу. Быть может, в следующий раз ты приедешь вовремя.
Клео почувствовала, что закипает от ярости:
– Я с ног сбиваюсь, чтоб успеть приехать вовремя!
– Тогда у меня для тебя новость. Тебе не удается приехать вовремя, так что старайся лучше!
Стараться лучше?Даже ее отец так с ней не говорил.
– На самом деле ты просто не хочешь со мной кататься!
Давиде выпрямился и посмотрел на нее.
– Ты ошибаешься, – прошипел он. – Очень хочу. Поэтому меня бесит то, что ты заставляешь меня ждать на катке. Ты не уважаешь меня! И с каждой минутой ожидания я начинаю злиться еще больше!
Клео не ожидала такого ответа. Вдруг все напряжение за минуту спало. Она знала, что у нее заблестели глаза, но постаралась не обращать внимания.
– Ты тоже ошибаешься, потому что ты последний, к кому я хотела бы проявить неуважение! – сказала она, и ее губы задрожали. – Я иду переодеваться… и надеюсь увидеть тебя на катке.
Девочка развернулась и вышла. Оказавшись в коридоре, она тут же остановилась. Она чувствовала волнение и какую-то напряженность, повисшую между ними.
Она снова открыла дверь в мужскую раздевалку. Давиде успел снять шарф и снова открыл шкафчик.
Клео уставилась на фотографию, прикрепленную скотчем внутри его шкафчика.
– Я… – Она не знала, что сказать. – Мне очень жаль, что заставляю тебя ждать, – пролепетала она. – Я постараюсь быть пунктуальнее.
Давиде кивнул и отвел глаза.
А она еще раз бросила взгляд на фото, которое сразу же узнала – она видела его почти на всех интернет-сайтах, когда сама искала информацию о них. На фото были Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков в красивейшем лассо – он держал ее над головой одной рукой. Это была Олимпиада 1994 года, и они выступали под «Лунную со нату».
