Книга Лёлишна из третьего подъезда - Лев Давыдычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, поведение Горшкова может кого-то и удивить, и даже показаться неправильным. Кто знает – наверное, имелись и другие способы убедить Григория Васильевича заинтересоваться судьбой Головешки.
А Горшков придумал свой способ.
Ведь он относился к мальчику как к попавшему в беду человеку и старался ему помочь.
Жил Головешка без присмотра и в любой момент мог попасть в дурную компанию.
Так вот, на другое утро мальчишка сидел в сквере напротив гостиницы, ждал Григория Васильевича; дождался и вместе с ним сел в трамвай.
Но в трамвае было всего несколько человек. Действовать в подобных условиях почти невозможно, но, помня наказ милиционера, Головешка включил свою мозговую систему на сверхполную мощность.
Всего какое-то мгновение потребовалось ему, чтобы, проходя мимо фокусника, чуть задеть его плечом и…
Портсигар был в кармане Головешки.
Вот вам и фокусник!
На эт…
ВТОРОЙ ЗВОНОК!
…о и рассчитывал Горшков.
Увидя подходившего к цирку Григория Васильевича, он приложил руку к козырьку, улыбнулся во весь рот и приветствовал во весь голос на всю улицу:
– Здравия желаю, гражданин фокусник!
Григорий Васильевич поздоровался, тоже улыбнулся и прошёл мимо.
А Головешка приближался с важным видом, неторопливо, смотря по сторонам независимо.
– Ну? – нетерпеливо спросил Горшков. Мальчишка отдал ему портсигар.
– Золотые руки, – растроганно проговорил милиционер, – научить бы их чему-нибудь хорошему. Можешь считать, что ты в цирке работаешь. Идём.
ТРЕТИЙ ЗВОНОК!
КОНЕЦ АНТРАКТА
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ – ПРОДОЛЖАЕТСЯ
НАЧИНАЕМ ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ НАШЕЙ ПРОГРАММЫ
– Молодец, молодец, – сказал Горшков, – всегда я надеялся, что человеком ты станешь. – Он повертел портсигар в руках. – Хорошая вещица.
Горшков нажал кнопочку замка, крышка отскочила…
раздался оглушительный
ВЗРЫВ,
полетели клубы дыма…
Головешка закричал.
Горшков, окутанный дымом, отскочил в сторону.
Хорошо ещё, что поблизости никого не было, – быть бы тогда переполоху.
С минуту они смотрели друг на друга.
Вдруг мальчишка хихикнул, пальцем показывая на милиционера.
Горшков спросил хриплым голосом:
– И я такой же?
– Как трубочист!
– Пошли отмываться.
У входа стоял Григорий Васильевич. Он удивлённо спросил:
– Что с вами такое? Трубы чистили?
– Проиграл один – ноль, – ответил Горшков, – нате вашу машину. – И отдал портсигар.
– Два – ноль вы проиграли, – поправил Григорий Васильевич, – вчера этот молодой человек чуть-чуть мне карман не оторвал. Золотые руки, да голова… не очень золотая.
– Это мы ещё проверим, – сказал Горшков. – А за такие шутки можно к ответу призвать.
– У меня душа в ботинки залезла! – восхищённо признался Головешка.
– Душа, душа, – проворчал Горшков. – Вот у меня душа куда-то упрыгала. Только сейчас вот обратно вернулась. А знаете, кто во всём виноват? Горшков. Так и его тоже надо понять, гражданин фокусник. Он, он во всём виноват. Ведь если бы не Горшков, пропал бы Головешка давным-давно. А Горшков жалеет его и вас пожалеть его просит.
– Идите умойтесь, – сказал Григорий Васильевич, – потом побеседуем.
Умывание длилось довольно долго, пришлось ведь ещё и одежду чистить.
Горшков всё это время говорил:
– Иногда человека воспитать легче лёгкого. Бывают люди, их и воспитывать не надо. Такими хорошими они и родились. А попадётся иной раз, так сказать, человечек – наука перед ним в тупик встаёт, не то что милиция. Вот Головешка с виду человек. Руки, ноги имеются. Говорит человеческим голосом, а сознательности – кот наплакал.
– Гражданин дядя Горшков! – взмолился Головешка. – Вы же знаете, что в последнее время сознательность у меня повысилась!
– Идём беседовать.
Войдя в зрительный зал, Головешка глаза вытаращил.
На арене работали акробаты-прыгуны. Чего они только не выделывали! Они подбрасывали друг друга со специальных подкидных досок, переворачивались в воздухе. А опускались они не на арену, а на плечи товарищей.
– Вот это да! – прошептал Головешка. – Законно!
Но тут прыгуны упрыгали, а на манеж выпустили красивую белую лошадь.
В центре арены встал дяденька в чёрном пиджаке, белых галифе, с длинным хлыстом в руке.
Лошадь бежала ровно и сильно.
На барьере появилась маленькая девочка в розовой балетной пачке и чёрных чулках.
– Ух, какая куколка! – крикнул Головешка и сразу примолк, потому что куколка на всём скаку прыгнула лошади на круп и сделала стойку на руках.
– Вот тебе и куколка, – мрачно сказал Горшков, – покалечиться в любой момент может.
А девочка и не собиралась калечиться.
– Ап! – командовал дяденька, и она, перевернувшись в воздухе, ловко опускалась на бегущую лошадь.
Горшков тянул мальчишку за рукав, но Головешка не двигался. В цирке он был впервые. Это оказалось для него интереснее любого кинофильма, даже панорамного.
– Законно, – шептал Головешка.
Милиционер взял его за руку и повёл.
В комнатке Григория Васильевича стоял столик с трельяжем – тройным зеркалом.
Мальчишка сразу к нему и давай себе рожи строить. И хохотать.
Ещё бы: на него смотрели сразу трое Головешек – один в середине и два по бокам.
– Что ты умеешь делать? – спросил Григорий Васильевич.
– С картами три фокуса знаю, петухом кричать могу. Спичку с огнём во рту могу держать. Солдатиком нырять умею.
– Короче говоря, ничего не умеешь делать.
– А основная работа? – спросил Горшков. – Ловкость-то рук!
– Руки у него ловкие, – согласился фокусник. – Ну и что? Но он ничего не умеет ими делать. И мускулы у него слабенькие.
– Не могу с вами согласиться, – мрачно проговорил Горшков. – Просто поражаюсь вашему равнодушию к судьбе данного ребёнка. Пропадёт ведь он.
