Книга Наброски пером (Франция 1940–1944) - Анджей Бобковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сама эта пьеса никогда не состарится, но актеры, играющие ее более десяти лет, состариться успели. «Фанни» играют в Париже с первоначальным составом актеров. Это, наверное, возможно только в Париже и выглядит очень трогательно. Это не относится к таким персонажам в возрасте, как Сезар, Панисс, мать Фанни, но на Мариусе и Фанни время оставило свой отпечаток. Оран Демази{104} и Берваль{105} — оба среднего возраста, а играют молодую пару. Выступающий животик Мариуса и немолодое уже лицо и фигура Фанни немного портят картину и настроение.
Но Ремю превосходит всех. Его игра — шедевр. Кажется, что он никогда не повторяется, а каждый раз создает новый образ. Может, отсюда и чарующая свежесть, и очарование каждого взгляда, жеста, слова.
Я закрывал глаза и чувствовал запахи, тепло и дуновение ветра. Вечера в Каркассоне, в Нарбоне. Покрытая пылью жесткая зелень деревьев и виноградников. Море, солнце. Там, на этом солнце, в темной прохладе бистро, в стакане рома, в долгие часы полного одиночества на берегу моря, родилась часть меня. И часть меня осталась там навсегда…
Мы вышли на темный бульвар. Из кинотеатров, театров выходили люди и исчезали под землей. В душных проходах метро продавали букетики роз. Оттуда.
13.10.1943
Замечательно. Сегодня в разговоре с французом о нынешней ситуации я выразил робкое опасение, что весь этот период может запятнать историю Франции, на что он ответил мне совершенно серьезно: «Этот период никогда не станет историей Франции, а будет считаться историей оккупации». Это, это, это, именно ЭТО и ничто другое погубит их. Слепнут на глазах. Национализм и la France éternelle одурманивают их еще больше, чем нас — Польша.
16.10.1943
Вечером в театре Амбассадор на спектакле «Дуэт». Сценарий Жеральди{106} по мотивам романа Колетт. Я мало что понял, чувствую, что при контакте с женщиной такого типа и с «проблемой» такого рода я бы реагировал по-другому. Но очень может быть, что мне трудно понять, потому что я отношусь к дру-гой породе. По той же причине, по которой мне трудно понять де Грие в «Манон Леско», так и Мишель, несмотря на всю симпатию, испытываемую к нему до конца, не был в состоянии меня тронуть.
Алиса — модельер, Мишель — административный директор в большом доме моды. Они приехали на выходные на свою маленькую ферму где-то во Франции. Совершенно случайно, по глупости и без надобности Мишель узнает, что Алиса изменила ему, когда он был в Лондоне, с поставщиком материалов и финансистом Бордье. Удар жестокий, поскольку Мишель любит Алису и решает, что предательство Алисы было просто «помутнением» чувств и не повлияло на ее чувства к нему. Стиснув зубы, он берет себя в руки. Нужно быть современным, à la page. Он даже шутит и иронизирует, жизнь продолжается.
Однако он чувствует, что избежать объяснений не удастся. Ему не хватает сил абстрагироваться от ситуации. Внезапный допрос. Вопросы один за другим. Алиса руководствовалась чувством или это была «случайность»? «Небольшая вспышка эмоций без последствий», — уверяет его Алиса. Мишель успокаивается и забывает. После грозы небо снова становится голубым. Но Мишель во второй раз переоценивает свои силы. Так получилось, что Бордье заезжает к ним по пути в Париж, чтобы обсудить некоторые финансовые дела, вопрос о возможном займе и кредите для дома моды. Мишель не может держать себя в руки. Он хватает Бордье за шиворот и выталкивает его за дверь. Даже в морду ему не дал. Я все время думал: «Мишель, вмажь ему в челюсть, схвати за галстук…» — а он ничего. Во мне кровь закипала. Драма накаляется.
Мишель стыдится своей «слабости». Он извиняется перед Алисой за то, что не сдержался. Я просто не понимаю. Вместо того чтобы всыпать чертей Алисе, он извиняется. Если бы речь шла о простом взрыве чувств, он бы легче воспринял этот факт. Но Алиса отдала Бордье не только тело, но и частицу своих чувств. С этим он смириться не может. «Я солгала, — кричит Алиса, — это был всего лишь обычный coup de sens[801]». Она клянется, доказывает ему вполне тривиальным отрывком из письма, которое Бордье написал ей на следующий день. Это добивает Мишеля. Он притворяется спокойным, но как только Алиса уснула, измученная взаимными терзаниями, он уедет из дома и утопится.
Три акта поступательно развивающегося диалога. Пиано, форте, кон фуоко. Жеральди отлично проработал эти переходы и адаптировал их для сцены. Он максимально использовал недомолвки. Но я все равно ничего не понимал. Конец меня вообще рассмешил. Как можно было утонуть? Плавать не умел, что ли? У мужчины в таких случаях есть только один способ утопиться: в алкоголе. И зачем измываться над собой? Почему он не измывается над Алисой и Бордье, если без этого нельзя обойтись? Мне кажется, в целом пьеса затрагивает проблему современного мужчины. Если так, то это интересный случай.
Нет никакого сомнения в том, что в нашу эпоху машин и скуки настоящий мужчина гибнет. Реакции мужчин на тысячи жизненных явлений и ситуаций напоминают скорее реакции истеричной женщины. Женщина лучше справляется, с еще большим сопротивлением и стойкостью она выдерживает и парирует удары, а мужчина все больше колеблется. Войну женщины переносят намного лучше. Мужчины сражаются, потому что так надо. Героев много. Но если копнуть глубже, не окажется ли, что даже на фронтах во многих случаях не обходится без истерии. Это война впавших в истерику мужчин, и потому она так жестока. Кто знает, не гибнет ли мужчина в том числе на войне. Не говоря уже о повседневной жизни. Иммунитет мужчины снижается. Физически и особенно морально мужчина ломается все легче. Это не современная женщина, омужичившаяся, напоминающая гермафродита, а мужчина, который становится слабым, неуловимым, неопределенным. Насколько труднее сегодня привести пример мужчины. Уже почти нет «слабых» женщин; зато есть слабые мужчины, и их все больше. Все больше решительных женщин, все меньше решительных мужчин. Вся будущая цивилизация в гораздо большей степени угрожает мужчине, чем женщине. Женщина легче переносит однообразие, а за порядок, уверенность и спокойствие готова отдать очень многое. Для мужчины это губительно. Мы становимся по-женски мелочными, чувствительными в отрицательном смысле, мстительными, не способными
