Книга Меня зовут Астрид! - Шарлотта Ланнебу

умерла очень молодой. На фотографии, что на мамином столе, она очень красивая.

Ясное дело, меня тоже должны звать Астрид!

Три недели я уговаривала маму и папу. Тётя Астрид сказала, что я должна убедить родителей, и я старалась изо всех сил, хотя Бланка говорит, что я просто ныла. Всякий раз, когда папа и мама были вечером в хорошем настроении, я заводила разговор о новом имени. А ещё когда помогала накрывать на стол.

И наконец они решились. Оставалось только заполнить бланк Налогового управления[2].

— Придётся подписать, — сдался папа.

— Хорошо ещё, что она выбрала Астрид, — вздохнула мама. — Могла ведь и чего похуже придумать!

— Вот именно! — сказала я. — Какую-нибудь Карамбу!

И вот теперь я Астрид. На веки вечные! Мне восемь лет, я живу с мамой и папой, Данте, Юлле и Бланкой на улице Ладугорд, 8, в жёлтом таунхаусе.

Давайте я расскажу вам о своей жизни.

Глава 2

В воскресенье мы с Бланкой сидели за письменным столом в своей комнате и вырезали животных из альбома, который подарила нам бабушка. Потом наклеивали их на отдельные листочки, чтобы получались красивые картины.

Бланка на два года меня старше. К сожалению, мы до сих пор живём в одной комнате, но ждём не дождёмся, когда наш старший брат Данте станет студентом и переедет от нас. Тогда другой мой брат, Юлле, займёт его комнату, а Бланка — комнату Юлле.

Похоже на игру в домино, где, как вы понимаете, я — самая последняя.

— Следи за порядком на своей территории! Какая же ты неловкая! — проворчала Бланка.

Я вырезала льва и так старалась, что нечаянно опрокинула банку с карандашами, и они рассыпались по всем бумагам. Признаю: это было немного неаккуратно с моей стороны. Но у меня просто не получается соблюдать порядок! Бланка этого не понимает, она ведь чистюля. На её половине все заготовки картинок сложены аккуратной стопочкой.

— Очень трудно вырезать гриву, — объяснила я.

Бланка рассмеялась. Когда она в хорошем настроении, с ней вполне можно ладить. Она отличная выдумщица, мы играем в компьютерные игры, складываем мозаику или ставим театр. Но когда она не в духе, то вечно ругается. Меня это просто бесит.

Бланка ловко управляется с ножницами. Скоро её картинка была готова, и она пошла на кухню — показать её маме. Я осталась одна и продолжила вырезать, слушая Веронику Маджио[3].

Я была рада побыть в комнате одна: обычно-то у нас в семье не посидишь спокойно. Когда в доме два брата и сестра, тебя ни на минуту не оставляют в покое — прямо мука мученическая!

Вот и на этот раз, только я сделала музыку погромче, потому что она мне нравилась, в дверях появился папа.

— Ева, что ты тут устроила?! — сказал он. И голос у него был совсем не «доброго папочки», каким он обычно бывает.

— Вообще-то меня зовут Астрид, — напомнила я.

— Ах да, я забыл. Но посмотри: у тебя на полу сугробы из бумажек! Не забудь убрать до обеда.

Ну, несколько бумажек и впрямь упали на ковёр, но уж точно не сугробы. В сугробах-то так весело прыгать!

— Это не только я вырезала, и Бланка тоже, — запротестовала я.

Стоит только сказать «Бланка» — и она уже тут как тут, даже если была далеко. Словно у неё не уши, а радары.

— Я за собой всё убрала, — крикнула она елейным голоском ещё с первого этажа.

— Старушка, придётся и тебе за собой убрать, — сказал мне папа. — А потом спускайся в кухню, у нас сегодня рыбные палочки.

Я вздохнула, но принялась за уборку. Вечно мне выпадает уборки больше, чем Бланке, ведь я не такая чистюля. Между прочим, я нашла бумажки, оставшиеся от картинки с леопардом, а они уж точно Бланкины. А мне теперь за ней убирай! Несправедливо. Вообще-то ко мне часто бывают несправедливы просто потому, что я младшая. У Бланки, например, есть собственный мобильник. Данте может делать всё, что и взрослые, ведь ему уже стукнуло восемнадцать. А Юлле позволено целыми днями стучать на барабанах.

Только я вспомнила про Юлле, как он влетел в комнату, размахивая руками.

— Выруби эту гадость, от неё уши вянут! — заорал он и подскочил к динамику, чтобы выключить его.

— Это моя комната и моя музыка, что хочу, то и слушаю! — закричала я.

— Всё равно мы сейчас идём ужинать, — буркнул он и вышел, даже не подумав снова включить проигрыватель.

Ну я и разозлилась! Типичный Юлле! Самый большой зануда в нашей семье, так все считают. Юлле на семь лет меня старше, но по нему никогда не скажешь, в каком он настроении — то вроде добрый, а то как налетит коршуном, если я слушаю музыку, которая ему не по нраву, вот как сейчас. Сам-то он считает, что слушать можно только рэп Кендрика Ламара.

Юлле и на Бланку набрасывается, особенно если мы с ней заходим к нему в комнату, когда у него в гостях какая-нибудь девчонка. Пока он играет на компьютере, его ещё можно терпеть. А в остальное время лучше держаться от него подальше. Мама говорит, что у него сейчас мозги перепрограммируются, потому что он в пубертатном возрасте. Он даже разговаривать нормально не может, только стонет или ворчит.

— А я теперь включу Лале[4], — крикнула я Юлле вдогонку, но он не услышал.

Вот так всегда. Никто меня не слушает. Если вас в семье шестеро, то и словечка не вставишь. Мама хоть и пробует устраивать семейные советы, где каждый может высказать своё мнение, но кончается всегда тем, что она сама всё решает. Такой уж у нас матриархат.

Когда я наконец закончила уборку и спустилась в кухню, все, кроме Данте, уже сидели за столом и болтали наперебой. Даже Юлле, хоть он и набил рот рыбными палочками.

— Проходи и садись, старушка! — пригласила мама.

Ненавижу есть последней.

— А где Данте? — спросила я.

Данте мне нравится, он ко мне хорошо относится и смеётся, когда я что-нибудь рассказываю. А вот Юлле — никогда.

— Данте ушёл к Софии, — ответила мама.

— Он что, туда переехал? Вечно там торчит, — съязвила Бланка.

— Я бы тоже переехала, — сказала я, но все пропустили это мимо ушей.

… Данте вернулся домой через час, и мы стали обсуждать распорядок на следующую неделю. Мы делаем это каждое воскресенье.

У Юлле почти всё время репетиции, он играет на барабанах.