Книга Мятежный - Кэти Эванс

размера, да хоть тройняшек-блондинок одновременно. Ты даже не дважды, ты трижды лжец, накормивший меня грёбаным обещанием «я свожу тебя в кино». Клянусь, со мной всё было в порядке, пока ты, Грейсон, не пришёл мне на помощь и не зацепил меня; ты зацепил меня, пусть я и выглядела ужасно с похмелья. Боже, в голове это не укладывается!

Я пинаю ванну, как будто это она виновата, а потом кричу:

— Ауч!

Нахмурившись, иду в спальню, беру пижаму, бреду в гостиную, совмещённую с кухней, чтобы взять немного мороженого, вставляю диск с романтической комедией «Принцесса-невеста» и включаю телевизор. Пара кило жирной пищи, и – поехали. Плюхаюсь на диван, и чувствую пробегающую по нему вибрацию. Нахмурившись, ищу телефон. Нахожу его между двумя диванными подушками, вытаскиваю и откладываю в сторону, чтобы зачерпнуть немного мороженого. И чуть не давлюсь, когда вижу сообщение, которого раньше не заметила.

Будь сегодня вечером дома

Что? У меня сводит желудок. Читаю, от кого это сообщение, и вдруг мне хочется швырнуть телефон в СТЕНУ. Грейсон. Сердито смотрю на сотовый, бросаю на диван и начинаю расхаживать по комнате. Я не собираюсь ему отвечать. С чего бы? Раньше он сам, кажется, не спешил со мной поговорить, а теперь приказывает? Как всемогущий король? Нет, спасибо. Я откажусь от нашего второго свидания, спасибо.

Но всё же проверяю сообщение ещё раз и обращаю внимание, что оно было отправлено несколько часов назад. Говорю себе, что не стану отвечать, а подожду миллион дней, как это делал Грейсон. Откладываю телефон в сторону и кладу в рот большую ложку мороженого, позволяя ему растаять на языке, но желудок сводит от боли, и теперь я не в состоянии смотреть телевизор, а могу только таращится на телефон и облизывать ложку. Потом кладу ложку в контейнер с мороженым, хватаю телефон, зажмуриваюсь и печатаю:

Я дома, но это не значит, что я дома останусь. Всё будет зависеть от…

Ответ приходит быстро.

От?

Ух ты, неужели Грейсон ждал, чтобы ответить, с телефоном в руке? Похоже, так и есть.

Жду целую минуту. С трепетом. Затем печатаю:

От того, кто придёт

Я говорю не о приглашении. Я имею в виду, что убегу отсюда, если Грейсон переступит порог моего дома. Но его ответ молниеносен, и моё сердце начинает колотиться, как будто Грейсон смотрит на меня в упор.

Я

Проклятье! Мне надо уйти. Я должна уйти, мне нельзя с ним видеться! Мне нельзя быть такой уступчивой! Необходимо провести черту. Грейсон уже показал, что значила для него наша ночь, и я не позволю ему или любому другому мудаку снова себя обесценивать.

Нужно уйти до того, как он появится, или когда Грейсон будет здесь, крикнуть через дверь, не приоткрывая её ни на сантиметр, и сказать ему, что меня это НЕ ИНТЕРЕСУЕТ! Ты меня продинамил, ты не захотел сразу со мной связаться, и я не обязана бежать к тебе по первому звонку, проваливай!

Точно. Звучит здорово.

Я решительно направляюсь в гостиную, чтобы закрыть жалюзи. Глянув в окно и потянувшись за шнуром, вижу, как под домом останавливается тёмная спортивная машина, и из неё выходит мужчина в чёрном. Он смотрит на моё окно, и когда наши взгляды встречаются, глаза не могут оторваться и узнают, моё сердце замирает. Душа переходит в режим хаоса. От необыкновенного возбуждения начинают дрожать колени.

Твою мать, это действительно Грейсон.

Что он здесь делает? Чего хочет?

Грейсон направляется в здание, а я поворачиваюсь лицом к закрытой двери, паникуя, потому что не переоделась, потому что просто не одета. Хотя, нет, я в пижаме.

Заметив, что до сих пор сжимаю в руке контейнер с мороженым, кидаюсь на кухню и засовываю его обратно в морозилку вместе с ложкой. Потом начинаю ходить кругами, пытаясь придумать новый план, но мне ни черта не приходит в голову. Подумываю, а не сказать ли охраннику, чтобы тот его не впускал, но слышу сигнал лифта и понимаю, что охранник, должно быть, узнал мерзавца, когда тот привозил меня домой на прошлой неделе.

Решив не оттягивать неизбежное, я жду, когда Грейсон выйдет из лифта, и распахиваю дверь. Он смотрит прямо на меня, и его взгляд сверлит меня, проделывая дыру в моих мыслях. В этот момент одна из моих соседок и её муж проходят по коридору к своей двери.

– О, Мелани, привет. На улице сегодня довольно прохладно, – с полным неодобрением указывает она на белые шёлковые шортики и практически прозрачную свободную майку, надетые на мне, и продолжает идти дальше.

Грейсон следует за ней и заполняет пространство в полуметре от моего порога мускулами, красотой и тестостероном, и, клянусь богом, клянусь, он смертельно опасен, как ядерная бомба. Мои колени, ох, мои колени. Моё сердце. Мои глаза. Моё тело кажется лёгким, как пёрышко, и в то же время тяжёлым, будто танк. Как такое может быть? Грейсон такой потрясающий, что я даже не могу пошевелиться. И моргнуть, и твёрдо стоять на ногах, поэтому я опираюсь на дверной косяк.

Я абсолютно трезва. И это то, о чём я могу пожалеть. Потому что образ Грейсона больше не затуманен ни дождём, ни водкой, ни моими дурацкими иллюзиями о прекрасном принце.

Мужчина, стоящий у моей двери, очень даже реальный, очень большой, очень загорелый, а улыбка Грейсона весьма и весьма очаровательна. У меня нет слов, чтобы описать его позу, тёмные блестящие глаза, твёрдые скулы, гладко выбритую челюсть и то, как лукаво приподняты уголки красивого рта. Его костюм безупречен, сидит как на модели из мужского журнала, а во взъерошенных волосах выбиваются непослушные медные пряди, отчего мне хочется пригладить их пальцами. И вот он здесь, смотрит на меня так, словно ждёт, когда я его впущу. Во мне вспыхивает воспоминание о той ночи, когда Грейсон привёз меня домой. Когда я почувствовала боль после того, как Грейсон любил меня всю ночь. И на следующее утро я обнаружила за ухом маленькую отметину.

Цепляясь за каждый свой инстинкт самосохранения, пытаюсь прикрыть дверь, но Грейсон успевает ухватить её своей большой, сильной рукой.

– Пригласи меня войти, – тихо говорит он, крепко сжимая дверь.

– Моя машина не нуждается в ремонте, всё в порядке, но спасибо, что проверил её, – говорю я, прилагая больше усилий, чтобы закрыть дверь.

Грейсон распахивает дверь и шагает внутрь, и я расстраиваюсь из-за своей неспособности удержать его снаружи. Теперь Грейсон стоит