Книга Amicus Medicus. Ложная тревога - Тим Фелтон

горячего и острого. Для лечения — пурум видеус корнус, трижды в день перед едой.

Кинус вопросительно смотрел на Берика. Тот утвердительно кивнул, объявил: «Все верно!», обошел стол, наклонился и прошептал на ухо: «Замени на аскалодус». Кинус на минуту наморщил лоб, посмотрел вверх, изобразив раздумье, и сказал, осмелившись на этот раз взглянуть прямо в глаза больному:

— Пожалуй, для более мягкого действия мы применим другое лечение — аскалодус рудус меагрум.

— Спасибо, святой отец! Так, значит, все будет хорошо у меня, буду жить?

— Хворь серьезная. Неустанно молитесь, посещайте службы и выполняйте всё предписанное. Я не святой отец, мы терциарии. Правильно будет говорить — медикус или медикс. Будьте здоровы! — Кинус протянул записку. Мужичок выхватил ее из рук и, поклонившись несколько раз, отошел к фургону и протянул бумажку в окошко.

Кинус отвернулся и украдкой вытер пот со лба.

— Кажется, это был последний?

— Да. Ты держался молодцом! — Берик хлопнул его по плечу.

— Как же я сам не догадался, что аскалодус ему больше подойдет, у него же явный застой желчи!

— Да не волнуйся ты об этом. С твоим назначением он бы тоже поправился, так просто будет быстрее, и еще уменьшится живот, болезнь не так быстро вернется.

— Вернется? В учебниках этого нет, и нам не говорили…

— Ну, — Берик развел руками, — практика показывает, что рано или поздно болезнь возвращается. Посмотри на него: он же пропустил мимо ушей всё, что касалось изменения еды и питья. А привычки, которые его привели сюда один раз, сделают это снова.

— Тогда в чем смысл нашей работы? — удивился Кинус.

Берик взглянул на него с улыбкой.

— Разве вам не говорил профессор Паварис: «Не все семена всходят, но поле засеять необходимо»?

— Я думал, невсхожие семена — это про неизлечимые случаи!

— Как раз такой мы здесь и имеем… Давай-ка собираться.

Они начали складывать книги, тетради, перья и прочие принадлежности в короб.

Часы на башне ратуши пробили восемь. Кинус нагнулся, чтобы поднять табурет, когда почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Маленькая заплаканная девочка с растрепанными светлыми волосами испуганно глядела на него и показывала в сторону проулка, убегающего налево от ратуши.

— Что случилось?

— Помогите, дядя!

— Тебе нужна помощь?

— Нет! Да!.. Пойдемте…

Кинус вопросительно оглянулся на Берика. Тот кивнул.

— Хорошо, давай посмотрим, кому нужна помощь. Веди.

Девочка побежала, нетерпеливо на него оглядываясь. Кинус схватил торбу с походным набором и поспешил следом. Через несколько кварталов высокие двухэтажные дома сменились одноэтажной застройкой — красивыми, как игрушки, домиками с камышовыми крышами, такими же, как во всех деревнях вдоль Моранского озера. Деревянные тротуары закончились. Окраина города ничем не отличалась от деревни. Пустынные улицы, по которым гуляют куры. «Ну и местечко! Глухомань! А что, если она ведет к бандитам?» — из-за запоздалых опасений Кинус начал притормаживать, ощупывая кинжал, спрятанный сбоку под кафтаном, но вынимать его пока не стал, — «Да кому я нужен? Денег-то нет». Но сердце билось чаще обычного. Девочка прибежала к распахнутой двери низенького домика и оглянулась на него. Вблизи бросилось в глаза, что краска со стен частично осыпалась. В тесной темной комнате на кровати лежала молодая девушка или женщина. Лицо осунувшееся, глаза запавшие.

С колотящимся сердцем Кинус отработанными движениями проверил зрачки, дыхание, пульс. Только что толку, если в голове туман и ничего не задерживается? Внезапно все знания как будто улетучились. «Дышать медленнее, удлинняя выдохи», — сказал он себе. Снова проверил зрачки, дыхание, пульс, уже более размеренно и проговаривая про себя, что видит. Это помогло успокоиться. Девочка показала на руку девушки, подняла рукав. На тонком, как у ребенка, предплечье были синяки разных цветов. Больная застонала и открыла глаза.

— Что с вами случилось?

— Упала… с лестницы… Больно… — она снова закрыла в глаза и как будто уснула.

Как осмотреть? Не раздевать же ее. Кинус аккуратно прощупал ноги под одеждой. По слабым стонам стало понятно, что там, скорее всего, тоже ушибы. Проверить внутренние органы было сложнее. Но вроде бы всё было в целости.

Внезапно туман в голове рассеялся. Он понял, что должен сделать.

— Сейчас примите вот это, — она снова не реагировала. Кинус достал из торбы обезболивающее, нажал рукой на нижнюю челюсть, как его учили, и аккуратно вложил ей в рот облатку. К его удивлению, все получилось быстро и ловко. Потом он достал мазь для ушибов и попытался нанести на все синяки, которые увидел. Мази не хватило, кажется, он слишком густо намазывал.

— Скоро получите остальное, — он обернулся к девочке. — Бумага или береста, перо есть? — Она отрицательно помотала головой. Никаких правил о действиях в такой ситуации в братстве не было.

Кинус помялся. Надо было делать что-то прямо сейчас, за окном быстро темнело.

— Ты пойдешь со мной, я тебе дам лекарства.

Девчушка кивнула, и они направились к выходу. От порога он вернулся, слегка потряс девушку за плечо.

— Как ваше имя?

— Лесс Полтрак…

— Лесс Полтрак? — звучит как мужское имя, подумал он. Значит, она замужем. — А полное имя?

— Илана…

— Илана Лесс Полтрак?

Повторяя про себя имя, чтобы не забыть, он бросился обратно на площадь по сумеречной улице. Марита и Берик ждали его у фургона.

— Там женщина с травмами, упала с лестницы! Почти без сознания! Истощение! Переломов вроде бы нет, я осмотрел. Надо дать опунтум верис для синяков и от боли перкатум виридис!

— Я так думаю, — добавил он, чтобы они не подумали, что услышали приказ от младшего.

Старшие переглянулись.

— Уверен? — спросила Марита, поджав губы.

— Да! Посмотрите сами! Она не встает, руки в синяках! — замахал руками Кинус, ощущая острую нехватку словарного запаса.

— Тише, тише! — Берик поднял руки в успокаивающем жесте. — Продолжай, что ты предлагаешь? Уже десятый час, никто из нас никуда не пойдет.

— Она мне сказала имя. Впишем ее в тетради и в журнал. Девочка отнесет лекарства. — Кинус показал на девчушку, которая в процессе обсуждения спряталась за него. — Это же твоя мама? — она утвердительно кивнула несколько раз.

— Хорошо, так и сделаем. Твой случай, вперед.

Кинус под наблюдением Берика оформил записи и полез за снадобьями. Порядок нарушать нельзя: сначала запись, потом выдача назначений.

— Постой-ка, ты хочешь отдать вот эту банку мази, номер пять, такую большую? Это же для переломов, — притормозил его Берик.

— Но у нее синяки по всему телу! Мне даже не хватило мази из походного набора.

— Давай, сделаем так. Выдадим банку размером номер один. Попросим цирюльника проведать ее дня через три.

— Как скажешь, Берик… — Кинус как будто почувствовал облегчение. — Тогда перкатума выдать тоже только на