Книга Пастух медведей - Андрей Белянин

И слов, каких произносить не надо.

Наложен крест, заклятье и запрет

На долгий сон, на ровное дыханье.

Пойдем со мной, но близится рассвет

И трезвый взгляд, и быт, и пониманье.

Не торопись, подумай, отыграй

Свое лицо на сцене настоящей.

Осталась ночь и вот он, этот край —

Отточенный, заветный и манящий…

* * *

Я все переживу… И эту ночь,

И этот день, что будет вслед за ночью.

Не оставляя места междустрочью.

Вернусь таким же, как и был, точь-в-точь.

Ты не заметишь измененья глаз,

Неловкую медлительность движений,

Поставив это, как и в прошлый раз,

На счет моих обид и поражений.

Я вспомню год, и месяц, и число,

Сгоню со лба ненужную усталость…

И если все решу начать сначала —

Скорей себе, а не тебе назло.

В бессмысленности прошлых убеждений

Я отыщу далекий небосклон,

Пойду к нему, и станет только он

Заглавною строкой стихотворений.

Я не стремлюсь забыть твои черты.

Нелепо, глупо и ни капли толку.

Конечно, можно применить двустволку,

Но лишь за тем, чтоб улыбнулась ты.

Все станется. Привыкнув к укоризне,

Весь в поисках вселенных и систем…

Я все переживу. И нет проблем.

Как нет того, что называлось жизнью…

* * *

Ледоход на реке. Ледоход

Наших чувств, наших слов, наших нот.

Бесполезный, подтаявший лед —

Плывет…

На зеленом стекле воды

То ли муть, то ли знак беды

И мелькает сквозь облака —

Рука…

Все навязчивей бредней жгут,

Я не жду, и меня не ждут.

И она сейчас не одна —

Весна…

Не сценарий и не сюжет.

Есть надежда, но веры нет.

Жизнь, конечно, во всем права —

Слова…

Неизменна судьба и крест…

Вот и ангел сошел с небес…

Как недавно он стал седым —

Молчим…

Тихо тлеет стихов зола.

Нет ни искорки, ни тепла.

Черным пеплом слова «прости…»

В горсти…

* * *

Ваши царственные плечи…

Мир, расколотый на части.

Я почти готов отречься

От любых былых пристрастий.

Я почти готов скатиться

До банальных комплиментов

Или просто разразиться

В восхвалении момента!

Перепробовать движенья

Губ восторженно-манящих…

Выдох, как самосожженье,

Вдох, как неприятье счастья.

Я не верю расстояньям,

Я забуду о смиренье

В зное нашего прощанья,

В свете верного решенья.

Мы расстанемся… завидно,

Как итог любой дилеммы.

Жаль, но мне пока не видно

Разрешения проблемы.

Обездолен, обездвижен

Взгляд безмолвного протеста…

Шаг во тьму — и не увижу

Всепрощающего жеста…

* * *

Тяжело… До обид, до горечи,

Выговаривать твое имя…

В раскаленной бессонницей полночи

Перед звездами золотыми.

Не молясь и не проклиная…

Но железом налиты губы…

Как легко уходить, читая:

«Нелюбимый…» или «нелюбый…»

Как легко размыкать объятья

Рук, которые отпускают

На распутье или распятье

Обнаженного бездны края.

Где возвышенным междометьем

И принятием всякой боли

Я себе кажусь просто третьим,

Третьим лишним на этом поле.

Побреду в цветах по колено

Над разлуки дырой озонной,

Буду душу лечить от плена

Золотой чертой горизонта.

Распевая казачьи песни,

Распивая донские вина,

Веселее и интересней

Ощущать себя мокрой глиной.

Слепим сердце, чирикнем спичкой

Так художественно и безвредно —

Вот и новый готов кирпичик

Мавзолею твоей победы…

* * *

Отпусти меня с ладони,

Как дыхание свечи…

Отзвук колокола тонет

В очертаньях каланчи.

На оранжевом закате

Силуэтом черный храм.

Память ошалело платит

Мелкой дробью телеграмм

За минувшие обиды,

За мелькнувшие огни.

Мы смеемся и для вида,

Наугад, считаем дни.

От последней нашей встречи,

До касания руки —

Стоит ли цветок калечить,

Обрывая лепестки?

Если оба знаем — любит,

Поцелует и прижмет.

Если узел, то разрубит.

Если угол, повернет.

Все исправит до штришочка,

На податливом листе —

Можно смело ставить точку,

Вместе с датой на плите.

В старой раме из левкоев

Отыскать поддержку снам…

И расстаться, как герои

Самых мыльных мелодрам…

* * *

Не было других… Она — единственная!

Вечная модель для всех художников.

В ее честь возжигались таинственно

Души, как жертвы, на медных треножниках.

Нет совершенства… Ни здесь, ни выше.

Прядь со лба отодвинув устало,

Жизнь расплескалась вулканною жижей

Вечным стремлением к идеалу.

Перед грозою железной прянула

Дикая кровь амазонок Каспия,

Болью набатною с неба грянула,

В горло стрелу направляя ласково.

Ты, без подпруги, на волчьей шкуре,

Вздыбила вдруг скакуна косматого.

Что за женщина! Взгляд нахмуренный,

Руки, привыкшие к делу ратному.

Как нежны они были, помнится…

Поцелуями мною вскормлены.

Там, где раньше скакала конница,

Там сегодня шоссе да вороны…

Только не было, не появится

Равной той, что ушла в закатное,

Чьи следы растворились в мареве

Раскаленного солнца Запада.

И брожу я с полынной веткою

Облетевшего и отцветшего,

Разгоняя туманы редкие,