Книга Удивительное путешествие Полисены Пороселло - Бьянка Питцорно

– И не надейся. Все в городе знают, что родители ходили за тобой к Вифлеемским монашкам.

– Врешь! – закричала Ипполита, пнув аптекарскую дочь ногой и ударив ее кулаком по лицу, в то время как Петронилла вонзала зубы в Серафимину ногу, на которую был натянут шелковый чулок.

Но та, громко крича от боли, вывернулась и побежала домой.

– Вот спроси сама у игуменьи! – злобно крикнула она, скрываясь за воротами.

Глава третья

И что теперь? Все девочки глядели на Полисену испытующим взглядом, пока она обувала туфли. Неужели она на самом деле была найденышем, оставленным неизвестно кем на пороге монастыря?

– Пошли домой, – сказала Ипполита, взяв за руку старшую сестру, залившуюся краской стыда.

Пока они шли, в голове Полисены боролись тысячи противоречивых мыслей. Неужели в ее венах не текла та же кровь, что и у Ипполиты и Петрониллы, ведь все говорили, что три дочери купца похожи друг на друга, как три капли воды? А ведь если хорошенько подумать, есть кое-какие различия в их внешности. Первое впечатление производили темные волосы и глаза, которые были у всех трех. Но разве этого достаточно? У Петрониллы нос несколько плоский, как у папы. У Ипполиты – прямой и строгий, как у мамы. А у нее?

– У Полисены вылитый нос бабушки Азаротти, – утверждала Агнесса. Жаль, что этого сходства никто не мог разглядеть, потому что бабушкино лицо было настолько покрыто морщинами, что едва можно было определить, открыты у нее глаза или закрыты. И волосы на лбу у одной только Полисены росли буквой V.

Но все же у Полисены и Ипполиты были так похожи голоса, что даже родители их не могли различить. И еще у Полисены, когда она злилась, на переносице появлялось красное пятно, в точности как у папы.

– Надеюсь, ты не собираешься верить этой завистливой Серафиме? – пыталась утешить сестру Ипполита. – Если правда то, что в городе все об этом знают, почему тебе никто ничего не сказал?

«Из жалости. Чтобы меня не расстраивать», – подумала Полисена. По этой же причине она была уверена, что наверняка никогда бы не узнала правды от родителей. Точнее, от купца и его жены. Надо поскорей привыкнуть называть их именно так. И от Агнессы бы не узнала. Им бы не хватило отваги нанести ей такой удар.

– Послушай, можно тебя попросить об одной вещи? – обратилась она к Ипполите, когда они подходили к дому. – Я подожду вас здесь. А вы с Петрониллой ступайте вперед и, когда увидите Агнессу, скажите ей: «Серафима разносит слух, что Полисену, завернув в пеленки, бросили у порога монашек». Посмотрим, что она ответит.

– Хорошо, – спокойно пообещала Ипполита. Она была уверена, что старая экономка отмахнется от глупых коварных намеков Серафимы и раз и навсегда рассеет сомнения старшей сестры.

При Агнессе родились все три сестры. Она была еще няней их матери и после замужества последовала за ней в новый дом. И если был на свете кто-то, кто мог бы без тени сомнения подтвердить, что Полисена родилась совершенно нормальным образом, то это именно Агнесса.

Агнесса сидела одна на кухне – как всегда по воскресеньям, остальные женщины ушли кто к вечерне, кто в гости к родственникам или на танцы. Старушка экономка молилась по четкам в полумраке возле очага и сторожила дом. Она сразу заметила, что Ипполита чем-то обеспокоена.

– Что случилось, голубушка? Иди, расскажи своей нянюшке.

Ипполита выпалила на одном выдохе:

– Представляешь, Серафима, вредина, ляпнула при всех, что Полисену отдали нашему папе монашки, которые подобрали ее у себя на пороге.

Полисена не осталась ждать за воротами, как обещала, а тихонько пошла вслед за сестрой и теперь стояла прислонившись к стене в прихожей, прямо за кухонной дверью. Сердце билось у нее в груди, как птичка в клетке. Она изо всех сил надеялась, что Агнесса воскликнет: «Какая чушь! Серафима всегда была врунишкой. Я своими руками приняла Полисену, когда она выходила из чрева вашей матери».

Ипполита тоже не сомневалась примерно в таком же ответе. Но старая Агнесса, захваченная врасплох, покраснела, задрожала и пробормотала не своим голосом:

– Серафима… Но ей всего двенадцать лет! Кто ей сказал? Откуда она знает?

Ипполита оторопела. Значит, все было правдой? И как это рассказать теперь Полисене? Если хотя бы мама была дома, с ней можно было бы посоветоваться…

– Смотри! – Петронилла потянула няню за подол юбки и указывала на дверь. Из прихожей доносились сдавленные всхлипывания.

– Полисена! – закричала Ипполита. Послышался резкий металлический звук, будто опрокинулось ведро, потом быстрый и ритмичный шум удаляющихся шагов. – Она все слышала!

– Девочка моя, позволь мне объяснить! – взволнованно проговорила Агнесса, с трудом поднимаясь на ноги.

Ипполита бросилась вдогонку.

– Полисена! Полисена, подожди!

Но в прихожей было пусто.

Агнесса махнула рукой на оставшиеся без присмотра дом и кладовые, отправила слуг на поиски и разослала всадников по всем окрестным деревням. Но Полисены нигде не было.

Глава четвертая

Наступила ночь, но луна ярко освещала дорогу, протянувшуюся длинной белой лентой у подножия горы. Полисена устала. Она шла уже больше трех часов и не знала, когда можно остановиться. Ей было известно только то, что дорога вела к жилищу Вифлеемских монахинь, но так как сама она там ни разу не была, то и рассчитать путь оказалось трудно.

Она устала, ей хотелось пить, ноги болели. Праздничные туфельки с шелковыми ленточками уж точно не самая подходящая обувь для ночного похода. Ей было страшно. Каждая тень казалась разбойником в засаде, каждый шорох травы – полетом привидения, а каждый птичий крик – жалобой души из чистилища.

Но надо было продолжать путь. «Вот спроси сама у игуменьи», – звучали в ушах Полисены слова Серафимы. Хоть она и сказала это со злым умыслом, но, если спокойно рассудить, это был отличный совет.

Полисена больше не доверяла своим родителям, то есть купцу и его жене, пора бы уже привыкнуть именно так их называть. Раз они обманывали ее целых десять лет, то вряд ли расскажут правду теперь – скорее всего, выдумают какую-нибудь историю в оправдание Серафимы. А вдруг они не обманывали… Полисена не решалась оставить этот последний лучик надежды. Может быть, наврала как раз аптекарская дочка. А сама она, видно, неверно истолковала реакцию Агнессы. Ну почему бы ей было не выслушать объяснений экономки? А если ее отец и мать были на самом деле ее отцом и матерью, и ничего не изменилось? Как же узнать правду?